Андрей Астахов - Чейзер [СИ]

В мире Десятигорья у нас есть союзник. Это сообщество чернокнижниц, которые называют себя Ковеном. Они тоже ведут борьбу с врагами и хотят, чтобы мы помогли им. Нашим призом за эту помощь может стать та самая субстанция, которую показывала Зиверсу доктор Хаан. Это могущественный эликсир, способный творить чудеса. Я организую вам встречу с госпожой Дули, она объяснит вам, что Ковену нужно от вас. А сейчас скажу, что нужно нам. Если мы получим стабильный проход в другой мир, мы сможем укрыться там от врагов в день, когда все будет потеряно. Уйти за грань миров, чтобы отдышаться, накопить силы и вернуться для новой битвы. Понимаете, что поставлено на карту? Вам доверена судьба Рейха, Генрих, его будущее. Сам рейхсфюрер Гиммлер поручает вам выполнить задание. Не подведите его и меня...

- Будете ужинать? - Жанин стояла возле меня с дымящейся миской в руках и улыбалась. - Гороховый суп с ветчиной по-деревенски. Поешьте, пока горячий.

- Спасибо, я не хочу, - я покосился на догорающий огрызок свечи в плошке. - Лучше свечу новую дайте.

- Интересное чтение? - поинтересовался Окан.

- Очень интересное.

- Лучше бы тебе поспать, завтра будет трудный день.

- Грызи свои сухари и отстань от меня.

- А-а-а, ну ладно, - протянул он и вытянулся на кровати, закрыв глаза.

- Надеюсь, друг, твои исследования помогут нам найти эту крысу, - сказал Джи Кей и направился к лестнице на чердак. - Спокойной ночи.

- Спокойной ночи, - ответил я и вернулся к дневнику Цоллера. Я обратил внимание, что несколько страниц из дневника были вырваны: похоже, Цоллер боялся, что его записки может прочесть кто-то, кому их читать не стоит. Следующая запись была сделана только пятнадцатого октября.

15 октября 1944 года

Мне все труднее и труднее сдерживать себя. Дела идут из рук вон плохо. Шестого числа была ночная бомбардировка. Несколько бомб легли рядом с территорией лагеря, и залетевший осколок повредил силовую станцию установки. Энгеля едва не хватил удар. Мое второе путешествие в Десятигорье становится невозможным, пока не закончим ремонт, а он займет время. Берлин торопит, нервы у всех взвинчены до предела. Мы работаем днем и ночью. Враг уже на севере Эльзаса и вот-вот двинется на нас. Только бы нас успеть довести начатое дело до конца!

Беседы с фройляйн Дули многое мне объяснили. И главное - мне ясна поставленная задача. Я не слишком верю в мистику, но моя наставница весьма убедительна... Одно я понимаю ясно: судьба войны и Рейха зависит сейчас во многом от моих усилий. Всего-то нужно найти этого Вечного Жида, этого мага, который знает секрет воды жизни. И еще поразительно, что события в разных мирах развиваются так похоже...

24 октября 1944 года

Установка готова к работе. Энгель сказал, что этот запуск планировался вместе с союзницами из Ковена. Завтра я встречусь с самой Архиматерью, главой этого сообщества. Фройляйн Дули говорит, что встреча с ней необходима, только Архимать может снабдить меня силой, необходимой в поисках Джаримафи. Из Берлина пришло указание закончить эвакуацию к 20-му ноября. Бёме получил приказ организовать отправку человеческого материала в Освенцим, но Хаан просит его подождать - она все еще надеется получить, как она выражается, "изначальную субстанцию".

2 ноября 1944 года

Я был там! Я видел все своими глазами! Архиматерь говорила со мной, и я теперь могу выполнить свою миссию до конца.

Утром Энгель устроил совещание. Пришла секретная информация, что сегодня в восемь вечера английская авиация будет бомбить Страсбург, и среди целей значится наш объект. Поэтому будет задействован план "Курьер". Хаан, Шлегер и Данцигер уже получили приказ. Я пока остаюсь на "Объекте 43" вместе с Энгелем. Мой новый визит в Десятигорье отложен до возвращения научной группы. Энгель разрешил мне написать письма отцу и Хелене. Шлегер возьмет их с собой.

Мне страшно. Я не знаю, вернусь ли я обратно, сколько понадобится времени, чтобы заново смонтировать и запустить "Прямую линию", и будет ли она вообще работать? Если с установкой что-то случится, я навсегда останусь в Десятигорье. Может быть, это та цена, которую я должен заплатить за победу Рейха. Что ж, я готов. Пусть будет, что будет.

3 ноября 1944 года.

Катастрофа. Иначе это никак не назвать. Французские партизаны подстерегли научную группу на дороге в Сен-Лазар. Все убиты. Энгель готов лезть в петлю. Он уже сообщил Зиверсу о случившемся. Остается ждать реакции Берлина и молиться.

Состояние у всех подавленное. Пили и вспоминали наших товарищей. Наш проект обезглавлен. Без Евы, Климента и Отто нам не закончить работу, на которую возлагалось столько надежд.

6 ноября 1944 года.

Сегодня последний день моего пребывания в этом мире. Завтра в 6.00 я отправлюсь в путешествие, из которого, возможно, не будет возврата.

Но страха больше нет, есть только решимость довести свою работу до конца.

Если я погибну... Нет, не стоит думать о худшем варианте. У нас все получится. Мы немцы, мы раса гениев. Все будет хорошо.

Писать нет ни сил, ни желания. Коньяк уже не помогает, поэтому лягу спать пораньше. Да смилуется Бог надо мной!

Прости меня, отец.

Прости меня, Хелена.

Хайль Гитлер!

Заметки на последних двух страницах дневника были сделаны разными чернилами и не имели дат написания. Я сразу подумал, что Цоллер делал их через очень большие промежутки времени, и не ошибся.

Мы опоздали. Мой враг сумел ускользнуть. Он прятался в Лектуре под самым носом у меня - и все равно смог уйти. Дули говорит, ему некуда бежать, мы обязательно отправим его вслед за Артобеллой. Но я все равно готов рвать на себе волосы от бешенства. Записи Артобеллы уничтожены, все мои труды пошли прахом. Это все маги, эти проклятые маги! Однажды я рассчитаюсь с ними за все...

Но откуда он взялся здесь, этот пес?

И еще одна запись, последняя:

Наверное, это то, что могло бы сделать счастливым моего отца. Я всегда мечтал продолжить его дело. Впереди у меня вечность, дарованная мне ведьмами Ковена. У меня есть это имение, доходное предприятие, которое крепнет с каждым годом, и надежда, что в моем мире победа осталась за Рейхом. И еще вера, что однажды я снова вернусь в наше старое поместье близ Ганновера и войду в свою комнату, из которой ушел на войну апрельским утром тысяча девятьсот сорок второго года. Почти семьдесят лет назад. Я часто вижу эту комнату во сне. Сохранилась ли она?

Они бросили меня. Предали. И боль от этого предательства не пройдет никогда.