Галина Гончарова - Дар жизни

– Хорошо, что вы пришли.

– Неуж в порту своего лекаря нет?

Лекарь был, что верно, то верно. Но этот достойный человек вчера немного переусердствовал с одним из лекарств, которое называлось винная вытяжка и был с утра недееспособен. А лечить-то требовалось сейчас. Его уж и в воду башкой окунали, и трясли по-всякому – не помогает. Мычит только пакостно, что та корова, а лечить его точно допускать нельзя. Он сейчас и здорового угробит!

Так что я слушала жалобы Тимира, пока шла к месту катастрофы и мысленно ругалась. Ну да. пока за лекарем, пока убедились, что он никакущий, пока за мной… застану ли я кого в живых? Смогу ли вытащить?

М-да…

Все было плохо. Очень плохо, и я это видела.

Двое пострадавших лежали на грязном причале, а вокруг толпился народ, не зная, что делать. Оценить ситуацию было делом минуты.

Двое мужчин. Оба – от тридцати до сорока лет, оба здоровые… были. Сейчас у одного, считай, ноги не было, вместо нее были ошметки и лохмотья, из которых торчали осколки кости. Рана заканчивалась чуть выше колена. Надо ампутировать.

Второй лежал неподвижно, но чутье просто орало, что тут тоже легко не обойдется.

Начинать осмотр будем с того, который лежит неподвижно. Тот, кто без ноги, весь на виду, у него других повреждений нет. Надо резать, шить… не на грязном же причале это делать?

А вот тот, который лежит тихо-тихо… там что угодно может быть. От переломов до внутреннего кровотечения.

Надо сначала определить, что с ним, а то пока я буду у первого ампутацией заниматься, второй тихо-тихо, да и помрет.

Подхожу к нему, опускаюсь на колени прямо на сырые доски причала – не время жалеть платье. Касаюсь рук, ног, привычными движениями прощупываю мышцы – и незаметно для всех вслушиваюсь в отклик. Это как дергать за струны – порванная не отзовется.

А порванные тут есть, еще как есть.

И – плохо.

Ключица вдребезги. Но это мы и сложим, и прибинтуем… справимся. А вот вторая травма…

Темного крабом!

У мужчины перелом позвоночника. И это – не лечится. В лучшем случае – жить останется, а вот ходить уже не будет. В худшем…

И того не будет.

И что делать?

А что я сейчас могу сделать? Я – могу срастить повреждение, но не здесь и не сейчас.

Кровотечения? Что-то срочное и серьезное – есть?

Нет, нету… Фуууу…

Ладно. Тогда…

– Тимир, их надо обоих перенести ко мне. Там займусь. Грязно здесь, да и света уже скоро не будет.

Мужчина кивает.

– Сейчас…

– на доски их положите, да осторожнее. Не на носилки, на доски, на жестком нести надо.

Тимир внимательно слушает, потом рявкает на грузчиков – и на причале принимается крутиться хоровод из людей. Ровно через пять минут оба пострадавших осторожно перегружены на доски и мы двигаемся по направлению к моему дому.

Я иду вслед за носилками и расспрашиваю Тимира. Сама поглядываю на того, кто без ноги. То, что он еще жив – чудо. Тут надо срочно ампутировать остаток ноги и шить. Он бы кровью уже истек, но чья-то умная голова перехватила ему ногу выше травмы поясом и так закрутила жгутом, что кожа вокруг уже синеет. Даже скорее в черный цвет.

Плохой знак.

– Давно случилось?

– С полчаса как… ну, чуток больше. За вами сразу послали, госпожа Ветана, – басит Тимир.

Сначала за лекарем, потом уже за мной… А время в таких ситуациях величина переменная. Кажется, вот-вот беда случилась, а солнце почему-то к закату клонит.

Вот и мой дом. Повинуясь моим приказам, мужчин сгружают в нужные места, того, кто на ампутацию – на большой, специально заказанный стол. Я выдохнула, и посмотрела на Тимира.

– Подать мне сможете, что скажу?

– Не лекарь я, – мужчина чешет в затылке, вызывая желание по нему треснуть. Вот что с людьми случается? Вроде и неглупые и всем хороши, а вот как до травм доходит, до крови, так куда чего девается? Остальные тоже отползают на приличное расстояние, чтобы никого не припахали помогать. Я прищуриваюсь – и мужчины вообще пятятся раком, находя попами дверь из дома. Эх вы… герои.

Не трусость, нет. Это как-то иначе называется. Но сейчас оно особенно некстати.

– Я могу подавать, – прорезался малек. Ишь ты, не остался в порту, сюда прибежал. Я пристально поглядела на мальчишку. Ладно. Если справится – промолчу про воровство.

– Тебя как зовут?

– Шими, госпожа Ветана.

– Шими, ты понимаешь, что если упадешь в обморок, это может стать смертельно опасным для раненого?

Я говорила, а сама прощупывала края раны, втихую пользуясь своим даром.

Да, вот тут плохо, кость придется пилить, хорошо, что у меня специальная пила есть, вот здесь и здесь шить…

Хорошо, что он пока без сознания, а то может просто сердце не выдержать.

Оглядываю второго, прощупываю своим даром и его.

Нет, с ним я не ошиблась. Есть переломы, но он пока еще может подождать. Привычно раскладываю пакетики и инструменты. Вдеваю нитки в иголки, тут лучше все приготовить самой и заранее.

– Если почувствуешь, что станет плохо – кричи, – приказываю я мальку.

Шими кивает. Лицо бледное, губы сжаты… понимает, что он сейчас будет делать? Что увидит? А, выбора все равно нет.

Смотрю на Тимира.

– Его кто-то должен держать. На всякий случай, чтобы не дернулся.

Я могу отправить человека в беспамятство, но для этого нужно хотя бы пару секунд. А если я в это время буду шить? Если он дернется, когда я буду резать?

Все возможно, этого и следует избежать.

Всего пара секунд могут означать жизнь или смерть.

Тимир кивает еще двоим носильщикам – и они решительно придавливают руки и верхнюю часть тела несчастного к столу.

Я расставляю поудобнее лампы, чтобы свет падал на рану. Мальчишка ощутимо бледнеет, но никуда не уходит. Молодец. И блевать не собирается.

Ну, держись, Вета. Ты обязана справиться.

И, напутствовав себя подобным образом, решительно принимаюсь за дело.

Протираю руки винными выморозками, протираю ими же стол и поле вокруг раны. Надо осмотреть рану, очистить ее от грязи, осколков кости, ткани, чтобы не началось нагноение, переставить жгут…

Перевязать сосуды, удалить нервы…

Так много всего надо сделать! Тяжело…

Пилить кость – трудно. Я не настолько сильная, чтобы сделать это несколькими движениями, поэтому – минут пять. Кость мерзко скрипит под пилой, люди морщатся, как будто ни разу не разделывали корову или хрюшку. Принцип-то один и тот же, просто иногда удобнее пилить по суставу. Так с тушами и делают, кстати.

Но мне хочется сохранить здорового человека, сколько можно. С ногой, отнятой чуть выше колена, он привяжет протез и сможет ходить, с ногой, отнятой по бедро – это намного сложнее.

Руки работают невероятно медленно, сейчас мне так кажется. Отпилить кость, скальпелем пройтись по лохмотьям плоти, подхватить, зашить, ослабить жгут – опасно, очень опасно, кровопотеря и так велика, еще немного и у тела не останется сил на борьбу, прижать найденные сосуды, перехватывая их на живую, и снова шить и шить.