Анна Орлова - Протокол вскрытия

Констебль глянул на меня и еле заметно улыбнулся.

— Разумеется, — раздраженно отозвалась я, сообразив, как выгляжу. За неимением собственной ночной рубашки пришлось надеть сорочку госпожи Анхильд. Эдакая плащ-палатка, только в розовый цветочек и с ленточками.

— Амунди, — напряженно позвал Эринг. На его щеках проступила щетина, а из дырки в носке выглядывал палец. — Придется лезть на крышу.

Констебль кивнул, а я выругалась про себя. Приятель всерьез полагал, будто наверху обосновались призраки. Сказки уверяют, что потусторонние существа любят прыгать на крышах, пытаясь их разрушить и пробраться внутрь. А когда добьются желаемого, нападают на людей и забивают до смерти.

Только что Эринг намеревался противопоставить драуграм? Не револьверы же, в самом деле!

— Не надо, — вмешалась я. — Я знаю, кто там резвится. — И добавила громче, чтобы перекрыть грохот: — И этот кто-то схлопочет от меня резекционным ножом 18 18 Резекционный нож — хирургический нож с коротким лезвием, утолщенным по незаточенному краю, предназначенный для рассечения плотных тканей (связок, хрящей) по надкостнице голени!

Один из малолетних хулиганов отвлекся, пытаясь вникнуть в смысл непонятных слов, в наступившей паузе отчетливо послышалось: «Ой!»

Эринг сориентировался мгновенно.

— Немедленно прекратить! — заорал он. — Или пойдете под суд!

Наверху ойкнули уже на несколько голосов, кто-то панически завопил: «Пацаны, шухер!», прогрохотали торопливые шаги, зашелестела листва.

— Амунди, глянь, что там, — велел Эринг.

Констебль кивнул и вышел.

— За что ты собрался их привлечь? — поинтересовалась я у Эринга, зябко поежившись.

— За препятствия следствию, — хмыкнул он и обнял меня за плечи. — Или за хулиганство. В конце концов, даже настоящих призраков можно судить 19 19 «Настоящих призраков судили» — действительно, в скандинавском эпосе есть рассказ о том, как судили призраков за то, что они убивали живых людей. Суд приговорил призраков к изгнанию, и им ничего не оставалось, как убраться восвояси. !

Устраивать суд в дверях 20 20 По легенде, именно в дверных проемах заседал суд над призраками. По всей видимости, это был символ. не пришлось. Спустя минуту Амунди вернулся и доложил:

— Чисто.

Эринг отчего-то колебался.

— Амунди, иди спать, — приказал он и повернулся ко мне. — Регина, я останусь с тобой.

Я махнула рукой и направилась в постель.

Снилась какая-то чушь. Очень грустный призрак протягивал мне собственную голову, зачем-то требуя ее вскрыть. А я все отнекивалась и почему-то краснела…

— Регина, — позвал вдруг кто-то подозрительно знакомым голосом, тряся меня за плечо. — Регина, проснись!

— А? — сонно спросила я, с трудом разлепив тяжелые веки. Надо мной склонился встревоженный Эринг. — Что случилось?

— Призраки, — пояснил он вполголоса.

— Опять?! — возопила я. Сон слетел с меня, как подхваченная ветром газовая вуаль. — Скальпель им в печень!

— Не поможет, — возразил Эринг, помогая мне подняться. Руки его отчего-то были холодны и подрагивали.

Оглядевшись, я поняла, почему. В центре комнаты парило нечто похожее на облачко тумана.

Бравый инспектор смотрел на него, как ребенок на вылезшего из-под кровати буку. Разве что маленький мальчик обнимал бы плюшевого пингвина, а не револьвер.

— Эринг, — Он не ответил, и я повторила громче: — Эринг!

— Что? — глухо откликнулся он, не отрывая взгляда от загадочного призрака.

— Очнись! — хотелось фигурно нарезать ломтиками всех, кто не давал поспать.

Это просто розыгрыш, только более изощренный. Я встала и шагнула между призраком и Эрингом. Вынула из кармана нож, кольнула палец и начертила прямо в воздухе три символа.

Проклятье, что я делаю?

— Руны на роге режу, кровь моя их окрасит. Рунами каждое слово врезано будет крепко. С гостем своим незваным нынче поговорю я, только на пользу ль будет слово, что мертвый скажет? 21 21 «Руны на роге режу… С гостем своим незваным нынче поговорю я, только на пользу ль будет слово, что мертвый скажет?» Перефраз отрывка из «Саги об Эгиле Скаллагримсоне». В оригинале: «Руны на роге режу… Брагу девы веселой выпью, коль захочу я, только на пользу ль будет брага, что Бард мне налил?»

Едва я успела договорить, как раздался мерзкий звук, напоминающий скрежет ножа по стеклу, а призрак завертелся смерчем — и сгинул, без следа растворившись в предутренней мути.

Я оглянулась на приятеля. Колени позорно дрожали, а в горле застыл противный ком. Неужели это на самом деле? Тьфу, что-то я расклеилась.

Эринг по-прежнему смотрел в одну точку, бледен и недвижим. На зов он не откликался, на раздражители не реагировал. Тоже мне, защитник!

— За что?! — возопил приятель, прижимая руку к красному отпечатку моей ладони на щеке.

— Извини, — формально сказала я, стараясь не показать, с каким удовольствием влепила ему пощечину.

— Я же мог тебя застрелить! — продолжал разоряться он.

— Да? — я скептически подняла бровь.

Эринг смутился и спрятал револьвер за спину. Вмазать кому-нибудь по физиономии он всегда не прочь, а вот стрелять не любил.

— Ну вот, а ты не верила в призраков! — нашелся он.

— И теперь не верю, — дернула плечом я.

— Сама же видела! — Эринг подошел к окну и подергал запертые на ночь ставни. Щеколда держала крепко. Пришлось повозиться, чтобы распахнуть створки.

— Вовсе нет! — отрезала я. — Это мог быть розыгрыш или галлюцинация.

— Не поверишь в реальность, пока не пощупаешь? — тон Эринга был почти сочувствующим.

— Пока не вскрою, — поправила я.

— Ну-ну, — проговорил он, потрепав меня по плечу. — Ладно, что теперь делать будем?

Я заставила себя глубоко вздохнуть. Эринга не переделаешь, не стоит и пытаться. Так какой смысл ссориться?

— Давай поищем кофе? — предложила я примирительно. — Надеюсь, у госпожи Анхильд он найдется. А потом я надеру уши йотунским 22 22 Йотун — в германо-скандинавской мифологии — великан, один вечных противников богов. «К йотуну» примерно соответствует нашему «К черту», а «йотунский» — «чертов». шутникам!

— Регина! — он нахмурил брови. — Не ругайся, ты же дама.

— Хм, — только и сказала я.

Жаль, что он не знаком с моей тетей Хельгой.

«Регина, детка, — говорила она, выдыхая табачный дым ровными колечками, — у тебя крайне скудный лексикон!»

И выдавала тираду, после которой мне оставалось лишь посыпать голову пеплом.

На кухне госпожи Анхильд нашелся и кофе, и дорогой тростниковый сахар, и немалый выбор специй.

Пока приятель колдовал у плиты, я клевала носом над тарелкой с остатками вчерашнего ужина. Чего у Эринга не отнять — он отлично готовил и не считал это зазорным.