Мария Секирина - Я мисс, и мне плевать (СИ)

Например, рыбак Хоборо, пузатый, коротконогий мужчина, который открывал рот только для того, чтобы извергнуть бранные слова, всегда старался поднять настроение тому, кто попадется ему на пути с грустью в глазах или дрожью в голосе. Первый на этом месте сын жрицы унаследовал эту черту своего отца. Его жена Манаква, над губой у которой росли редкие темные усики, без конца ворчала на мужа за то, что тот слишком много ругается, но неизменно каждые несколько дней пекла его любимый пирог с грибами.

Каждый раз, селясь на новом месте, Аризна изгоняла подобные вещи из памяти, но тем дальше, тем труднее становилось это делать. Глядя на бескрайнее синее море и играющих детей, жрица вновь задумалась о грядущем переселении и о том, как тяжело будет вновь привязываться, зная, что придется расставаться скорее рано, чем поздно.

- Я очень горд тобой, дитя.

Дерилидос, как и всегда, стоял укрытый черным плащом, скрывая свое лицо в тени капюшона.

Женщина упала на колени, что отдалось резкой болью.

- Мой господин, - она склонила голову, рассматривая свои руки.

Испытывая благоговейный трепет пред посланником Истинного бога, женщина вновь чувствовала себя молодой и прекрасной, и, что самое главное, живой. Такой живой она себя не чувствовала давно.

- Ты справилась со своей миссией, но все еще нужна нам.

Нахлынувшее от этих слов волнение перехватило дыхание и заставило сердце лихорадочно метаться в груди.

- Пойдем со мной.

Аризна приняла протянутую ей руку в черной перчатке, и спустя мгновение они вновь оказались на вершине башни посреди застывшего моря черного камня. С того момента, как она была здесь, минуло больше шестидесяти лет, но все выглядело так, будто она отвернулась лишь на мгновение.

Глава пятнадцатая

Я присела на пол, скрестив ноги, и уставилась на таблички на дверях. Каждая цифра на которых была выведена так вычурно, что взгляд постоянно соскальзывал. Я рассматривала цифру четыре, когда мне вспомнились платье с заворожившей меня искусной вышивкой. Я повернула голову немного влево, немного вправо, но четверка так и осталась четверкой. Так как других идей все равно не было, я переключилась на цифру «три». Я так старательно напрягала глаза, что они начали слезиться, но цифра не исчезла и не поменялась, так и оставшись тройкой. Я старалась не терять надежды и принялась рассматривать двойку. Глаза слезились, смазывая черточки и насечки, поэтому я махнула на эту затею рукой и решила осведомиться, как обстоят дела у других.

- Появились какие-нибудь идеи?

- Нет, идей нет, - Джек выглядел измученным и грустным.

- Может быть, у тебя есть идеи? – Хокена явно раздражало собственное бессилие, а может быть и то, что он единственный пока не получил пророчество.

Мне некстати вспомнилось, как он первым достал кинжал, но я поспешила отогнать эту мысль, оставив для обдумывания на более поздний срок.

- У меня была одна идея, но она не сработала. Но расскажу, может быть наведет вас на размышления. В моем видении на одной даме было платье, расшитое узорами. С одной точки зрения в них виделся один рисунок, с другой – другой. Эти цифры, так испещрены излишними украшениями, что я подумала, может и за ними что-то скрывается?

Друзья восприняли мое предположение с энтузиазмом и все стали всматриваться в таблички с цифрами. Азалия сидела, сощурив глаза, Хокен делал тоже самое стоя, а Джек беспокойно переходил от двери к двери. Я от нечего делать достала из рюкзака, который Джек положил недалеко от меня, мешочек со снежинками и стала их метать в пол рядом с собой. Движение, которым я это делала, было легким и приятным. Я так увлеклась процессом, что восклицание оборотня застало меня врасплох.

- Нашел!

Он стоял у второй двери и указывал пальцем на цифру, будто от этого нам сразу должно было все стать ясно. Так как с пояснениями он не спешил, я стала всматриваться в узоры вокруг двойки, отклоняя голову в разные стороны. То, о чем он говорил, мы все увидели практически одновременно.

- Это ведь девятка! – это знание сделало Хокена-Элиона радостным, и улыбка, которую я давно у него не видела, смягчила твердые черты.

Так как все числовые комбинации из номеров на наших браслетах были уже давным-давно пересчитаны, то стало сразу понятно, что ему придется отправиться в свою комнату в одиночестве. Нельзя было сказать, что это его опечалило, потому что бывший Главный гончий только кивнул, приложил браслет и скрылся за дверью. Мы остались втроем.

Стоило Хокену уйти, воцарилась тишина. Воспользовавшись моментом, я решила поразмыслить над пророчеством, которое, если поверить в то, что Голос говорил правду, предсказывало мне смерть от руки подруги. Когда я была маленькой, в столицу приехал с выступлением чародей Антонидас, как он себя называл. В городе было достаточно магов, но никто из них не стремился выйти на площадь и устроить красочное представление, потому каждый вечер на выступление собиралась поглазеть большая толпа.

Антонидас запускал в воздух призрачных драконов, которые делали круг над головами изумленных зрителей и растворялись в воздухе. Выступать ему помогала худенькая девушка с узкими черными глазами и копной рыжих волос, которые постоянно развевались от порывов ветра, который существовал лишь для нее одной. Закатная Милианна, так называл девушку чародей, играла на флейте, музыкой сопровождая танцующий разноцветный огонь. Под самый финал представления, в котором кроме всего прочего Антонидас писал в воздухе огненными буквами, превращал монетки в мышек и цветы и создавал бои призрачных великанов, чародей доставал большой стеклянный шар, в котором клубился туман.

В один из таких вечеров мы с отцом стояли в первых рядам, теснимые напиравшими сзади людьми. Когда Антонидас водрузил шар на поданную его помощницей деревянную подставку, по толпе пробежал шепоток. «Что это он собирается делать?» - спросила женщина, стоявшая сзади. Но чародей не заставил себя долго ждать и объявил:

- Дамы и господа! Сегодня я вновь подарю одно пророчество, - его громкий твердый голос разнесся по площади. – Но только одно. Кто желает получить его?

Воздух наполнился криками. Чародей обвел всех желающих тяжелым взглядом и остановился на мне. Я с запозданием поняла, что, как и многие, выразила желание узнать свое будущее.

- Подойди, девочка.

Я посмотрела на отца, но тот лишь улыбнулся и кивнул.

Когда я на ватных ногах приблизилась к столику, Антонидас попросил меня положить ладони на шар, который оказался очень теплым. От моего касания туман внутри заклубился, складываясь в непрестанно сменяющиеся образы. Чародей смотрел на них так долго, что у меня затекли руки. Я ожидала, что сейчас он на всю площадь объявит, что я проживу сотню лет или выйду замуж за княжича, но, оторвав взгляд от шара, он прошептал так тихо, что я услышала лишь часть, а другую часть прочитала по губам.