Дмитрий Другов - Возвысившиеся (СИ)

Вдруг рядом с ухом Раардена резко прогудела какая-то энергия, и угодила в Тираэля. Его отбросило назад, и Раарден удивился: Лидера могущественной расы Тудаарцев, чья сила заключалась в мыслях, внезапно не удержался на месте. Обернувшись назад, Раарден увидел Лидера Лиренцев Лаэрена, это он метнул могущественную Пульсацию, от которой даже Тираэль не смог увернуться. Но внезапно на Лаэрена накинулись три высоких алых существа с чёрными мечами в руках, что-то говоривших на своём языке, и ему пришлось исчезнуть в портале, и появиться сзади. Однако те ожидали этот манёвр и ударили одновременно. Лаэрен вскинул свой суллан и мгновенно перед ним вырос яркий, серебряно-прозрачный щит, отразивший удары. Потом Лидер Лиренцев вновь взмахнул сулланом и щит накинулся на троих существ, как паутина, но те резко отразили его, и вновь пошли в нападение; Лаэрен был занят.

Раарден взглянул на Тираэля: тот поднимался с земли. Точно сверженный, он вновь возвышался, готовясь явить страшную бурю.

— Все мы сильны, — сказал Лидер Тудаарцев, и где-то вдали на поле битвы послышались крики ужаса. — Во Вселенных множество Бесконечных Энергий, и сила их отличается, но мы Возвысившиеся, и даже без Бесконечных Энергий мы сильны.

— К чему ты это говоришь? — грозно спросил Раарден.

— А то, что все мы способны умереть. Есть лишь одна сила, которая не может умереть по собственному желанию.

— Что? — переспросил Раарден. — О чём ты говоришь?

— Я знаю об этом, — улыбнулся Тираэль. — Я знаю о Сверхсовершенном. В замкнутом Лабиринте Ничто он ждёт своего часа, и совсем скоро высвободится.

— Откуда ты это знаешь?! — не верил Раарден. — Почему тогда ты не остановишь Алардира?! Он знает?

— Он ничего не знает об этом! — воскликнул тот. — Он стремится лишь к одной цели: познать Совершенных, и ничто его не остановит. Ты назвал меня предателем, и я этого не отрицаю. Да, я предал Союз Восьми, но не ради этой цели. Я поддержал Алардира только для того, чтобы до конца просчитать будущее.

— Какое будущее?! — Раарден был в замешательстве.

— Отправившись с Алардиром, — продолжал Тираэль, — я до конца узрел и просчитал будущее, которое неминуемо сформируется; единственная временная линия из множества других, которая вне зависимости от ничего и никого образуется. Я долго его просчитывал, ибо чувствовал нарастающую тревогу, но до конца не мог просчитать, ибо что-то блокировало мои мысли. Оказалось, это Эзлатир и это Пространство ограничивали мои мысли, а когда я отправился с Алардиром, я всё просчитал до конца. Так или иначе Сверхсовершенный выйдет на свободу, и тогда его не остановит уже никто. Я увидел, что это будущее неминуемо, и в нём ничего хорошего. Всё кончится. Я не желаю быть его марионеткой, и не буду. Вы все окажетесь его рабами, а пришёл я сюда, чтобы сообщить тебе об этом. Но ты напал на меня, и я ничего не успел сказать. Всё, что происходит сейчас, я просчитал, и то, что ты напал на меня тоже. Однако с меня хватит. Я ухожу из жизни по собственному желанию. Прощай, Раарден. Я не сожалею о сделанном; мне жаль тебя, ибо впереди у вас всех ужасные времена. Пройдёт не одно столетие, и ты всё поймёшь.

А затем поднял взор к небу, и плавно растаял в воздухе, истончился и исчез, словно его вообще здесь не было. Раарден не знал, что делать. Слова Тираэля были темны, и навевали только жуткую тревогу. Раарден уже начал было отчаиваться, но вдруг взял себя в руки, и нахмурился. Нельзя сдаваться несмотря ни на что. Сказанное Тираэлем это лишь отдалённое будущее, к которому можно подготовиться. И когда Раарден вновь поверил в себя, он готов был идти на битву и сражаться насмерть, как вдруг с далёкого неба донеслись гулы: столь мощные, что на мгновение Раарден не смог удержаться на земле и упал. Когда же он вновь встал, то увидел в сине-золотистом небе бессчётное количество серебристых точек, точно миллионы миллионов звёзд решили посиять днём. Их было действительно немыслимое множество. Они пылали ярким белым светом, но потом меркли, испаряясь почти до исчезновения, но вспыхивали вновь еще ярче, принимая форму самых различных созданий, которых только можно представить. В мгновения, как смерчи и бури они пронеслись к земле, и смели каждого врага, что на Раардена накинулись холодные потоки ветра; ему пришлось уклониться и воздвигнуть щит перед собой. До ушей донеслись звуки могущественных штормов, казалось, вспенивающих океаны до их основания, до дна, снося абсолютно всё. Спустя мгновения звуки отдалились, и стихли совсем. Раарден убрал щит, и огляделся.

Стояла тишина. Повсюду высились удивлённые лиренцы, и никого больше не было. Враг сгинул от неизвестной силы промчавшейся здесь, и не смог ей противиться. Вдруг воздух наполнился радостным криком лиренцев, и с их сулланов резко испускались в небо Пульсации, точно фейерверки.

— Что произошло? — спросил Лаэрен, подошедший откуда-то справа к Раардену.

Раарден взглянул на него, и ничего не ответил, вернее сказать не успел ответить, так как внезапно перед двумя Лидерами точно из воздуха появился сам Лидер Первых Возвысившихся Легириан. Он добро улыбнулся, и радостно воскликнул:

— Возрадуйтесь, Лидеры! Таинственные согласились помочь в войне! Эзлатир освобождён от вторжения, и враг низвергнут туда, откуда пришёл!

Алардир неподвижно стоял в Небесном Чертоге. Он уже долгое время находился здесь, и не покидал это место, всё глубже и глубже удаляясь в размышление своих планов, которые сейчас исполнялись. Он стоял с открытыми глазами, но не мог обратить внимания на выпуклые стены Чертога, плавно сияющие золотистым и беловатым светом; ему было не по себе, и он, как одержимый, вновь и вновь всё просчитывал в своей голове.

Уже прошло достаточно-таки много времени с тех пор, как Лидер Вархийцев Вархиль принёс известия о своём поражении в мире Ладилиен Галактики Эллир. Услышав от Вархиля, что он утратил саму Первозданную Воду в битве с ровьерцами и их Лидером Фирлиаром, Алардир был в некотором роде в ярости. Ему это не понравилось. Он надеялся посмотреть на артефакт, а когда услышал, что он потерян, то тщательней стал просчитывать свои планы. У него было много, очень много Союзников, и он был в преимуществе, в огромном преимуществе перед своими врагами. Во всяком случае, так он полагал.

Он вспомнил о том, как Лидер Даркийцев Излуар принёс ему вести об изъятом Пятом Квазаре. Его тут же раздробили на квадриллионы искр в мире Азлиариэн, где были раздроблены другие Четыре, чтобы мощь, которую он излучал, не уничтожила щит, накрывающий всю Галактику Арлирион. Потом он вдруг вспомнил о том, как тщательно, из мира в мир на границах этой Галактики проверял готовность своих Союзников, а самое главное: так ли крепок щит, накрывающий её? Ему почему-то было не по себе. Сейчас изымался Шестой Квазар, и щит был открыт, чтобы войска могли свободно переправляться на битву, ибо как оказалось, и Шестой Квазар силы Ридлаура не дают изъять без боя. Но план Алардира был более обширным. Он собрал все силы в кулак и отправил немыслимый сокрушительный удар по всем союзникам Ридлаура. Часть его войск изымала Квазар, другая огромная часть воинств уничтожала тех, кто увеличивал обзор, в надежде найти его, Алардира. А Алардиру это абсолютно не нравилось. Он не хотел рисковать своим преимуществом, ибо был невидим для своих врагов, а это дорогого стоит. Его уверяли, что щит Галактики абсолютно непроницаем и ничто и никто не увидит через него, но Алардиру всё равно было неспокойно. Тем более он имел огромную власть, множество союзников, больше, чем у Ридлаура, тогда, почему бы не сокрушить его, если даже знаешь, где его силы? Но самый главный удар, самый могущественный, в два раза больше двух других ударов вместе взятых, был послан на Эзлатир. Туда были направлены практически все его Союзники; Алардир хотел стереть тот мир и Пространство навсегда. Ему вдруг стало отвратительно то место, ему стало всё отвратительно; он хотел быстрее изъять оставшиеся Квазары, но одновременно их все изъять не получается, ибо его Союзники ведут переговоры с другими Возвысившимися с тех Галактик, и поэтому приходилось изымать по очереди. Алардир чувствовал, что всё делал правильно, и чувствовал, что вот-вот сокрушит своего врага но… всё-таки что было не так. Какое-то странное чувство было у него внутри, точно всё съёживалось, омрачая мысли, и ему это не нравилось. Такого чувства он не испытывал давно, если не никогда.