Стивен Браст - Валлиста

Она улыбнулась.

- Я Хевлика.

- А я... Сурке.

Она заметила миг заминки, а я пожал плечами.

- Так уж сложилось, что у меня несколько имен. И я решил, что вы заслуживаете самого лучшего.

- Вы весьма любезны. Так о чем вы желали бы поговорить?

- О покойной супруге лорда Атранта.

Шокировать иссолу - возможно, у меня должно было бы появиться ощущение хотя бы небольшой победы; однако на самом деле мне стало скорее стыдно. Я ждал, пока она глотнет вина и придет в себя.

- О ее милости, - наконец проговорила Хевлика. Наверное, это и правда было ее имя. То-то весело ей приходилось, когда она еще была ребенком.

Я кивнул.

- Я слышал, что с ней что-то произошло. Что именно?

- Могу я спросить, почему вы желаете это знать?

Такова уж особенность иссол: вы знаете, насколько трудно им сказать "нет", и именно поэтому точно так же трудно в чем-либо отказать им.

- Это сложно, - вскоре признался я. - Тут играют свою роль и большой дом в окрестностях Адриланки, и Чертоги Правосудия, и проходы сквозь...

- Чертоги Правосудия, - повторила она.

Я кивнул.

Она отпила еще вина.

- Именно там все и случилось, - наконец проговорила Хевлика, глаза ее были затуманены.

- Что случилось? - спросил я миг спустя.

Она покачала головой.

- Я не знаю. В точности не знает никто.

- Но ее милость отправилась в Чертоги, пока еще была жива?

Она кивнула. Я когда-то думал, что Зерика и я были единственными. А теперь это смотрелось своего рода официальной имперской хроникой.

- В это время она носила ребенка?

Танцовщица удивленно дернула шеей.

- Я об этом не слышала.

- А, - проговорил я, - возможно, меня неверно информировали.

- Вы весьма гладко говорите, - заметила она.

- Вы имеете в виду, для выходца с Востока? - она кивнула. - Я много читаю, - пояснил я. - Вы считаете нас кем-то вроде текл, но мы на самом деле вообще вне всяких правил.

- Понимаю. Разумеется, большая часть того, что я о вас знаю, взята из поэм, сказок, пьес. Согласна, не самые надежные источники - но трудность в том, что заменить их особенно нечем.

- Да, я понимаю.

- Надеюсь, я вас не обидела.

Я рассмеялся.

- Я обижаюсь, когда меня пытаются убить. И мои чувства ранит, когда меня колотят тупыми предметами. А если ничего такого не происходит, и ладно.

- Я понимаю. У вас есть любовная лирика?

- У меня? Нет.

- Я имею в виду наш народ.

- А, тогда конечно. А еще любовные баллады, эротические рисунки и похабные анекдоты.

- У нас тоже.

- Что, у иссол? Признаться, трудно поверить. Я про похабные анекдоты.

Хевлика рассмеялась.

- Слышали бы вы нас, когда рядом нет посторонних, - она подмигнула.

- Готов платить золотом.

- Что ж, я запомню, если нам придется свидеться снова.

- О, мы непременно увидимся снова.

- Да?

- Мы, выходцы с Востока, разбираемся в подобных вещах.

Она вежливо улыбнулась, причем выглядело это так, словно она не улыбнулась из вежливости. Иссола.

- Надо вам попробовать себя в любовной лирике.

- Вот уж не думаю. В мире и без моих усилий хватает плохих поэтов.

- Что ж, хорошо.

- А зачем, кстати сказать?

- Это поможет.

Я фыркнул.

- С чем поможет?

- С вашей печалью.

- Какой еще печалью?

- Вы же знаете, что я имею в виду, лорд Сурке.

- Я правда не понимаю.

- То есть вы не пишете ей писем - исключительно в мыслях? Не хотите описать ей, насколько отчаялись - но при этом понимаете, что если напишете и отошлете ей такое, и она позволит вам вернуться, вот тут-то и наступит подлинное отчаянье? Это будет ужасно, твердите вы сами себе. И когда что-то происходит - забавное, интересное, грустное ли, - вы оглядываетесь, собираясь рассказать ей об этом, пока не вспомните, что ее нет рядом. И хотите поведать ей, что происходит, но не делаете этого, чтобы не взваливать на ее плечи дополнительный груз, вот только вы и хотите навалить на нее дополнительный груз и ненавидите себя за такое желание. Вы спрашиваете себя, встречается ли она с кем-то еще, и надеетесь, что да, и надеетесь, что нет, и ненавидите себя за то, что вас до сих пор это так волнует. И может быть, вы и сами нашли себе кого-то, но волнуетесь, что это нечестно по отношению к ней, а потом вас волнует то, что вас вовсе не должно волновать подобное, а потом вы просто впадаете в ярость оттого, что столько времени проводите, размышляя над этим, и все это преобразуется в бесплодную печаль.

- А, эта печаль...

Она кивнула.

"Лойош, ты ничего этого не слышал."

"Чего я не слышал?"

"Точно."

- Как вы узнали? И почему?

- Как - это просто, Сурке. Это видно по тому, как вы ходите, и как держите плечи, а в основном - по тому, как смотрите, когда я танцую.

- Чертовы иссолы...

- Простите?

- О, ничего.

- А почему - потому что могу, и потому что чувствую, что должна извиниться за собственную грубость.

- Ха. Что ж, спасибо.

- Вы правда предпочли бы, чтобы я ничего не сказала?

- Я вот что вам скажу, - проговорил я. - Вы живете тысячи лет. Мы лет шестьдесят-семьдесят. И держу пари, что вы не найдете ни выходца с Востока, ни драгаэрянина, с кем бы не случалось подобного. Это просто часть того, что бывает, когда живешь. И проводить все свое время, переживая о таких вот вещах - значит настолько погрузиться мыслями в ушедшее, что больше никогда ничего у вас не будет. Да, случается разное дер... в общем, разные неприятные и печальные вещи. От этого больно. Но надо идти дальше.

- А куда идете вы?

- Хм?

- В чем состоит то, что делаете вы, чтобы идти дальше?

- Прямо сейчас - пытаюсь решить загадку. Есть чем занять голову.

- Возможно, я смогу помочь?

- Вы помогли. Уже дважды.

Судя по взгляду, мне предлагалось развить тему.

- Это сложно, - вздохнул я.

- Да, потому-то и зовется загадкой.

- Давайте лучше поговорим о других вещах.

- Разумеется.

- А вы пишете лирику? В смысле, о Гормене?

Она отвела взгляд, потом снова посмотрела на меня.

- Я танцую, - сказала она. - А у Уффак слишком много воздуха в легких.

- Простите, - потупившись, я кашлянул. - Я не задавал бы подобного вопроса, не будь это важно - но, возможно, он связан с моей задачей.

- Что заставляет вас так думать?

- Потому что, насколько я вижу, здесь все и со всем связано, причем половина - идеально и напрямик, а половина - способами, которые вообще не имеют смысла. Но пока я предполагаю, что связано все. И опять же, эту тему подняли именно вы.

- Я?

- Да.

- Какую именно тему?

- Любовь, романтика, разбитые сердца и прочая чушь. Вы иссола, а иссолы никогда вот так вот сходу не лезут в личную жизнь незнакомца, не имея на то серьезной причины.

- Думаете, вы понимаете, каковы иссолы?

- Гораздо лучше, чем то, каковы валлисты.

Тут она рассмеялась, и это был красивый смех. Я также улыбнулся и, подождав, проговорил: