Наталья Григорьева - Мир Диорисса. Дилогия (СИ)

Потом мы снова пили травяной отвар, чтобы хоть немного снизить эйфорию от того, что мы смогли совершить. Потом учили Зиру эльфийской магии, ставили ей ментальный щит, чтобы никто не мог прочесть ее мысли, и что-то еще. Дальнейшее помню уже смутно. Корин разбудил нас, едва мы улеглись спать, даже и заснуть не удалось.

Мы попытались выбить у него хотя бы пару часов сна, объясняя, что не спали совсем, но он был абсолютно непреклонен, заявив, что это наши проблемы. И вот, мы сидели в седлах, качаясь как пьяные суслики, и то и дело, по очереди, пытались прилечь на шеи лошадям в попытке поспать хоть часок. Эль это все-таки удалось, потому что ее к'ярд был большим и широким, а она маленькой и хрупкой. И потом, он по стенам умел лазить, что ему какие-то горы.

Через пару часов движения, мы более или менее пришли в себя, потому что морозный воздух очень здорово бодрил. К тому времени, у нас над головами поднялось солнце. По-зимнему низко расположенное на небосклоне, оно совсем не грело, но придавало ощущение светлой радости, раскрашивая лежащий на склонах скал снег, в розовые, желтые и золотые краски.

Горная тропа становилась все более узкой, теперь нам приходилось ехать гуськом друг за другом. Лан забрал Эль и усадил впереди себя на своего коня, а Разбойника пустили впереди нашего отряда одного. Так ему стало полегче, поскольку не нужно заботиться о своей маленькой хозяйке, а идя по заснеженной тропе, впереди всех, он неожиданно обнаружил у себя талант отыскивать неприятности.

В первый раз он чуть не провалился в небольшую расщелину, лишь чудом успев отпрянуть назад, а во второй, внезапно остановился, и с подозрением начал рыть своей лапой снег, очищая тропу. Кстати, я в первый раз увидел его пальцы, которые он обычно держал сложенными в виде копыта. Темные были просто гениями, когда решили вывести породу таких зверей. Это чудо как удобно в путешествии.

На тропе под снегом обнаружился взведенный капкан.

Лан тихо заматерился на орочьем, скидывая его в широкую и достаточно глубокую расщелину, которая неожиданно сменила гору по правую сторону от нас.

— Откуда здесь это? — спросила Зира, разглядывая странную конструкцию, перед ее прощальным полетом над бездной.

— Капканы ставят люди, — сказала ей Эль, — когда охотятся на животных, но я, почему-то не верю, что они могли здесь проходить.

— А ты бы смог вылечить рану от такого? — спросила Зира у Лана.

— Смог бы, если бы было кого лечить, — хмуро ответил он. — Вы посмотрите сами, как хитро устроена ловушка. Капкан присыпан снегом, а справа разверзлась пропасть. Лошадь наступает на него, он захлопывается и она, обезумев от боли, шарахается в сторону. И что?

— Летит вниз, — произнес я, раздумывая.

— Значит, мы можем ожидать засады на этой дороге? — уточнил Корин, на всякий случай, достав из ножен свой меч.

— Может да, а может, и нет, — покачал головой Лан. — Ловушка устроена уже достаточно давно, но я не думаю, что те, кто ее устроили, ждали тут наверху. Скорее они сидели внизу, на дне этой расщелины и ждали тех, кто к ним прилетит. И собирали трофеи. Всадник то едет на лошади, а значит и падать будет вместе с ней.

— Может спуститься, проверить? — спросил я, — а вдруг там и правда засада.

— Не стоит, поразмыслив, ответил Корин. — Во-первых, мы не знаем где нормальный спуск, а во-вторых, мы и в самом деле можем там напороться на засаду. Думаю, нам стоит избегать подобных ловушек.

Лан согласно кивнул, и мы тронулись дальше. Разбойник по-прежнему держался впереди, но больше нам никаких сюрпризов не попалось. Может быть, это и в самом деле была старая ловушка?

Я смотрел на них с Эль, и тихо завидовал. Она сидела впереди Лана, прислонившись спиной к его груди, а он обнимал ее свободной от поводьев рукой и периодически шептал ей что-то на ухо. Мне тоже ужасно хотелось ехать именно так, но надо было поберечь лошадей, двойной вес им сейчас совсем не на пользу.

За целый день мы едва ли одолели пару лиг. Дорога была настолько тяжела, что бедные лошади просто выбивались из сил. Пещеру сегодня отыскать не удалось, и мы разбили стоянку на открытом воздухе. Нашли небольшую каменистую площадку под нависшей над ней скалой и разбили на ней лагерь. Как мы неожиданно выяснили, к нам прибилась еще одна авантюристка, которая совершенно не боялась экспериментировать. Зира, заинтересовавшись тепловым куполом, который Лан растягивал над нашей стоянкой, спросила, а что будет, если она к плетению добавит и свою нить? Он задумался. Поставили опыт. Корин посмотрел на результат и хмыкнул, что остается жить в этом щите до весны.

Получилось очень интересно. Щит, ранее абсолютно невидимый, приобрел розовый оттенок, настолько явный, что его увидел даже наш страж. А еще он стал превращать пространство внутри себя из зимы в лето. Настолько жарко под ним стало находиться. Мы посидели, подумали еще и решили увеличить его в размерах. Лан поднял макушку щита выше, и в результате, температура заметно снизилась. На этом и остановились. Воду, которая образовалась от растаявшего снега, Зира испарила и теперь на теплой земле с удовольствием расположились все мы. Лошадей мы оставили под вторым, обычным щитом, который Эль установила рядом с нашим, экспериментальным. Мы побоялись, что слишком резкий переход от холода к жаре и обратно, пагубно скажется на их здоровье.

После сытного ужина, мы улеглись спать. Я обнимал Зиру, которая уже уснула в кольце моих рук, и просто был счастлив. Лошади замолкали, засыпая, лишь изредка издавая приглушенное ржание, или тихонько всхрапывали, общаясь между собой. Огонь, разожженный прямо на каменистой поверхности площадки между нами, распространял приятное тепло. Ни запаха дыма, ни треска сгорающих веток. Уютно. Я почувствовал, как проваливаюсь в темноту, засыпая.

Меня разбудил весьма странный сон. Открыв глаза, я уставился на каменную махину, нависшую над нашими головами. Небо светилось миллионами звезд. Стоявшую тишину не нарушало ни единого звука. Я уткнулся в плечо Зиры, спящей рядом со мной и прикрыл глаза, вспоминая то, что мне приснилось.

Темные тучи над головой. Срывается мелкий дождь. Женщина и мужчина. Лиц не видно, они стоят ко мне спиной. Только силуэты. Перед ними, лицом ко мне, молодой парень. Он чем-то похож на меня. У него темные, длинные, растрепанные ветром волосы. Серые глаза. Ворот белой рубашки расстегнут. Он стоит, не говоря ни слова, и только смотрит на них. Из мужчины и женщины льется ярость. Такая злоба и ненависть, что я, как мне кажется, могу ее почувствовать, дотронуться до нее рукой.

— Ты больше мне не сын, — кидает мужчина, и парень отшатывается назад. В глазах безмолвная мольба.

— Ты больше мне не сын, — повторяет женщина, и парень закрывает лицо руками.