Александр Широков - Варлок 2. Поле боя

– Да кто его знает, - хмыкнул Звягинцев. - Может и деза, а может,и нет. Мне больше интересно, с чего он вдруг сам полыхнул. Система-то, вроде как отработанная была.

– Ну, это-то я знаю, - ответил я вздохнув. – Грем объяснил. У девчонки, хитрая татуха была на плечах и груди нанесена. Фишшин ещё её «рабским ошейником для магов» назвал. Так вот, когда её пoдстрелили, пуля рисунок задела, вот контур удерживающий вязь и порвался. Кое как она еще работала,так что заставить девчонку делать то, что ему нужно он мог, а вот на то, защитить хозяина от её магии, уже не смогла, прошла перегрузка и все блоки заклинания выгорели.

– Я вообще не понимаю, на что он рассчитывал! – Ереман покачала головой. – Там более сотңи одарённых было, и почти всем его огненный элементаль – на один зуб. Ну может быть на два. Кстати, наверное, это он его и испепелил…

– Не знаю, – я припомнил событие трёхдневной давности, – он вообще каким-то странным мне показался. То ли реально верил в свою неуязвимость,то ли по жизни таким отморозком был.

– А турки остальные что? - спросил Вурган. - Вот просто так взяли и уехали?

– Вот не поверишь! – усмехнулся я. - Особенно порадовал тот высокий, что перед «Ифритом» постоянно лебезил… Даже на пепел парня не посмотрел – развернулся, сел в машину, и вся колонна укатила в обратном направлении. Ну, а что потом было – вы и без меня знаете…

Собственно, о том, что происходило после того, как вереница из легковых автомобилей скрылась за холмами, я мог рассказать ни больше и ни меньше чем мои одногруппники. Переброшенных вместе с нами пограничников, занимавшихся охраной периметра нашей части полигона, атаковали бойцы регулярной османо-турецкой армии.

Точнее, немножко не так. Нападающие, как я понял, планировали совершить скоростной рывок на полигон с трёх направлений и выйти на Солнечное, взяв посёлок в клещи. Из техники у них были в основном старые, ещё американские хаммеры и десяток бронетранспортёров,так что первые потери они понесли напоровшись на расставленные со знанием дела секреты, а когда в бой вступили срочно поднятые мангруппы, продвижение и вовсе остановилось.

Завязался позиционный бой, а затем, в спину нападающим ударили турецкие янычары, а к нашим подошли основные силы. Бойня говорят была знатная, при том, что якобы «мятежники» дрались отчаянно, словно загнанные в угол крысы и сдаваться не собирались. Как оказалось, параллельно атаковали и на штаб Университета Сабанджи. Войскам верным генералу Килич даже удалось прорваться к cамой базе, убив кого-то из студентов. Что кстати позже подтвердили и американские наблюдатели, правда единственным погибшим подростком оказался некий Сардар Сaлид, принадлежавший к семье, давно впавшей в немилость к Султану, за то, что открыто поддерживали его старшего брата в притязаниях на Османский престол. Что естественно вызывало определённые вопросы.

Впрочем, всё это мы узнали постфактум. Потому как сидели в это время в свoём посёлке и молчали в тряпочку, глядя как осназовцы готовятся к его обороне. Подставлять под настоящие пули студентов, вроде нас, никто не собирался,и ни о каком реальном участии в боевых действиях не могло быть и речи. Во всяком случае, пока ситуация не станет по настоящему критической.

Так что нам только и оставалось, что ждать дальнейшего развития событий и гадать что там происходит, да как. Тянулись минуты, напряжение нарастало, а затем, где-то, через два часа, боевую тревогу просто взяли и отменили, сказав, что всё уже закончилось. Остаток дня, как, впрочем,и последующий понедельник и утро вторника прошли в блаженном ничего не делании. Условно мёртвая Ленка, возилась с найдёнышем, уча девочку ходить, я, коли выдалось свободное время, просто валялся в койке слушал аудио книги, и периодически экспериментировал с чакрами… размышляя, а не показаться ли мне, пока есть время, врачу,и каждый раз находя причины, чтобы отказаться от подобного шага. В общем, пока преподам было не до нас,и все развлекались как могли.

Вчера в обед, объявили общий сбор. Нам коротко сообщили, что в этом раунде военной игры, нашему Колледжу уже вполне официально присуждена техническая победа. После чего приказали готовится к возвращению в Ильинское. Причём, мотивировка в устах Грема звучала предельно лаконично: «Поиграли и хватит! Учиться пора». Тут же, представители КГБ взяли с каждого подписку о неразглашении, полностью засекретив всё, что произошло на полигоне в воскресенье и мы отправились собирать вещи. В ночь загрузились в ожидавшую нас орбитальную фуру, которая с первыми лучами свечой стартовала в рассветное небо.

Найдёныш тихонько посапывающая у меня на коленях чихнула и проснулась. Проморгавши и осмотрев еще сонными глазёнками окружающих она вдруг раздельно, по слогам произнесла.

– Дай, пить! – требовательно взглянув на меня снизу-вверх.

До этого момента, девочка, которую мы нашли трёх-четырёх годовалым ребёнком,и всего за пару дней превратившаяся в восьмилетнюю беловолосую красавицу, ни разу не произнесла, ни слова на русском. Она лопотала на своём, как говорила Касимова, на «девичьем», красивом, но совершенно не понятном никому языке, принадлежность которого не смог разобрать даже специально приглашённый из Констаңтинопольской Миссии профессиональный лингвист-филолог.

Впрочем, прилетевшая на вертолёте в Солнечное пожилая женщина, почти старушка, которой пришлось задержаться в Солнечном на целые сутки, что она привела вместе с Ленкой и девочкой, однозначно утверждала, что наша подопечная не просто произносит случайные наборы звуков. По её словам, она сумела выделить, как отдельные повторяющиеся фразы, так и языковые конструкции, а также некоторые правила, по которым малышка формировала предложения. Что, впрочем, ни на йоту не приблизило нас к ответу на вопрос, кто она такая и как попала на полигон.

Так Ленку, она постояңно называла словом «невли», меня,исключительно «фарон» или «варон», потому как произносила буквы «ф» и «в» как нечто среднее. Ну, а учитывая, что ребёнок с каждым днём становился всё более и более разговорчивым, счастливая старушка понаделала кучу записей на этом неизвестном языке, а также наснимала видео с мелкой, и даже призналась Ленке, что не просто продолжит заниматься этим вопросом в обязательном порядке. Женщина, у которой в Стамбуле уже давно была семья и даже внуки, внезапно задумалась над переводом в Москву, чтобы иметь возможность и дальше работать с найдёнышем после нашего отъезда. Более того собралась написать научный труд, который, по её словам, скорее всего, станет делом всей её жизни.

Османы, кстати, после всего случившегося, особо не педалировали тему немедленной передачи им как девушки-рабыни,так и нашей беловласки. Меня, конечно никто лично не информировал касaтельно переговоров на высшем уровне, но в аэро-космопорте, куда мы добрались без каких бы то ни было приключений, представитель их делегации очень вежливо, корректно, но твёрдо заявил, что Блистательной Порты всенепременно будет добиваться возвращения cвоих подданных под благословенную длань Султана.