Элисон Гудман - Эона. Последняя заклинательница драконов

– Это не сила дракона, – проскрипел Идо. – Что тогда?

Я с опаской изучала его, готовая в любой момент снова подавить.

– Исцелив кого-то, я потом могу управлять его волей. Когда пожелаю.

Но он прав, это не сила дракона. Что бы это ни было, оно зиждилось на связи, которая протягивалась между мной и исцеленным. Его тонкая золотая нить хуа переплеталась с моей. И все же я не знала, откуда взялась эта способность.

А может, и не хотела знать.

Идо прижал ко лбу тыльную сторону ладони:

– У меня чуть череп не раскололся. – Потом посмотрел на меня. – А тебе ведь понравилось. Я чувствовал твое наслаждение.

– Нет. – Я скрестила руки.

Он мрачно улыбнулся:

– Лгунья.

– Моя леди, – заговорил Кайдо, – прошу, нужно немедленно уходить!

Черты худощавого лица заострились от тревоги и благоговения, и я поняла, что меня боятся.

Я кивнула и повернулась к Идо:

– Вставай.

Он поджал губы от столь приказного тона, но послушно поднялся на ноги.

Дела и Вида присели по обе стороны от Рико. Дела осторожно перекатила его на бок. Островитянин застонал, лицо его посерело. Я едва не выкачала всю его хуа. Это помогло подавить Идо, но я чуть не убила своего друга.

– Дела, как он? – Я шагнула к ним. – Его просто затянуло в связь. Я не…

– Просто оставь его в покое!

Ее гнев вырос между нами точно кирпичная стена. Дела повернулась к Рико и помогла ему сесть.

– Может, я в тебе и ошибся, – сказал Идо, наблюдая за согнувшимся пополам, дрожащим островитянином.

– В смысле?

Идо склонился ко мне. Отблески пламени углубили впадины по его скулами и подчеркнули линии длинного аристократичного носа.

– При нашей последней встрече ты сдалась, лишь бы спасти островитянина от боли. Ты не могла смотреть, как его пытают. – Идо сузил глаза в злорадной усмешке. – А теперь ты вырвала из него хуа, чтобы подчинить меня. Может, у тебя все-таки есть хребет.

Всю ночь мы пробирались через город по сети безопасных убежищ, в некоторых оставаясь всего на пару минут, в других – на полколокола и больше, дабы избежать патрулей. Я запомнила только темные комнаты, размытые лица и напряженный шепот. Кайдо и его лейтенант вели нас из дома в дом, а остальная часть его отряда пересекала город в противоположном направлении отважной приманкой для неизбежного поиска.

В одном приюте мы с Видой переоделись в платья поскромнее, и я смыла с лица белую краску. В другом – в хлеву огороженного стеной большого семейного дома – мы задержались достаточно долго, чтобы съесть суп, принесенный пучеглазой женой сторонника сопротивления. К тому времени Идо и Рико отчаянно нуждались в пище и отдыхе. Принуждение ослабило их обоих, да и заданный Кайдо безжалостный темп сказывался на всех нас.

Женщина оставила железный горшок с супом на полу и попятилась из хлева, неотрывно глядя на Идо. Он сидел, прислонившись к задней стене, как можно дальше от всеобщего недоверия. Неподходящую по размеру одежду надзирателя сменили коричневые шаровары и туника рабочего. И все равно штаны были коротковаты, а рукава туники Дела оборвала, чтобы вместились широкие плечи Идо. Возможно, жену хозяина поразил отнюдь не только его статус заклинателя.

В тусклом свете дворовых фонарей Вида размешала суп, затем наполнила две миски и протянула мне.

– Только не давай ему съесть слишком много. – Она свела большой и указательный пальцы, оставив небольшой промежуток. – Иначе его стошнит.

Идо, казалось, попал под мою опеку. Не то чтобы добровольную, просто другие наотрез отказывались с ним взаимодействовать, и я их не винила. Даже голодный и уставший, он в любой момент мог ужалить ядом. Его намеки на мою жестокость к друзьям все еще терзали мой дух, будто прицепившийся репейник.

Я взяла миски и присела перед заклинателем. Он откинул голову, прижавшись стриженой макушкой к шершавой деревянной стене, и закрыл глаза. Лунный свет отбрасывал на его лицо косые тени.

– Суп.

Идо вздрогнул. Похоже, я выдернула его из сна. Резкие черты заострились от сильного голода.

– Еда?

Я протянула его порцию. Идо жадно обхватил чашу длинными пальцами, но руки так сильно тряслись, что он не смог поднести ее к губам. Он наклонил голову и всосал жидкость.

– Вида сказала, что много тебе нельзя, а то все вернется обратно.

Идо поморщился:

– С этим проблем не возникнет. Я даже нормально глотнуть не могу.

– Давай подержу. – Я вновь потянулась к миске.

– Нет. – Он стиснул зубы и медленно поднял руки, заливая супом пальцы.

Но наконец сумел сделать глоток и улыбнулся. По-настоящему счастливо. Я впервые не видела на его лице высокомерия, и улыбка будто разом смахнула с него несколько лет. Я всегда думала, что Идо намного старше меня, но Момо сказала, что ему всего двадцать четыре. И озаботься я подсчитать драконьи циклы, давно бы сама узнала его истинный возраст. Что же могло так состарить чей-то дух? Самый простой ответ: жестокость и амбиции. Но, наверное, познать истину чужой души и впрямь невозможно.

Вдруг вспомнилась черная прореха, которую я заметила в его верхней точке силы. Подобная язва на очаге проницательности и просветления не могла не влиять на дух. И точка сердца потускнела и уменьшилась. Значит, Идо вновь лишился сострадания?

Я тоже отпила супа – тонкий вкус едва пробивался сквозь вонь спящих поблизости свиней, – а потом наблюдала, как Идо есть с яростью оголодавшего волка.

– Ты все еще чувствуешь раскаяние за свои поступки? – спросила я. – Знаю, тогда во дворце ты почувствовал, и раскаяние, и сострадание тоже. Но как сейчас?

Глупый, наверное, вопрос. Какой ему толк признаваться в отсутствии у себя совести? Зато море причин уверить меня, что он исправился и переродился.

Идо оторвался от еды и медленно поднял голову.

– После часа в обществе Сетона я уже не чувствовал ничего, кроме боли, – равнодушно произнес он. – Не спрашивай меня о раскаянии и сострадании. Когда ты в клетке, их не существует.

В памяти всплыл образ его истерзанной плоти. После таких страданий неудивительно, что точка сердца опять сжалась. Возможно, жестокость Сетона создала и тот черный разрыв. Я вновь посмотрела на Идо поверх миски. Судя по легкому повороту тела, он явно не горел желанием обсуждать свои мытарства. Какое-то время я разрывалась между сочувствием и жгучим любопытством, но в итоге сдалась:

– Исцеляя тебя, я заметила черный разрыв в верхней точке силы. Ты знаешь, что это?

– Разрыв? – Идо коснулся макушки, лицо его внезапно напряглось. – Скорее всего, взысканная плата.

В резком голосе слышалось смирение.

– Плата?

– Ты должна знать, что за силу всегда приходится платить, так или иначе. – Идо устало потер глаза. – Чтобы выжить в руках Сетона мне потребовалось много сил.