nastiel - Кровь и туман (СИ)

– Да. Меня зовут Слава.

– Я думал, тебе сейчас лет десять, не больше, – Боунс ухмыляется. Лиза, замечая добродушное расположение к нам своего товарища, выпрямляет спину и немного расслабляется. – Быстро, однако, время летит!

– Что вам здесь нужно? – снова повторяет свой вопрос Лиза.

– Лизавета, – произносит Боунс на отцовский манер.

– Я не собираюсь быть с ними милой, Бо, – заявляет Лиза. – Она, – не глядя в мою сторону, Лиза указывает на меня пальцем. Вместо ногтей у неё коричневые острые когти, – посадила меня за решётку на трое суток.

– Ты была участницей драки, – напоминает Боунс. – И заслужила своё наказание в качестве напоминания о том, что есть правила, нарушать которые нельзя.

– Но я не хочу…

– У тебя нет другого выбора, – уже более строго произносит Боунс.

– А мне Слава нравится, – произносит кто-то третий.

Хозяина голоса мы видим только когда он выходит из-за стеллажа с журналами. Тай. Я улыбаюсь ему, он, что немного удивляет, отвечает тем же. Я рада, что с этим несносным ребёнком всё в порядке.

– Она освободила меня.

– Но сначала схватила, – ворчит Лиза, правда, уже не так уверенно.

Она знает, что Боунс ей на это ответит и знает, что правда снова будет на его стороне.

– Мне казалось, вы с сестрой враги, – говорю я Таю.

Лиза реагирует первой:

– Ты кому попало о наших семейных проблемах треплешься?

– О! – Тай округляет голубые глаза. – Хочешь поговорить о семейных проблемах теперь, когда я по доброте душевной принял тебя обратно после того, как ты считала своей, – Тай показывает “кавычки”, – “семьёй” наших врагов?

– Они были частью нашей стаи!

– Они убили отца, Лиза!

Лиза фыркает. Мне кажется, она знает, что виновата, просто слишком гордая, чтобы это признать.

– Но я же вернулась к тебе, Тай, – тихо произносит она, опуская взгляд на свои ботинки. – Сама. Меня никто не выгонял.

– И что мне теперь, может, памятник тебе поставить?

– Кого-то они мне напоминают, – шепчет мне Бен.

– Ага, нас, – отвечаю я. – Правда, мне повезло больше – ты мне не родня, и я в любой момент без зазрения совести могу от тебя избавиться.

– Если вы оба планируете продолжать ссориться, то можете сразу собирать свои вещи и отправляться на все четыре стороны, – Боунс ещё не выходит из себя, но уже явно на грани. – Ваш отец не хотел бы, чтобы вы так себя вели. Разве он не говорил вам, что вы друг у друга – это единственное, за что стоит бороться?

– Говорил, – нехотя отвечает Лиза.

– Так почтите его память молчанием, – Боунс кивает на дверь позади себя. – И идите мыть туалет, сегодня ваша очередь. – Боунс провожает нерадивых оборотней взглядом, и только когда обе спины исчезают за нужной дверью, обращается к нам: – Так какая у вас ко мне просьба? И зачем нужно было приносить с собой ружьё?

– Вы на него не обращайте внимания, у него просто мания величия, – говорю я, хлопая Бена по плечу. Моя глупая шутка Боунсу нравится – он улыбается. Я принимаю это за хороший знак и решаю сразу перейти к делу: – Наш друг умирает, и обращение в оборотня – последний шанс его спасти.

– Вы, должно быть, испробовали абсолютно всё, если пришли к тому, что кроме этого у вас вариантов нет.

– Его погребло под обломками здания. Пробита голова, повреждён мозг, переломаны рёбра, руки и ноги, внутренние органы повреждены. Сейчас его сердце бьётся только благодаря одному невероятно сильному ведьмаку, но даже он не сможет поддерживать в нём жизнь достаточно долго для того, чтобы организм начал восстанавливаться сам.

Я произношу Ванину историю спокойно. Мой голос не дрожит ни на одном слове. Это было бы похоже на чертовски профессиональный скептицизм, если бы при этом внутри я не испытывала чувство страха перед отказом Боунса оказать нам помощь.

– Это ужасно, – Боунс снимает кепку, кладёт её на прилавок. Оказывается, головной убор скрывал пышную копну платиновых блестящих волос. – Мне очень жаль.

– Спасибо.

– Но я не знаю, смогу ли вам помочь…

Вот он – первый тревожный звоночек. Сомнение. Я гляжу на Бена. Он опускает ружьё, которое до этого держал на плече словно бейсбольную биту, и ставит у входной двери, упирая его прикладом в пол.

– Бармен со странным именем Мими сказал нам, что вам требуется действительно весомый повод, чтобы обратить кого-то, – произносит Бен. – Как считаете, спасение жизни подходит под эту категорию?

Боунс проводит ладонями по лицу, задерживаясь, чтобы потереть пальцами глаза.

– Проблема в том, что каждому обращённому требуется покровитель, – произносит он устало. – Кто-то, кто объяснит ему, как жить дальше, чтобы не попасть в неприятности. Особенно, если ген достаточно активен, чтобы считаться доминантным даже при новоприобретённости. У меня, – Боунс кивает на дверь позади, – уже есть два чужих ребёнка, оставшихся после смерти старого друга. Я давно немолод, а должен заботиться о них и о бизнесе. Мне будет сложно…

– С этим мы справимся сами, – перебиваю я, не давая Боунсу найти ещё хотя бы один повод, чтобы отказаться. – Поверьте мне, – я делаю шаг к Боунсу, – вы не пожалеете. Конкретно эта жизнь больше всего на свете стоит спасения.

Боунс качает головой. Я не понимаю, отказ это или согласие, до тех пор, пока он снова не водружает кепку на голову.

– Отличные колёса, – произносит он, указывая куда-то нам за спину.

– Кузов из парабима и сто пятьдесят лошадей под капотом, – с гордостью сообщает Бен.

– На бензине? – Бен коротко кивает. – Могу заправить, если хотите. Бесплатно.

– За бесплатно, даже если бы бак был забит под завязку, я бы отказаться никак не смог и вам пришлось бы разливать мне топливо по пакетам.

Боунс зовёт Тая, который появляется сразу же, довольный, что его избавили от грязной работы, и велит ему заняться нашей машиной, но Бен не может позволить, как он сам выражается, “подростку ошиваться возле своей ласточки”, а потому выходит на улицу вместе с Таем, не забывая прихватить ружьё и бросить на меня предупреждающий взгляд:

“Порядок?”

“Порядок” , – киваю я.

– Сколько у нас осталось времени, прежде чем будет совсем поздно? – спрашивает Боунс.

Он заходит за прилавок, щёлкает по кнопкам кассы. Достаёт деньги из выдвигающегося лотка. Я слежу за тем, как он ловко пересчитывает их, цепляя каждую купюру тонким когтем.

– Меньше двенадцати часов.

– Хорошо.

Деньги Боунс прячет в сейфе, скрытом, в свою очередь, за пробковой доской, на которой представлены мелкие сувениры: магниты, значки, брелки-открывашки с изображением Дуброва. В этот город до сих пор наведываются туристы?

– Сколько ему лет?

– Восемнадцать.

– И что родители? Они в курсе вашего плана?

– Чьи? – уточняю я. – Мои или Ванины?