Екатерина Корнюхина - Феникс поневоле

— Я не хочу есть! — решительно заявила девушка, поднимаясь на ноги. — Я устала и хочу спать. Вообще–то я сегодня нанырялась до одури, вытаскивая тебя.

— Конечно, — гут же согласился Валли, пристально глядя в лицо сестры. — Вон там, под скалой, есть неплохой уголок, ложись. И забудь, в конце концов, о моих словах!

Но это оказалось не так просто сделать.

Набросав на песок веток, Шазаль опустилась на это импровизированное ложе, закрыла глаза и… принялась ворочаться с боку на бок. Ей давно уже не приходилось спать на голой земле, все было неудобно, да и в голове, словно обкатанные водой камушки–голыши, постоянно перекатывались слова Валли.

Девушка пыталась их выбросить из головы, не думать вообще ни о чем. И вдруг ей представилось, что тем самым таинственным врагом семьи вполне может быть сумасшедшая тетка. Ведь Индарса не понимает, что делает, она обижена на отца.

Да, но при чем здесь остальные? И сама Шазаль, в конце концов. Она ведь просто физически не могла чем–то задеть Индарсу!

Почему–то именно эта мысль ее успокоила и усыпила. Шазаль действительно слишком устала за этот долгий–долгий день.

Проснулась она внезапно, как бывало всегда, когда поблизости раздавался любой звук, выбивающийся из общего неумолчного шума, которым заполнена жизнь.

Не открывая глаз и не шевелясь, девушка прислушалась.

Волны по–прежнему глухо шипели, наползая на песок и откатываясь обратно. По–прежнему воздух свистел, рассекаемый крыльями ранних птиц. Но ей почудился еще один звук — неприятный, тихий скрежет.

Вот поблизости протяжно вскрикнула птица, и скрежет потонул в этом вопле.

Шазаль насторожилась. Кто–то вспугнул птиц.

Девушка открыла глаза и, увидев перед собой серый бок скалы, начала осторожно поворачиваться. Если им и грозила какая–то опасность, то со стороны моря.

Вокруг клоками висел зеленоватый предрассветный туман.

Поискав взглядом вокруг, Шазаль рассмотрела мирно спящего Валли, по–детски свернувшегося калачиком. Именно с той стороны, из тумана, снова послышался и быстро смолк скрежет.

Девушка подобрала ноги, чтобы вскочить при малейшей опасности. Нервы напряглись, мышцы ног свела легкая судорога. Вокруг не было ничего похожего на оружие. Шазаль, протянув руку, схватила увесистый камень и остро пожалела, что костер давно прогорел. Горящая палка отпугнула бы любого хищника.

А что, если.,.

Шазаль медленно поднялась, прижимаясь спиной к влажной от тумана скале, с возрастающим ужасом думая о том, что ошиблась. К ним, скорее всего, подбирался вовсе не местный хищник, а тот самый враг, отправивший когда–то ее в Северные Горы и не так давно попытавшийся запереть в каменном мешке! И спастись от него, неведомого и могущественного, вряд ли удастся.

Она открыла рот, чтобы окликнуть Валли, но горло перехватил спазм, а губы пересохли. Ужас душил девушку, не давая двинуться с места, закричать или попытаться убежать.

В тумане снова что–то скрипнуло.

И тут, почти не понимая, что делает, Шазаль бросила в спящего брата камень. В короткий миг, когда коричневый кругляш описывал в воздухе короткую дугу, девушка успела испугаться, что разобьет Валли голову.

Но камень, лишь задев его плечо, упал на песок. Парнишка тут же шевельнулся, а Шазаль одновременно вспомнила чьи–то слова о том, что «нас не так–то просто убить…».

Валли поднял голову и, Шазаль даже не поняла, услышал ли он что–нибудь, молниеносно перекатился в сторону.

В тот же миг, вырвавшись из облачка тумана, на то место, где он только что лежал, с размаху опустилась чешуйчатая, когтистая лапа.

Шазаль вскрикнула. Валли же, не произнося ни звука, ловко вскочил на ноги и отступил назад, не спуская напряженного взгляда с обладателя когтистой лапы. А тот уже выдвигался из тумана, рассекая его всем корпусом, большой и явно не сомневающийся в том, что двуногий завтрак никуда не денется.

Это был какой–то прибрежный зверь, судя по перепонкам, которые неуместно смотрелись между пальцами лап, оканчивавшихся загнутыми черными когтями.

— Беги, — сквозь зубы выдохнул Валли.

— Некуда, — ответила Шазаль.

Хищник, вспарывая когтями песок, пододвинулся ближе. Похоже, задние конечности — сколько их там было? — служили ему для плавания, поэтому зверь почти полз, и его чешуйчатое брюхо издавало скрип, разбудивший Шазаль.

И — что было хуже всего — у хищника имелось две пары глаз. Одна из них — верхняя — наблюдала за Валли, другая — за Шазаль. Брат с сестрой замерли, пытаясь что–либо придумать.

Смерть подошла слишком близко, а они с Валли не могли пожелать, чтобы появилось какое–то оружие или чтобы хищник убрался восвояси. Они договорились накануне, а теперь…

Все это пронеслось в голове девушки в один момент. Она уже решила, что сейчас скажет, что она хочет, — но, к стыду и ужасу, не могла понять, ЧЕГО ИМЕННО стоит пожелать.

Пока она колебалась, страшный зверь сделал какое–то неуловимое, удивительно ловкое для столь громоздкой туши движение, и Валли, сбитый с ног, кувыркнулся и замер, вжимаясь в песок.

Отчаянно рванувшись вперед, Шазаль дико завизжала, надеясь хоть на миг задержать ужасные клыки, занесенные над шеей брага.

Не рассчитав, девушка подлетела слишком близко, ткнулась коленями в чешуйчатую лапу, задохнулась от собственного бессилия и непроизвольно плюнула в повернувшуюся к ней морду.

Шазаль оказалась так близко, что отчетливо видела мелкие, видимо, жесткие шерстинки на морде, чешуйки, росшие от шеи, две пары круглых глаз. И вдруг заметила, как чуть ниже одной пары глаз на коже этого существа начинает расползаться темное пятно. Шазаль видела появляющиеся мелкие пузырьки, которых становилось все больше, больше… Вниз скользнула темная струйка, за ней — другая.

Четыре глаза остекленели.

Заметив это, Шазаль интуитивно бросилась вниз, на песок. Хищник страшно закричал и дернулся вверх. Валли, понимая, что опустившиеся в следующий миг клыки и когти превратят его лицо и шею в кровавое месиво, стремительно откатился в сторону. Похоже, это был его излюбленный трюк.

В последующие несколько минут брату с сестрой ничего другого не оставалось, как уклоняться от лап взбесившегося от боли зверя. Тот катался, прыгал, издавал леденящие душу вопли, стараясь избавиться от сжигающей его боли.

Шазаль мутило, но приходилось терпеть. Бесконечные прыжки и падения довели девушку до такого состояния, что она уже не понимала, куда надо податься, чтобы оказаться подальше от бьющегося в агонии хищника.

В какой–то момент она ощутила на плече чьи–то пальцы, оттаскивающие ее прочь от издыхающего и не желающего с этим смириться чудовища.

Спотыкаясь и чувствуя, что вот–вот упадет, Шазаль позволила брату увлечь ее в безопасное место. Конечно, предсмертные вопли и тяжелые удары тела о землю были слышны и здесь, но зверю уже не было никакого дела до ускользнувшей добычи.