Лилия Гаан - Страстные сказки средневековья Книга 3.

- Это невозможно! - твердо заявила она.

- Очень похвально, что вы защищаете своего господина, дочь моя, но часто жены последними узнают о поведении своих супругов. А ваш муж никогда не отличался целомудрием.

И это ей говорил кардинал, под взглядом которого она даже сейчас чувствовала себя раздетой?! Есть ли вообще границы лицемерия у этого клира прелатов?

- Одно дело соблазнить на адюльтер даму, которая сама напрашивается на это,- резко возразила графиня,- другое - изнасиловать двух послушниц, когда одна из них, ещё вдобавок, сирота под покровительством самого короля. Мой муж не безумец!

Людовик с видимым сочувствием развел руками.

- Я понимаю ваш гнев и недоумение, но поймите и вы нас, - вздохнул он,- мать настоятельница написала письмо с чудовищными обвинениями в адрес вашего супруга, и что нам надлежало в таком случае делать?

- Провести расследование, ваше величество, - вынуждена была согласиться Стефания, - но почему вы не допускаете, что эти девицы оклеветали моего супруга, чтобы сокрыть свои неблаговидные дела?

- Всё может быть,- пожал плечами Людовик,- аббатису можно понять, она когтями и зубами защищает своих воспитанниц! Это ведь несмываемый позор на репутации монастыря! Может, там никакого насилия и не было, но наставница, естественно, требует заключения брака между графом и мадемуазель дю Валль. А дон Мигель категорически отказывается пойти на это, и теперь понятно - почему!

- А что мой муж говорит о самом инциденте?

- Он все отрицает, причем довольно резко! Аббатиса же заявила, что воспитанницы упорно твердят, что это был именно граф. Пришлось пригласить сюда и настоятельницу с обесчещенными девицами, и дона Мигеля! Предупреждаю, если они все-таки опознают вашего супруга, то я вынужден буду приговорить его к смерти сразу же за несколько преступлений - святотатство, оскорбление короля, растление двух благородных девиц. Хватит на то, чтобы дважды отрубить голову, благо она у него одна. Теперь вы понимаете, почему я арестовал графа?

- Понимаю,- согласно кивнула головой Стефка, решительно изгоняя из головы греховные мысли о том, как будет прекрасна жизнь, если она станет вдовствующей графиней,- но вы мне сказали в начале встречи, что после вашего разговора с графом о предполагаемом браке, он сразу же отправился в Трир? Когда это было?

- В двадцатых числах февраля! Точнее не помню.

- А когда обесчестили девиц?

- В середине марта. Два месяца назад.

Тайная надежда растаяла, как дым, и Стефка сурово призвала себя к порядку. Долг есть долг!

- Ваше величество, мой муж никак не мог этого сделать, потому что начиная с конца февраля мы с ним не расставались даже на день вплоть до ареста графа!

Король недоверчиво посмотрел на собеседницу.

- У меня есть масса свидетелей этого факта,- волнуясь, Стефка заговорила быстро,- дело в том, что я решила возблагодарить Бога за столь счастливый поворот в моей судьбе! Епископ Трирский благословил меня пройти крестным ходом по всем церквям и монастырям от Трира до Реймса, и я в окружении монахинь двинулась пешком в путь. Это была очень длинная и тяжелая дорога под снегом и дождем, но мы, беспрестанно славя Бога, одолели её почти за два месяца. И все это время мой супруг был рядом! Он не шел с монахинями, но ни разу, больше, чем на несколько минут, я не теряла дона Мигеля из виду. Его присутствие придавало мне сил выдержать тяготы дороги!

Выдавая эту чудовищную ложь, женщина чуть покраснела, но присутствующие мужчины не нашли в её рассказе ничего удивительного.

- Какая прекрасная мысль - отблагодарить Спасителя за то, что он так долго хранил вас друг для друга,- прочувственно заметил кардинал,- кому же принадлежала идея? Епископу Трирскому?

- Да, монсеньор, - постно опустила глаза взбешенная этим лицемерием Стефания,- но нам с мужем она пришлась по душе.

Короля же, между тем, волновали другие проблемы.

- Вы говорите, этому факту есть множество свидетелей?

- Да, ваше величество! Мы останавливались во многих селениях, монастырях, храмах, и везде общались с людьми! Наше паломничество поддержали также и достойные сестры-монахини из Трира!

Как же она сейчас жалела, что не в одиночестве шагала под ледяным дождем. Пусть бы она погибла, но тогда бы и дона Мигеля в конце пути ждал топор палача! Кровожадные мысли перебило унылое кряхтение короля. Только тут до озадаченной женщины дошло, что тот почему-то не рад её оправданиям. Людовику-то чем досадил её супруг? Или граф относится к тем каверзным людям, которые, как занозы впиваются в любую пятку?

- Это в корне меняет дело,- тяжело вздохнул Людовик,- но почему ваш муж сам не оправдался таким способом?

- Кто знает мысли и дела мужчин, - развела руками Стефания,- но, тем не менее, он послал своего человека за епископом Трирским! И думаю, что вскоре почтенный прелат будет здесь!

Воцарилось молчание.

- Что я ещё могу сделать для вас, мадам? - наконец, угрюмо спросил явно недовольный король.

- Прикажите освободить моего мужа из-под стражи, ваше величество! - робко попросила унылая Стефка, внутренне умоляя короля отказать.

Но Людовик что-то шепнул прелату, и тот, торопливо шурша пурпурным облачением, удалился из комнаты. Стефка обреченно поняла, что, кажется, король решил пойти навстречу её просьбе. А кто сказал, что выполнять свой долг всегда легко и радостно?

Де ла Верда очевидно содержался неподалеку, потому что не прошло и получаса, как его привели. Выглядел граф достаточно неплохо для узника. Правда, к бархату камзола кое-где пристали соломинки, да помялось кружево на вороте рубашки, но, не смотря на некоторую небрежность в одежде, держался дон Мигель с невозмутимым достоинством. Он почтительно поклонился королю, благоговейно поцеловал кардинальский перстень, и, надменно приподняв брови, посмотрел на жену.

- Мадам?

- Ваша жена, дорогой граф, сумела добиться аудиенции и уговорила меня освободить вас из-под стражи до судебного разбирательства,- охотно пояснил ему король,- вам повезло с супругой! Графиня почти сумела убедить меня в вашей невиновности. Такая красота и такая преданность мужу необыкновенна в наш век повседневного падения нравов! Вы просто счастливчик!

Желваки заходили на щеках графа, когда он исподлобья взглянул на Людовика. Ему, и не без основания, послышалась издевка в устах суверенна.

- Я могу вернуться домой?

- До окончания разбирательства! Вам запрещается выходить из дома, а вы, мадам, будете приняты при дворе моей дражайшей королевы Шарлоты. Вас известят о времени и дате аудиенции позднее. С этим вас и оставляю..., на дворе ночь, а у нас с его преосвященством ещё куча дел!

С этими словами его величество покинул своих гостей, следом двинулась и пурпурная ряса кардинала Бурбонского. Граф мрачно проводил их взглядом и тут же повернул разъяренное лицо к жене.