nastiel - Пепел и пыль (СИ)

— Когда всё это кончится, можно устроить что-то вроде семейного ужина. Вы с Дмитрием придёте к нам домой. Я познакомлю тебя с мамой! Что-то мне подсказывает, ты ей понравишься. Она всегда хотела, чтобы её дети были самыми умными… Даня ещё куда ни шло, а от меня в этом плане совсем никакого толку!

— Слав, — произносит Ваня.

Обычно после моего имени, сказанного таким тоном, не следует ничего, что бы могло мне понравиться.

— Ты, вроде, хорошая, и возможно Даниил с вами очень счастлив, а Дмитрий только и делает, что спит и видит, как снова сможет назвать свою бывшую жену любимой, но…. Это не добрая голливудская комедия, где в конце все счастливы, благодаря наплевательскому отношению к логике и сюжету. Это жизнь. — Выпячивая грудь вперёд, словно каждый следующий вдох ему даётся тяжелее предыдущего, Ваня делает паузу, в течение которой я слышу, как Саша заводит новую песню. — У нас ничего не получится. Семья — это…

— Не надо, — обрываю Ваню я. И с чего вдруг решила, что он переменил своё мнение? То, что несколькими минутами назад он был ко мне добр, не значит ровным счётом ничего! — Ты не обязан ничего объяснять…

Кажется, Ваня что-то произносит, но я уже не слышу, стремительно направляясь к двери и исчезая в доме. Пытаюсь заставить себя остановиться и подумать. На что я обижаюсь? На то, что у Вани есть своё, отличное от моих розовых мечтаний, мнение?

Но ноги сами ведут меня прочь.

Влетаю в дальнюю комнату, хлопаю дверью….

… И подскакиваю на месте, когда вижу Эдзе, удивлённо вскинувшего брови и замершего с какой-то деревянной посудой в руках.

— Впрочем, — произносит он, осматривая меня с ног до головы. Взгляд его цепляется за карман моих штанов, в котором лежат Нити. — Ты как раз вовремя.

Молча вытаскиваю Нити и протягиваю Эдзе. Он выставляет посудину, которой оказывается неглубокая щербатая чаша, и подбородком указывает мне, чтобы я положила их на дно.

Сейчас там что-то чёрное и крупное, напоминающее камни, плавает в золотисто-зелёной жидкости, мутной, как болотная жижа, и пахнущей в чём-то похожем на ихтиоловую мазь.

— Ты не захочешь знать, что это, — произносит мужчина раньше, чем я открываю рот, чтобы спросить.

Поджимаю губы и киваю. За последнее время я привыкла играть по чужим правилам.

— Значит, всё почти готово? — предполагаю я.

Эдзе отворачивается к столу. Телосложением он ни в чём не уступает своему сыну; мышцы обоих высечены из мрамора. Только Лукас носит свободную одежду, прячась за разлетающимися рукавами и широкими штанами, а Эдзе наоборот облачает своё тело в то, что будет подчёркивать каждый его идеальный изгиб.

— Почти, — повторяет Эдзе. — Ненавижу это слово. Почти — это недостаточно. Лучше уделить своему делу чуть больше времени, чтобы оно вышло полностью, чем пытаться работать с огрызками.

Вместо ответа я обхожу стол и присаживаюсь на кровать. Воздух в комнате пропитан чем-то инородным. Не представляю, как сегодня нам удастся уснуть, если к ночи это не выветрится.

— Откуда тут взялся стол? — спрашиваю я.

Треугольный и высокий, как барная стойка; как раз подходящий размер для того, чтобы Эдзе колдовал над ним, не горбясь. Столешница чёрная, в отличие от красных тонких ножек, и покрыта причудливыми узорами. Несмотря на небольшой размер, стол умещает на себе много разных предметов: здесь и деревянные чаши разных размеров, включая самую большую, в которой бултыхаются Нити, и ступа, и какие-то травы в баночках, и кости (по размеру маленькие; интересно, человеческие?), и синие свечи, напоминающие восковые карандаши для рисования, и перья чёрной птицы. А главным венцом всего этого магического беспорядка является маленькая, но распухшая от вложений и страниц книга в коричневой плотной обложке.

— Это книга магии?

Эдзе поднимает на меня многозначительный взгляд.

— Кто я, по-твоему, лесная волшебница? — едва размыкая губы, произносит он. — Это гримуар. Серьёзный учебник, а не детские почеркушки.

— Я просто спросила.

— А я просто ответил.

Если бы я не знала, что Эдзе — отец Лукаса, подумала бы, что он родственник Бена.

— Как вы переместите нас, если в то время мы ещё не были рождены?

— Я свяжу вас с вашей кровью, — теперь уже не отрывая взгляда от своих дел, отвечает Эдзе. — Влас вернёт Христофа в его тело, я же вас — в тела ваших предков. Для этого придётся буквально поменять вас местами во времени. Это ещё опаснее, чем обычное путешествие в прошлое, потому что всегда есть вариант ошибки и того, что вы застрянете там навсегда без возможности вернуться обратно после обрыва Нитей.

Всё, на что меня хватает — это поднять в воздух оттопыренный в кулаке большой палец и произнести:

— Круто.

— Это ещё не всё, — тем же будничным тоном продолжает Эдзе. — Ребята из прошлого попадут сюда, в ваши тела. Их надо будет оградить, чтобы они не нанесли вред ни себе, ни окружающим.

— И как вы это сделаете?

Эдзе хмыкает. Моё сомнение в его способностях явно только веселит мага.

— Как, ты говоришь, тебя зовут? — вдруг спрашивает он.

— Слава.

— Вот что, Слава. Скажи Лукасу, что мне нужно ещё одно помещение: большое и скрытое от посторонних глаз.

— Тюрьма сойдёт? — прикидываю я, вспоминая место, где первое время содержали пиратов. — Точнее, не тюрьма, а подвал.

— Отлично, — кивает Эдзе.

Несмотря на наш диалог, мы друг на друга не смотрим. Эдзе увлечён своей работой, и я его работой тоже.

— Это человеческие кости? — спрашиваю я, когда Эдзе берёт одну, кладёт в деревянную посуду и, ловко орудуя толкушкой, превращает её в порошок.

— Как твои друзья тебя терпят? — поднимая на меня глаза, спрашивает он. — Столько вопросов, и ни одного собственного ответа.

— Это называется «любознательность», — вставая на собственную защиту, я выпрямляю спину, чтобы казаться более уверенной.

— А мне казалось, что глупость.

— Чтоб вы знали, это я предложила переместиться в прошлое, чтобы остановить Христофа.

Платина в глазах Эдзе темнеет на пару тонов.

— И ты правда предполагаешь, что эта идея хороша?

— А разве нет? — я встаю с кровати. — Остановить Христофа…

— Нет, — обрывает Эдзе. Его рука на мгновение вздымает в воздух, будто он хочет бросить в меня то, что сейчас сжимает в кулаке. — Я имею в виду, неужели вы так уверены, что останавливать его вообще необходимо?

— Вы сами сказали, что Христоф сейчас зол, как чёрт, и ждать от него можно чего угодно.

Эдзе качает головой. Ещё одна прядь волос падает ему на лоб.

— Дело не в этом. Да, Христоф хочет изменить прошлое, но ради чего? — я почти отвечаю на этот вопрос, когда Эдзе делает это сам: — Чтобы спасти человечество, дать ему шанс на жизнь в более выгодном положении. Преподнести вам господство на блюдечке, если хочешь. А вы вместо этого намерены остановить его. И почему?