Валерий Козачук - Серебряные Копья [СИ]

— Это… всё? — Шарль наконец догадался закрыть рот.

— Всё что осталось, Великий. — Полусотник с явной опаской взирал на правителя Арелата, стоит ребёнку отдать приказ… — Сперва полоснули мечом, да так, что шлем лопнул, потом взяли Томазо в кинжалы. Кто-то крикнул, что он вас уже… словом ребята рубили мерзавца, пока не опомнились. Угораздило же нас принять изгоя в своё племя!

К горлу подкатил хорошо знакомый комок, Шарль соскользнул с коня. Может ещё и обойдётся, не девчонка же он в самом-то деле!

Какое там… Мальчик поспешно согнулся, что поделаешь, с завтраком придётся расстаться. В который раз опозорился и добро бы на глазах у своих…

— Вроде отпустило, Великий?

Шарль слабо кивнул.

Подоспевший Луи аккуратно вытер перепачканную физиономию мальчика.

Добродушно-сочувственные взгляды ратников — мол, с кем не бывает, Великий, главное живы-здоровы, всё остальное приложится.

— К вам гонец, Великий, — прошелестел над ухом Мигель.

Только этого сейчас не хватало! Шарль приосанился и положил руку на меч.

Незнакомый сотник «Полосатых Кошек» с достоинством спешился, задержал было взгляд на остатках завтрака — Шарль закусил губу — и взметнул в салюте боевой меч.

— Магистр Серебряных Копий Робер сейчас подъезжает к плацу, — коротко доложил сотник. — В самом скором времени он предстанет перед Великим.

Храни Создательница… Мальчишка в лёгкой панике оглянулся на Мигеля, но тот лишь повёл плечом, мол, выкручивайтесь сами, Великий.

Мигель помянул грешницу Элизабет, не забыв и о трижды проклятом Аримане — наскоро сколоченный строй снова качнулся к Шарлю! Задние, как водится, напирали на передних, что возьмёшь с ополчения… Лишь суматошная ругань и окрики благородных в первом приближении восстановили порядок.

— Быстрее в седло, Великий! — зашептал сотник. — И прошу вас, держитесь бодрее, люди должны видеть вас целым и невредимым.

Отмахнувшись от поддержки Луи, Шарль живо взлетел в седло. Не-е-ет, такие не предадут, уж настолько он разбирается в людях. Губы мальчика предательски вздрагивали, постепенно складываясь в улыбку. Шарль небрежно кивнул в ответ на вопрошающий взгляд Венсана.

— Венсан, родовое оружие при тебе? — вопросил Великий Колдун.

Вождь молча обнажил фамильный клинок и вбросил его в ножны. И замер на месте, натолкнувшись на взгляд Мигеля. Благородный Педро подтолкнул подростка — мол, очнись, наконец, время не терпит — и Венсан направился к Шарлю.

Выждав, пока соберутся высокородные, правитель Арелата — Великого Арелата! — соскочил с коня. Братья Фуэнтес понятно тоже присутствовали, впрочем, Шарль предпочитал не оглядываться. Выхода у него всё равно нет, ведь благородный Педро — как успел сообщить Раймон — ухитрился выставить без малого шесть сотен. Чудеса иногда случаются.

Венсан нарочито неспешно — родовая гордость прежде всего! — вытащил из ножен фамильный клинок и вонзил во влажный суглинок. Подросток достал из потайного кармана лапу полосатой кошки и опустился на колено, почти как при посвящении в рыцари. Клятва на мече и полосатой лапе, согласно обычаям Великого Арелата.

— Я Венсан II, вождь племени Белых Рысей, сеньор вольных городов Тьерри и Нового Лиможа, а также благородного маркиза Манже и всех его владений по эту сторону Роны, — юноша перевёл дух, — по доброй воле и без принуждения приношу вам клятву вассала. Вам и Великому Арелату. Клянусь своей честью, своим мечом и грядущим возрождением в Стране Создательницы в верности Шарлю из рода Маршан!

Ладошка легла на полосатую лапу, Великий Колдун принял клятву. Как и подобало по ритуалу, Шарль вернул родовой клинок — символ мощи племени — неожиданно стушевавшемуся Венсану.

По мановению руки мальчика, на колено опустился Педро, второй по значению, первый по власти человек племени… С прочими можно и обождать, пусть присягают ближе к вечеру, когда Богиня покажет свой лик.

В ворота уже втягивалась тяжелая конница. Шарль живо вскочил в седло, иначе спешиваться придётся Роберу.

Отзвучали чересчур церемонные фразы — кто только выдумал этот этикет! — и мальчишка перешёл к главному:

— Да будет известно высокочтимому Роберу, — промурлыкал Шарль, — что я принял присягу вождя племени Белых Рысей. Отныне они наши вассалы. Правда, оружия у них маловато, — привычно зачастил мальчик, — но это вполне исправимо…

Правитель Арелата осёкся на полуфразе, он ожидал вежливой, о-очень вежливой нахлобучки, но лицо Робера выражало лишь откровенное изумление.

— Откуда вы узнали, Великий? — наконец промолвил Робер.

Ой, о чём это он? Впору снова рассматривать гриву Помпея. Величаво-приглашающий — во всяком случае, Шарль на это надеялся — жест и серый жеребец Мигеля поравнялся с Помпеем. Пускай взрослые разбираются, почему он поступил правильно!

Что они, сговорились? Шарль ободряюще кивнул стушевавшейся девице — что-то часто она смущается — и обратил взор к ближайшему ясеню, быть может, Богиня пошлёт ему немного терпения.

Рослая румяная девица — лет шестнадцать, не меньше, давно замуж пора! — добросовестно пересказывает очередной сон. В меру грешный, кто спорит, но к чему т а к и е подробности. М-да… Мальчик покраснел до ушей.

Раз уж взялся принимать исповедь… Шарль подавил вздох. К тому же девица из родовитых, любимая дочка Педро. Мари, нет Адель, скорее всего Адель, ещё немного и точно запутаешься. Проще всего с мальчишками — те по быстрому перечислят грешки и с облегчением удаляются, пока Великий не начал допытываться по настоящему.

Мысли Шарля вновь обратились к невесёлой действительности. Робер привёз тревожные вести. Или же сравнительно неплохие, смотря как рассуждать. Жюстен Молния — ничего себе! — просит, вернее, настоятельно требует крупный заём у купеческой гильдии Картахены. Краткосрочный и под немалые проценты, лишь бы побыстрее получить денежки. Если же высокие договаривающиеся стороны не придут к единому мнению, латная конница под началом сводного брата герцога опустошит владения вольного города. Угроза, как ни крути, нешуточная, ведь после последних захватов арагонские владения Жюстена, граничат с пределами Картахены. Город им понятно не взять, но свое герцог получит — на Корсике рабы в хорошей цене. Мальчика передёрнуло.

И вдобавок — будто этого мало! — подвластные герцогу бароны собирают налог за этот год. Потихоньку и без лишнего шума. Нет, нет, не торговые пошлины, а налог с урожая, так называемый второй сноп, что всегда собирали осенью.

— Не-ет, ничего такого и не было честно-честно, мы разве что целовались немножко, — продолжала болтать девчонка, — но я только о нём и думала. А когда он уехал, проревела всю ночь.