Александр Аист - Откровения Судного Дня (СИ)

— Что ты, что ты, сестра. Геи активно участвуют в гей-парадах, нами инициированными и проводимыми. Более того, зачастую они сами инициируют проведение подобных парадов.

— Вот и хорошо. Пусть это быдло веселится. А я побеспокоюсь, чтобы незаметно строились резервации, куда мы их, в конце концов, и поселим.

— Сестра Пайерс, — обратилась к Саманте Сара Бовэ. — Хочу напомнить, что от успехов бывает головокружение, что ведет к неправильной оценке ситуации. Не знаю, как у вас в Америке, но в Европе разворачивается встречная волна, уже как выражение противодействия Мизандрии.

— Поясни, о чем ты?

— Для начала скажу, тем, кто не знаком с термином «Мизандрия», что это понятие, обозначает ненависть, неприязнь, либо укоренившееся предубеждение по отношению к мужчинам, мужененавистничество. Мизандрия может проявляться в форме дискриминации по признаку пола, принижения мужчин, насилия над мужчинами или сексуальной объективации мужчин.

Так вот в пику Мизандрии в Европе разворачивается Мизогини́я — ненависть, неприязнь, презрение по отношению к женщинам. Мизогиния может проявляться в форме дискриминации по признаку пола, принижения женщин, насилия над женщинами или сексуальной объективации женщин.

Мизогинию выделяют как яркую черту многих мифологических, религиозных и философских систем. В частности, многие авторы отмечают мизогиничность культуры Древней Греции, а также мизогинию таких философов, как Отто Вейнингер, Артур Шопенгауэр и Фридрих Ницше. И мизогинисты как раз и опираются на классику в своих речах и трудах.

— И что с ними нельзя справиться? Подсуньте им девчонок, сфоткайте и выложите в сеть. Обвините в сексуальном домогательстве. В чем проблема?

— Это невозможно по той причине, что они не общаются с женщинами.

— Ну, милая моя, провокацию всегда можно замутить. Даже на ровном месте. Было бы желание. Так что ищите, как говорил один самец, и обрящете.

На этом заседание Высшего Совета завершилось.

На выходе из Конгресс-холла Сару Бовэ догнала Катарина Могерини, единственная итальянка, которая стала директором управителем крупного строительного холдинга в Италии. Ее глаза блестели азартом.

— Эх, раскатаем мы этот мужской гарем по бревнышку. И ничего от него не останется.

Нужно сказать, что Сара была знакома с Катариной шапочно. Но как директор Института, интересовалась всеми выдающимися личностями эпохи. Особенно, если этими личностями были женщины. Так что на Катарину Могерини у Сары было солидное досье. Можно было бы сказать, что Сара знает о Катарине больше, чем та знает о себе.

В принципе, ничего криминального в досье Могерини нарыть не удалось, за исключением двух неудачных браков и парочки амурных похождений, быстро, правда, развалившихся. В остальном же, Катарина была примерной матерью и хорошим руководителем холдинга. Причем не замеченная в сильной любви к феминизму. Хотя регулярно отстегивала энную сумму на поддержание движения.

— Ты хочешь об этом поговорить? — Вопрос Сары был скорее риторическим. Но Катарина повелась на него. Похоже, многое внутри накипело и требовало выхода. Тем более, у эмоциональной итальянки.

— Почему бы и нет, Сара? На свете мало людей, которым я доверяю. Одна из них ты.

— Что ж, знаю неподалеку одну кафеюшку, где нам не помешают. Так что приглашаю.

— Я согласна.

В это время женщины вышли из здания, и Сара в сопровождении Катарины направилась к служебному авто, ждущему ее внизу лестницы.

— Леона, отвези нас в мое любимое кафе, — приказала Сара водителю.

— Есть, мэм. — Ответила водитель и представительский ситроен рванул с места галопом.

Во время езды подруги молчали, разглядывая ночной Страсбург. Но вот и нужное кафе. Леона лихо припарковала машину у входа, женщины вышли и зашли внутрь кафе.

Когда заказ был сделан, Сара вернулась к словам Катарины.

— Значит, ты считаешь хорошо, что мы раскатаем мужчин в пыль? Знаешь, у меня есть один знакомый, летчик. Когда-то был великолепный мужчина, — Тут глаза Сары заволокло ностальгией. — Сейчас он уже в больших чинах. Да и не летает уже давно. Так вот он как-то сказал: — Сара, у нас в авиации говорят, что лучше быть ПРИ авиации, чем В авиации.

— Не поняла, поясни.

— Вот и я сразу не поняла. И он пояснил. Летчик всегда на острие, он постоянно рискует своей жизнью. И многие не доживают до пенсии, потому что разбиваются. Так что большие зарплаты — это как бонус за риск, которому подвергаются летчики. В то же время, один вылет летчика обеспечивают десятки наземных специалистов. Они, естественно, получают поменьше летчика, но они и не рискуют, так как летчики. Конечно, техник или член группы управления полетов могут пострадать в случае авиакатастрофы. Особенно, если найдут, что они, так или иначе, в ней виноваты. Но этих людей, максимум посадят на несколько лет. Но они останутся живы, а летчика-то уже не вернешь.

— И к чему ты это рассказываешь?

— Женщины тысячи лет сидели за спинами мужчин. На охоту за мамонтом уходили мужчины, в то время, как женщины оставались в более-менее безопасной пещере. И рисковали на охоте больше мужчины. Женщины же сидели на попе ровно, ожидая, когда мужчины приволокут тушу мамонта. И задача женщин была простая-простая: рожать. И желательно мальчиков, чтобы повысить шансы тех мужчин, что уходят на охоту.

— Ты, наверное, забыла о несчастной доле женщин во время бесконечных войн. Если их не убивали, то насиловали все, кому не лень. А еще эти жуткие продажи женщин в рабство. Ужас, женщину превратили в товар.

— Я тебе удивляюсь. Уж поверь мне, поведение мужчин во время войн вполне вписывается в базовые инстинкты. В частности, в инстинкт выживания. Или ты забыла, что большинство самцов у животных ведут целые баталии за верховенство в стаде или стае. И всегда побеждает сильнейший. И именно он является основным продолжателем рода, потому что все самки принадлежат ему.

— Фу, сравнение с животными… как можно?

— За долгие годы занятия биологией и генетикой я вполне осознала, что человечество не очень сильно уж и оторвалось от своих братьев меньших. В чести все та же тяга к доминированию, которую обозвали борьбой за власть. Потому что власть дает не только возможность продолжить свое потомство, но и жизнь в привилегированных условиях, когда вся стая или стадо работают на доминанта.

— Но ведь сейчас совсем иное дело.

— И тут ты не права, сменился вектор развития, но внутренний стержень человека не изменился. И финансовый олигарх хочет того же, что и доминантный самец в стае — властвовать.

— Но ведь многие олигархи уже не претендуют на многочисленные гаремы. Более того, многие из них становятся геями. И вообще избегают общения с женщинами.