Наталья Соколина - Констанца (СИ)

****

Не спал и лорд Нежин дар Кремон. Сгоряча вырвавшиеся слова о том, что он женится на Констанце, заставили его задуматься о его истинном к ней отношении. Он снова, с неудовольствием признал, что ни одна девушка не интересовала его так, как дочь кузнеца. Никогда он не был столь внимателен к попадающим в замок девчонкам, никогда не старался понравиться им. Он искренне жалел, что решил напугать её наказанием. В душе опять поднялась злоба на Крома, не сдержавшего свои садистские наклонности. И он даже не подозревал, какое бешенство вызовет у него её новый побег. Желание во что бы то ни стало вернуть Констанцу, не давало покоя. Женится он, или нет, но ему просто необходимо встретиться с ней, убедить, что она сама виновата в таком к ней отношении.

Он вспомнил, как ласково она смотрела на него, лежащего на сундуке у старой ведьмы, как заразительно смеялась его шуткам, как доверчиво позволяла подолгу держать себя за руку.

Он встал с постели, позвонил в колокольчик. Заспанный Ласси осторожно открыл дверь.

— Распорядись, чтобы мне приготовили коня. Я поеду за Констанцей. Да, ещё двое стражников пусть будут тоже готовы ехать.

Ваша милость, вы же говорили, что она уехала из Гваренеда? Где вы будете её искать? Да ещё этот ведьмак…

Лорд Нежин досадливо поморщился: — Ласси, я знаю свои земли лучше любого пришлого ведьмака. Им некуда деваться. Мне известно, что Гваренед они покинули в карете настоятельницы монастыря святой Рубекии. Едва ли они едут назад, в сторону замка. Нет, они стремятся в столицу, торопятся побыстрее пересечь границу и оказаться на территории Ферренского лордства. За один день до границы они не доберутся, значит, им надо где — то ночевать. Ведьмак с девушкой могли бы, пожалуй, переночевать и в лесу, но пожилая настоятельница связывает их по рукам и ногам. До самых земель лорда дар Феррена на моих территориях в той стороне нет ни одного города, одни посёлки и деревни. Монахине не по чину останавливаться в сельском домишке. Значит, они будут ночевать у настоятеля Михасия. Мне соваться к нему бесполезно. Он ни за что не скажет, когда и куда они уехали. Но! — Он торжествующе расхохотался, — в столицу ведёт только одна дорога! Кроме неё есть только тропы, по которым карета не пройдёт, а вот всадники, воспользовавшись ими, сократят путь и окажутся на территории Ферренского лордства значительно быстрее, чем карета! Ступай, Ласси, через час я выезжаю!

****

Констанца спала и не слышала, когда монахиня встала. Она вышла в общую гостиную и увидела что оба, тётушка и племянник, уже умытые и одетые по-дорожному, сидят за столом. Настоятельница улыбнулась: — доброе утро, Констанца. Мы решили, что ты можешь поспать немного подольше. Ну, раз уж ты встала, умывайся и садись завтракать.

— Девушка смущённо улыбнулась, пробормотала: — доброе утро, матушка Рамона, доброе утро, Ален! Нужно было разбудить меня, раз вы встали. Так нехорошо получилось, что я всех задерживаю…

Ален кивнул ей, внимательно глядя ей в лицо, а настоятельница снисходительно сказала: — ну, поспи, пока есть такая возможность. В монастыре мы с сёстрами встаём довольно рано. Когда ты присоединишься к нам, ты тоже привыкнешь рано вставать.

Наёмник нахмурился, остро глянул Констанце в глаза, на скулах выступили желваки. Она растерянно глянула на него, умоляя о помощи, но он молчал. Тогда девушка решилась: — матушка Рамона, простите меня, пожалуйста, но я не хочу в монастырь! — Та удивлённо посмотрела на неё, а Констанца, путаясь, торопливо говорила: — я не могу, матушка, я не готова,… мне кажется, во мне…нет…такой крепкой веры! Простите меня, прошу вас!

Ален откровенно с облегчением вздохнул и расслабился. Настоятельница с ласковой улыбкой на лице принялась убеждать Констанцу, что ей нужно просто решиться, со временем она привыкнет, а сейчас ей не хватает смирения и покоя в душе.

Опустив голову, та молча и упрямо смотрела в пол. Племянник решил вмешаться: — тётя Рамона, оставь Констанцу в покое. Давайте уже завтракать, я есть хочу!

Несостоявшаяся послушница благодарно взглянула на него и не смогла сдержать улыбки. Всё же он выглядел очень забавно в одежде монахини.

****

Они быстро прошли по тёмному двору, не встретив ни одного человека. Из монастырского храма доносилось пение множества мужских голосов. Карета ждала их с неизменным кучером на облучке. Констанца удивилась, что настоятель Михасий не пришёл их проводить, но Ален шепнул, что не надо привлекать к ним излишнее внимание. Они всего лишь путники, каких немало ночует в монастыре.

За воротами монастыря карета присоединилась к повозкам и телегам, едущим в сторону Ферренского лордства. Ехали медленно, обогнать попутчиков на узкой дороге было невозможно. К вечеру пересекли границу. Констанца выглядывала в окна кареты в надежде увидеть какой-либо пограничный знак, Но Ален сказал, что всем известно: деревня, которую они проехали не останавливаясь, принадлежит лорду Нежину. Сразу за ней начинаются земли лорда дар Феррена. Он с облегчением стянул с себя монашеское одеяние и остался в своей обычной одежде. но меч отсутствовал. Чёрные блестящие волосы по-прежнему были грязны. Констанца пожалела, что в монастыре отца Михасия им не удалось вымыться. Матушка Рамона сказала, что монахи моются в холодной воде, дабы усмирять плоть. Просить, чтоб её согрели, Ален не разрешил, не желая привлекать внимание монахов к гостям.

Освободившись от чёрного одеяния, наёмник с удовлетворением похлопал себя по бокам, а потом велел Констанце сесть напротив, рядом с матушкой Рамоной, которая опять безмятежно читала свою книгу.

Девушка пересела, наблюдая за мужчиной. Тот бодро поднял освободившееся сиденье и перво-наперво торжественно вытащил из ящика, находящегося под ним, свой тяжеленный меч. Затем извлёк тёплый плащ и повесил его на крючок под потолком, при этом, едва не свалившись к Констанце на колени. Карету трясло немилосердно. На дороге, видимо, стало свободнее, и кучер поторапливал лошадей.

О чём-то сосредоточенно думающий наёмник молчал, а настоятельница сказала: — ты уже можешь снять облачение, Констанца. Я заберу его с собой. — Та с недоумением посмотрела на монахиню:

— матушка Рамона, а вы…разве не едете в столицу?

— Нет, милая, я провожу вас до деревни и вернусь в монастырь, — она внимательно и ласково смотрела на девушку: — надеюсь, ты скоро приедешь ко мне. Помни, Констанца, это самое лучшее для тебя!

Констанца потупилась и ничего не сказала.

Путешественники почувствовали, что лошади свернули с дороги. Вскоре они увидели убогие домишки, крытые соломой. Кое-где в окнах мелькал огонёк свечи.

Карета медленно ехала по улице и, наконец, остановилась у дома, выглядевшего чуть лучше остальных. Попрощавшись с настоятельницей, причём Ален обнял тётушку, а она расцеловала его в обе щёки, наказав передавать от неё благословение родителям, наёмник и Констанца вылезли, с трудом распрямив ноги, и направились к воротам. Карета развернулась и уехала, а они остались на тёмной заснеженной улице. Девушке было жутковато. Она мёрзла в своём старом вытертом плаще, неизвестность пугала. Ален хмурился и молчал. Лишь после того, как он снова забарабанил кулаком в окованную железной полосой калитку, где — то в доме хлопнула дверь, заскрипел снег под тяжёлыми шагами. Под невнятное бормотание калитка распахнулась и перед ними предстала здоровущая тётка в больших мужских сапогах, небрежно наброшенной стёганой треконде и длинной складчатой юбке. Наёмник облегчённо вздохнул: — Ну, хвала Всеблагому, ты дома, Джен! Я уж подумал, что ты к очередному ухажёру убежала. — Он шагнул во двор, кивнув Констанце, чтобы следовала за ним. Женщина басом сказала: