Ирина Шевченко - Там, где горит свет (СИ)

- Но ведь понял? – Валет был доволен задумкой. – А никто другой не догадался бы.

Прошлым летом, когда выбрались сюда погулять, Ланс шутил насчет карусели: мол, хорошие кони, породистые, масть (краска облезшая) – благородная, только маслом бы их кормить вместо сена, чтобы не скрипели. Действительно, чужаку не понять.

- Как ты? Где? – забросал вопросами приятель. – А… а это кто?

- Напалник! – гордо заявил Люк, выглянув из-за спины Валета, точнее – из-за его длинного пальто где-то на уровне коленок.

- Напарник мой, - серьезно подтвердил вор. – За леденцы работает.

- Где взял? – деловито, копируя тон товарища, поинтересовался Шут, разглядывая мальчишку.

- Где взял, там уже нет. – Тьен подхватил мелкого на руки, усадил в салазки и укутал одеяльцем. – Пройдемся? – обратился он к другу. – Разговор есть.

Господину Гийому Софи сказала, что оставила Люка с отцом. Она и раньше врала, будто тот приезжает чуть ли не каждый месяц на несколько дней, привозит подарки и деньги, - чтобы не считали их сиротами или беспризорниками. А теперь и доказательство присутствия заботливого родителя налицо. Но на сердце было неспокойно. Работала, а взгляд мимо воли устремлялся к пустому закутку под прилавками, где обычно играл на одеяле Люк, и неуютно было не слышать хоть время от времени его звонкий голосок.

Как он там? Что делает? Поел ли? Не бегает ли по дому босой? Не лезет ли снова в шкаф, поставив друг на дружку табуретки, как в тот раз, когда она едва успела поймать его в миг, когда шаткая конструкция с грохотом обрушилась на пол? А если решит попить, разобьет стакан и поранится? Или на подоконник заберется и опять станет облизывать заледеневшие стекла? Или…

Разве Тьен станет за ним следить? Хорошо, если накормит. И как можно было оставить брата с чужим человеком? О чем она только думала?

К обеду девочка совсем извелась и вместо того, чтобы спрятаться, как обычно, за полками от покупателей и поесть, отпросилась у хозяина сбегать домой.

От калитки заметила расчищенную к крыльцу дорожку – сама собиралась, не успела с утра. Но вместо того, чтоб порадоваться и мысленно похвалить квартиранта, разозлилась. Вот кто его просил? Зачем? Лучше бы за маленьким приглядывал!

Взбежала на крылечко, подергала дверь – заперто. У них всегда заперто, но сейчас это отчего-то испугало. Достала ключ, открыла. Первое, что бросилось в глаза – отсутствие на вешалке черного пальто. Сердце тревожно екнуло. И салазок в углу нет!

- Люк! – Не разуваясь, Софи влетела в комнаты. – Люк, маленький мой!

Кроватка не убрана, на кухне – грязные тарелки. И никого.

- Люк! Тьен!

Толку кричать, когда и так понятно, что в доме их нет?

Девочка постаралась взять себя в руки и успокоиться. Хлебнула воды прямо из длинного носика чайника, присела в кухне у стола.

Тарелка невымытая (чего Тьен не делал, так это никогда не мыл за собой посуду) не одна – значит, малыша квартирант покормил. Салазок нет – гулять пошли.

Куда? Зачем? Разве она говорила вести Люка гулять?

А одел он его или просто шубейку поверх домашнего натянул и на мороз потащил? Бросилась снова в комнату. Вроде бы одел: вещей теплых на полке нет.

Успокоилась немного.

Но куда пошли? Когда? Может, Люк уже голодный? Или они только-только ушли, а до того пообедали?

Проверила: не пообедали. Жаркое, что с вечера готовила, нетронутое, а на супе гладкой корочкой застыл поверху жир – отбирали, расковыряли бы.

Тогда, наверное, придут скоро.

Решила дождаться. Заодно в комнатах прибрать, обед разогреть. Хозяин все равно на целый час отпустил.

Только сердце продолжало взволнованно подпрыгивать в груди.

Трудно отыскать более унылое место, чем ярмарочное поле в будний зимний день. Людей практически нет. Смотровое колесо, к которому летом выстраиваются очереди, чтобы подняться над рекой и поглазеть на убранный яркой зеленью город, застыло, словно вмерзло в засыпанную снегом землю. Молчат скрипучие карусели, а карусельщик скучает в будке: листает старую газету и прикладывается время от времени к маленькой фляге. Помост замело, и балаганщики в отсутствие представлений разбрелись, кто куда. Работает только фокусник в своей палатке и небольшой зверинец, куда Валет и сам не пошел бы, и малого не потащил бы. Какая радость пялиться на грязных, оголодавших зверей? Да еще старик-шарманщик бродил по полю, с обезьянкой на плече. Обезьяна собирала у зрителей, если они находились, монетки и взамен вынимала из мешочка билетики с предсказаниями.

В нацарапанные на желтых бумажках пророчества Тьен не верил, но всегда брал себе одно, а то и два. Из-за шарманщика. Они не водили знакомства и никогда даже не разговаривали, но у старика были мудрые усталые глаза и непослушные кривые пальцы: кости не срослись как следует после переломов, а ломали их когда-то на славу – каждую фалангу, планомерно, молотком или свинцовым гасилом. Так враги или бывшие друзья казнят лучших карманников, лишая всякой возможности зарабатывать себе на жизнь привычным делом.

- Держи, напарник. – Вор протянул малышу монету. – Попытай судьбу.

Люк зажмурился и захихикал, когда ученая обезьянка спрыгнула с плеча шарманщика к нему в саночки, схватила денежку и, проворно цепляясь за потасканный плащ старика, вернулась обратно, чтобы порыться в мешочке и вынуть для маленького клиента счастливый билетик.

- Ну-ка, что там у тебя? О, скорая прибыль! Так и быть, еще конфет на обратном пути возьмем.

Тьен вынул из кармана еще один медячок, подбросил в воздухе, и ловкая зверюшка поймала его налету. Протянула билетик.

- Лучше бы прибыль, - недовольно буркнул парень. Ему досталась встреча с любовью всей своей жизни.

- Еще! – запросил, хлопая в ладоши, мелкий.

Дал еще монетку – вытащить билетик для Шута. Лансу перепала «Счастливая весть». Что ж, может быть, не все бумажки врут.

- Что там «мертвяк»? – перво-наперво узнал Валет у приятеля, когда, обойдя ярмарочное поле, свернули к мосту, не к тому, по которому пришли, а к другому, выводящему к фабричной заставе, перешли его и устроились за столиком в маленькой рюмочной. - Объявляется?

- Объявляется, - не порадовал ответом Ланс. – Сам не видел, но слыхал: все расспрашивает о тебе. Так что сиди пока, где сидишь, возвращаться не спеши.

- Возвращаться я вообще не собираюсь, - огорошил товарища вор.

- Ясно, - хмуро выговорил тот, помолчав с минуту. – Новую жизнь решил начать. Новое дело. И напарника нового уже нашел.

- Я и о старом не забыл. - Тьен выложил на стол глянцевую карточку. – Вот. И вот. – Положил рядом тоненькую пачку денег. – На первое время. Прибарахлишься, костюм новый возьмешь, тулуп свой на что приличное сменишь. Подстричься бы тоже не мешало. А потом пойдешь по этому адресу. Местная контора фирмы «Анстон и Вивер». Я узнавал: им нужны сотрудники, особенно сейчас, в преддверии праздников. Предпочтительно молодые люди, общительные, предприимчивые, готовые преодолевать большие расстояния и небольшие трудности ради будущего успеха. – Эта фраза значилась в объявлении о приеме на работу, и отчего-то врезалась в память.