Лилия Гаан - Страстные сказки средневековья Книга 3.

- Еленка, как же ты выросла!- улыбнулась Стефка.

Вежливая улыбка, едва мелькнув, тот час растаяла на губах девушки. Она испуганно окинула взглядом стоящую перед ней даму.

- Стефания? Но... ты ведь погибла!

Наша героиня поморщилась - кому приятно слушать о своей смерти!

- Как видишь, я жива!

Но видимо Елене было по-прежнему не по себе.

- Как ты оказалась здесь?

Стефания тяжело вздохнула и присела на край постели больной.

- Это случилось давно! - и она с тяжелым вздохом принялась за рассказ о своих отношениях с Валленбергами.

Елена с надеждой глянула на сестру:

- А Гуго фон Валленберг..., он, в конце концов, вернет меня домой?

Стефка прикусила губу. Она не знала, какие планы относительно сестры у барона, но не ожидала ничего хорошего. Елену было жаль расстраивать, но что поделаешь - будет лучше, если сестра сразу же лишится иллюзий относительно своего пленения.

- Нет, дорогая! Для того, чтобы вернуть в Моравию, тебя нужно было везти в противоположную сторону!

- Что теперь будет?

И что ей на это ответить?

Стефания окинула придирчивым взглядом стены помещения, в котором лежала сестра, и облегченно перевела дыхание.

Елену расположили в одной из угловых комнат дома. Она не отличалось ни особым удобством, ни добротностью обстановки - старые шпалеры на стенах, дешёвое сукно балдахина, старые потертые ковры на полу. В сложной иерархии статусов дам, сложившейся в Копфлебенце, подобная комната означала, что место Елены где-то в самом низу, а значит, очень далеко от баронской постели. Однозначно, чтобы не замыслил Гуго против её сестры, разврат в его намерения не входил.

- Всё уладится, дорогая, все уладится!

Еленка не спешила покидать постель. И хотя переломы со временем срослись, наверное, угнетенное состояние духа и неуверенность в завтрашнем дне замедляли неизбежное выздоровление крепкой и здоровой девушки.

Сестры нечасто виделись, хотя относились друг к другу вполне лояльно. И все же особо теплых отношений между ними так и не возникло, прежде всего потому, что у них редко находились общие темы для бесед. Сферы их интересов практически не пересекались, а когда сестры начинали что-то обсуждать, то неизменно выяснялось, что у них разное мнение по одним и тем же вопросам.

Допустим, когда Стефания из самых лучших побуждений постаралась наставить сестру, как вести себя с Валленбергами, то получила неожиданный отпор.

- Мессир самодур, каких мало,- доверительно толковала она Елене,- он играючи сломает твою жизнь, только из удовольствия смотреть, как ты гибнешь! Поэтому с ним нужно обращаться крайне осторожно, не противоречить и не стремится без нужды раздражать его милость. Терпение, и ещё раз терпение...

Она бы ещё добавила пару фраз к своей речи, если бы не саркастическая усмешка, исказившая губы сестры.

- Я ведь не холопка, чтобы угождать господину! Да и фон Валленберг не тухлое яйцо, чтобы с ним так носиться!

- Сопротивление может только разозлить его, подтолкнуть к жестоким изуверским поступкам! И даже стоить тебе жизни!

Но глупая девчонка только недоверчиво смерила её взглядом.

- Чем так жить, лучше умереть!

- Это только слова,- возразила глубоко задетая таким пренебрежением Стефка,- умереть то же непросто! Смерть бывает разной!

Но сестра, разумеется, не вняла её предупреждениям. Как и все юные девушки, которым в столь юном возрасте удалось одержать победу в борьбе за сердце вожделенного мужчины, Елена была невероятно самонадеянна. Поэтому не удивительно, что если Стефания и навещала сестру, то скорее из чувства милосердия и долга перед связывающими их родственными узами, чем из-за испытываемой к ней любви.

Шло время - дни сменялись днями, прошло Рождество, не за горами было и Крещение.

Елена уже выходила из комнаты, и в основном проводила время либо в гостиной с дамами, либо блуждая где-то по замку, и сестры теперь виделись крайне редко, в основном только за общим столом во время трапез.

Перед самым Рождеством в замке появился и сам хозяин.

Гуго привез ворох подарков и то особое праздничное настроение, которое охватывало обитателей Копфлебенца, когда их господин находился дома. Рождество отмечалось широко, с размахом. В крепости никогда не считались с затратами, чтобы устроить достойный праздник подвластным людям - рекой лилось пиво, во дворе на вертелах зажаривались целиком туши, чтобы всякий желающий мог вдоволь наесться мяса. Среди музыки, танцев и песен, взрывов беспечного смеха и выступлений заезжих акробатов можно было заметить и Валленбергов, принимающих самое деятельное участие во всеобщих забавах. Не гнушались развлечений и дамы из кружка мадам Ульрики, и уж, конечно же, восхищенно взирала на это буйное празднество скромная провинциалка Елена.

И вскоре обитатели замка стали замечать возле неё крепкую фигуру хозяина. Поначалу пленница дичилась, но барон, когда хотел, мог привлечь к себе внимание. И вот уже на губах у девушки начала перепархивать улыбка, а иногда до слуха, пристально наблюдавших за парочкой домочадцев, доносился даже её смех. А уж когда Ульрика заметила, как глаза фон Валленберга приобретают синий оттенок при взгляде на юную моравку, Копфлебенц наполнился возбужденными пересудами.

Стефания готовилась к родам и была далека от всеобщих гуляний, запершись в своих покоях. Впрочем, это вынужденное одиночество её вполне устраивало - перед лицом грядущего испытания у неё не возникало желания веселиться. Но видимо, отсутствие признанной любовницы устраивало и кое-кого ещё, потому что однажды утром у её постели возникла знакомая согбенная фигура. Герда, казалось, родилась приземистой расползшейся старухой, и торчала у будущей матери постоянно, но сегодня у неё были новости.

- Спишь? - пророкотала она, с кряхтеньем опускаясь на край кровати.- Ну, спи, спи..., в монастыре-то особо не поспишь - там и днем, и ночью молятся!

Графиня изумленно приподнялась с подушек, вглядываясь в мрачное морщинистое лицо.

- Это ты о чем? Какой монастырь?

Но бабка только качала головой, с горьким сожалением глядя на недоумевающую подопечную.

- А зачем ты здесь? Какой от тебя прок?

- Как зачем? - опешила женщина. - Я ведь беременна!

- Скоро родишь! В замке полно девок, которые присмотрят за детьми, ничуть не хуже, чем ты!

Стефания окончательно растерялась:

- Что происходит?

Герда оглушающее высморкалась. В последнее время кормилица прихварывала.

- Гуго решил жениться!

Сердце у Стефки сделало такой скачок в груди, что она на миг потеряла дыхание, судорожно пытаясь поймать искаженным ртом воздух.

- На ком?

Герда хмуро хмыкнула, разгладив свой передник.

- Сестрица твоя, бесстыдница!