nastiel - Пепел и пыль (СИ)

— Я так и думала. Знаешь, это даже хорошо. С нуля научить гораздо легче, чем переучивать того, кто один раз пострелял в тире и теперь считает себя профессионалом.

Татьяна протягивает мне арбалет. Он тяжелее, чем кажется на вид.

— Всё колющее и режущее у нас сделано из различных сплавов: от серебра до обычного железа, в зависимости от того, против кого его необходимо использовать.

Возвращаю кураторше арбалет, а взамен она протягивает мне кинжал причудливой формы: его острие загнуто внутрь и разделено надвое.

— Например, так как нимфы хоть и смертны, но обладают сильным даром исцеления, им для перестраховки лучше вырвать сердце.

Перебрасываю кинжал из ладони в ладонь, прикидываю, с какой силой нужно бить, чтобы проломить им рёбра. Делаю вид, что это меня совсем не пугает, хотя в животе образуется тугой узел.

— Чёрное покрытие на этом красавце, — Татьяна снимает с подставки кинжал, лезвие которого напоминает волну, — обсидиан. Подобный сплав не очень по душе оборотням.

Этот кинжал беру во вторую руку. На единственном свободном куске стены тут висит зеркало, и я иду к нему, чтобы взглянуть на себя со стороны. В отражении какая-то девчонка с серым лицом и ножами, которые из-за причудливой формы можно принять за сувенирную безделушку.

Я выгляжу глупо и одновременно поэтично: ни дать, ни взять обезьяна с гранатами.

— Слава, не напрягайся, — доносится до меня женский голос. — Ножи не причинят никому боли, если твои руки не позволят им это сделать.

Вместо того, чтобы послушать совета, я разглядываю в зеркале Татьяну. У неё грубые черты лица, острый подбородок, высокие скулы. Яркое освещение оставляет тени на её сильно выступающих ключицах, а плечевые кости настолько остры, что, мне кажется, колют не слабее ножей. Но из-за мышц у меня не повернётся язык назвать Татьяну худой.

Она сильная. Более того, она кажется мне непобедимой.

— Ладно, давай это сюда.

Татьяна забирает у меня ножи и перед тем, как вернуть их на место, прокручивает каждый в руке, словно ударник барабанные палочки.

— Пожалуй, подождём пока с огнестрельным, если на тебя такое впечатление произвели обычные зубочистки.

Я согласно киваю. Параллельно пытаюсь вообразить, каково это — спустить курок, целясь кому-нибудь в сердце. Мне даже кажется, что я различаю звук выстрела. Оказывается, это Татьяна хлопает в ладоши.

Раз. Два. Кто-то бегает по залу.

Когда мы выходим из-за стеллажей, Татьяна хлопает в третий раз, и в помещении повисает оглушительная тишина.

Все защитники выстроились в одну шеренгу.

— Дисциплина — это единственное, чего я требую от своих ребят. Не проблема, если они плохо стреляют или не отличают прямой удар от бокового. — Татьяна хватает меня за локоть и подводит ближе к шеренге. — Проверено на опыте — от того, что одна из единиц не умеет слушать, вся команда страдает сильнее, чем если она же не с первого раза попадает по мишени.

Татьяна ставит меня между Беном и девушкой с красными волосами. Я повторяю их позу, чтобы хотя бы тут не выделяться: выпрямляю спину, ставлю ноги на ширину плеч, руки завожу за спину, сцепляю ладони.

Но моя обувь всё ещё стоит в десятке метров от меня. Остаться незамеченной уже не получится.

— Начнём наше утро как обычно: получасовая разминка, затем оперативники берут тренировочное оборудование и идут в имитационную комнату. Остальные делятся на пары и приступают к спаррингам. — Татьяна замолкает. Её взгляд останавливается на мне. Вопреки моим ожиданиям, жалости в нём я не вижу. Татьяна командует: — Направо. — Все поворачиваются, я — с опозданием. — Лёгким бегом по залу — марш!

Шеренга дёргается в унисон и пускается трусцой. Я бегу за девушкой, зацепившись взглядом за её красные волосы. Первые пару кругов держусь на оптимизме и адреналине, потом начинаю чувствовать боль в правом боку. Но никто не останавливается и не сбавляет шаг, поэтому я сжимаю челюсть и пытаюсь вспомнить, как правильно дышать.

Носом? Ртом? Кажется, уже не важно — и так, и так, я задыхаюсь.

— Шагом пошли! — кричит Татьяна. Не знаю, сколько времени прошло, но у меня перед глазами уже давно всё двоится.

Замедляюсь, перехожу на шаг. Боль в боку не сразу, но проходит.

— Ну как ты? — слышу позади знакомый голос.

Ещё через мгновение со мной равняется Нина. Она даже не покраснела и, кажется, готова хоть вечность бегать по кругу.

— Нормально, — невозмутимо произношу я.

Для убедительности демонстрирую ей поднятый большой палец в кулаке.

— Молодца!

Нина хлопает меня по плечу. Бок о бок мы проходим ещё два круга, затем Татьяна даёт команду развернуться и бежать спиной вперёд.

Если Ад и существует, то выглядит он именно так.

Тридцать минут разминки длятся для меня целую вечность. Когда поступает долгожданная команда остановиться, я падаю на колени, совсем позабыв о том, что сейчас привлекаю к себе то самое внимание, которого так старалась избежать.

— Держи, — кто-то ставит передо мной мою обувь.

Я поднимаю глаза. Бен. Лыбится. Счастливый.

— Спасибо, — выдыхаю.

Ещё одно слово, и, есть огромная вероятность, что меня стошнит.

— Ладно.

Бен мнётся на месте, оглядываясь по сторонам. Затем наклоняется, хватает меня под руку и в этот раз действительно помогает встать.

— Думаю, стоит сказать Татьяне, что со спаррингом тебе стоит подождать, — говорит он серьёзно.

Я согласно киваю.

Правда, Бен так и не успевает воплотить задуманное — Татьяна сама отправляет меня вместе с ним, Ниной и ещё одной девушкой (той самой, которая стояла в комнате «Беты», когда Ваня спас Лену) в имитационную комнату.

Как я узнаю позже, её зовут Лиза, и она из оперативной команды «Омега», в которой состоит Рэм.

— Играла когда-нибудь в компьютерные стрелялки? — спрашивает Нина.

Мы вышли из тренировочного зала и сейчас сидим в маленьком коридорчике у двери с горящей табличкой: «Не входить! Идут учения!».

— Было пару раз, — отвечаю я.

Мне уже лучше. За те десять минут, что Бен находится в имитационной комнате, я успеваю прийти в себя.

— Здесь будет что-то подобное. Тебе выдадут оружие и специальный шлем, а также закрепят импульсный датчик. Вот тут, — Нина касается пальцами шеи со стороны спины. — Он связан с программой и будет посылать мозгу необходимые команды.

— Какие ещё команды?

— Боль, в основном, — впервые за всё время подаёт голос Лиза.

От её ответа легче не становится.

Раньше, чем я успеваю попросить её пояснить, табличка гаснет, дверь открывается, и появляется Бен. Он морщит нос и потирает плечо.

— Кажется, Анита не простила меня за прошлый раз, — обиженно бурчит он и опускается на скамейку рядом с Лизой.

— Ты сказал, что с новой причёской она похожа на медузу Горгону, — напоминает Нина. — Я бы за такое тебя вообще убила.