Наташа Гера - На сладенькое (СИ)

Держись, любимый. Уже скоро.

Больничные коридоры меня всегда угнетают. Стараюсь не шаркать ногами в бахилах, торжественно несу коробку с тортом. А меня с ней в реанимацию не пускают.

- Какой торт? - Шипит на меня медсестра. - Вы с ума сошли? Он даже дышать сам не может, не то чтобы торт есть!

Я понимаю, что она права. Как я раньше об этом не подумала? Он не сможет его есть!

Кто тогда? Его мама? Лечащий врач, дежурный врач, медсестра на посту? Профессор? Стою с этой коробкой, как дура. Из палаты Захара выходит Мария Львовна, видит коробку с тортом у меня в руках, но делает вид, что так и надо.

- Какие новости? - Шепотом спрашиваю.

- Если температура не упадет, они не смогут делать операцию.

Упадет, обязательно. И операция будет, и лекарства, и все хорошо будет. Вот же у меня торт для этого.

Она просит меня побыть с Захаром ночь. Она плохо себя чувствует, поднялось давление, и она не может спать на том кресле. А у сестер Захара не с кем оставить детей.

Я могу. Легко. Чем я к нему ближе, тем мне легче.

- Он приходил в себя?

- Нет. Иди, наверное, сейчас домой, поспи, приходи вечером.

Отдала маме Захара деньги, который достала из банки в цветочек. Не так уж и много их оказалось. Или просто так много нам надо на операцию, что эта сумма кажется каплей в море. Домой пошла через парк. Обнималась с тортом и деревьями. До звенящего состояния, как в отпуске, не зарядилась. Но уже ощутимо полна сил. Я их берегу, отдам вечером Захару.

Кто должен съесть этот торт, чтобы Захар вернулся к жизни? Я пришла домой, в коридоре споткнулась об туфли. Левый из пары раскрутился и повернулся носом ко мне. Не обратила на него внимание.

- Кто должен его есть?

В шкафу снова что-то падает. Сумка? Она на мне еще. Штанга? Нет, Захар закрепил ее надежно. Упала вешалка. Указывает на меня.

- Ну кто? - Спрашиваю свое отражение в зеркале.

- Кто? - Спрашиваю Книгу и наконец-то понимаю, ложка показывает хвостиком на меня.

Какая дура, как раньше не догадалась? У меня есть одно-единственное желание, только одна возможность, я сама испекла торт, платить буду я и есть его тоже должна я. Ну, а кто же еще?

Целый торт. В нем четыре слоя рулетиков, курага, чернослив, изюм, и три разных крема. А меня пол дня мутило раньше от одной конфеты или ложки десерта. Что со мной будет после торта? А еще там есть грецкие орехи! Орешки.

Ради того, чтобы Захар вернулся к жизни, я готова на все, не то, что тортик сожрать в одно лицо.

Рука дрожала, но я взяла десертную ложку-закладку из Книги и отковырнула кусочек. Резать его ножом мне показалось неправильным. Съела первую ложечку, не померла, приготовила себе ведро кофе и приступила. Чем быстрее съем, тем быстрее он подействует и наступит улучшение.

Торт был очень вкусный. Я очень удивилась, что он все-таки у меня получился не только съедобным, но и вкусным. Первые ложек двадцать пошли быстро. Дальше стало чуть сложнее, не так быстро, я стала больше запивать. Интересно, какой человек может за один присест сожрать целый торт?

Тот, кто хочет чуда.

Тот, кто готов на все.

Тот, кто любит.

Я его ем и ем, время идет, а он все не кончается. Аппетита последние дни у меня не было, я и не помню, когда еле последний раз нормально, значит во мне должно быть полно места.

Чувствую себя колобком, расстегнула ремень на джинсах, потом и вовсе их стянула. Щаз лопну. А впереди еще добрая четверть тортика. Вкус уже не ощущаю. Я должна это сделать. Хоть сдохну тут, прямо в миске от торта.

На последнем издыхании выгребаю последнюю ложку торта, ложусь на пол в кухне. Стены кружатся. Кажется, я сейчас лопну.

Хорошо, что меня в этот момент никто не видел - без штанов, только в майке, ноги в разные стороны, пузо арбузиком, морда в шоколаде, в руке ложка. Так и помру тут.

Воскресил меня звонок телефона - Мария Львовна сказала, что температура упала и профессор приехал, готовят Захара к операции.

- Я скоро приеду.

Вставай, давай. Слышишь?

Сказать, что я плохо себя чувствовала - это ничего не сказать. Глюкозная интоксикация для меня похуже похмелья будет.

Когда я приехала в больницу, операция уже началась. В коридоре было много народу - мама и сестры Захара, его друзья. Я присела на неудобную лавку и закрыла глаза. Из-за того, что мне так плохо, я опоздала и не смогла его даже увидеть до того, как его забрали в операционную. А если это я могла последний раз видеть его живым?

А я даже не успела сказать ему, что люблю.

Тьфу ты! Нельзя так думать. Так не будет, операция ему поможет, и он скоро выйдет из этой больницы своими ногами.

Пока очередной раз умирала на лавке в коридоре, пришло сообщение от Ани: где тебя найти? Я несу деньги.

Я отписала и опять отключилась. Сейчас моя жизнь - это нарезка фрагментов. Открыла глаза, посмотрела время, закрыла глаза. Открыла, ответила на сообщение, закрыла. Открыла, увидела Аню с небольшим пакетом в руках, закрыла.

Аня присела возле меня.

- Как он?

- Оперируют, ждем.

- А ты как себя чувствуешь? Выглядишь ужасно, - Аня берет меня за руку и вкладывает в нее пакет. - Здесь деньги, - она называет сумму, и я понимаю, что одно чудо уже случилось. Этого почти хватит.

- Вот еще то лекарство, которое ты искала.

Второе чудо.

- Откуда? Где ты это взяла? Как ты это все сделала? Почему? - Я хочу спросить, почему она все это для делает, но мешает ком в горле и тошнота.

- Это все люди. Те, которым ты помогла. Как и мне.

Аня знает, что я ведьма. Сложно творить волшебство у человека на глазах и всегда маскироваться.

- Я знаю, что ты для меня сделала. Защитила от Антона. А еще дала те пирожки, чтобы я была умнее и сильнее

Ну, не совсем для этого. Ладно.

- Я теперь счастлива с Андреем. И хотела тебе ответить тем же - добром. Оказалось, таких как я, очень много. Мы затеяли благотворительную ярмарку, все обожрались сладким, - и не только вы все, прошу заметить, посмотри на мой толстый живот, - и собрали эти деньги.

- А лекарство?

- Одна девушка хотела уехать в Германию, помнишь, ты ей штрудель дала.

Да, вроде было такое.

- Она нашла лекарство, купила его и отправила на попутной машине.

Значит, штрудель сработал.

- Я так вам благодарна.

Я отдаю лекарство и деньги Марии Львовне, объявляю Аню нашей спасительницей. Поднимается шум, Аню обступили, благодарят, обнимают. Я немного отхожу от них в сторону, прислоняюсь к стене, ноги совсем не держат. Поэтому я первая вижу доктора, который выходит из дверей оперблока. Пытаюсь угадать по его лицу, что он скажет. На нем нет эмоций, лицо каменное. Что случилось?

- Пациент Захаров хорошо перенес операцию, состояние удовлетворительное, будем ждать, когда он выйдет из наркоза и делать дальнейшие прогнозы. Ногу спасти удалось, но восстановится ли она полностью - под большим сомнением. Можете покинуть больницу и прийти утром, когда он придет в себя.