Вера Камша - Довод Королей

– Творец страдает, глядя, как чада его истребляют друг друга в братоубийственных войнах. Я не премину сделать все от меня зависящее, дабы остановить кровопролитие. Благодарю Его Величество за пожертвование в пользу бедных Арции.

– Его Величество не сомневается, что золото Ифраны будет истрачено к вящей славе Божьей, – поклонился посланец. – Когда я смогу узнать, кто из советников и полководцев Его Величества Филиппа думает о спасении души, а не о грехе смертоубийства, и во сколько сие обойдется?

– Надеюсь, таких будет большинство, – Клавдий возвел к небу маленькие глазки.

– Его Величество полагает, что спасение души намного ценнее благ мирских и что Церковь слишком скромна, претендуя лишь на тринадцатую часть доходов детей своих. Доля Церкви, особенно в столь богоугодных делах, как достижение мира, должна быть не меньше одной пятой.

– Передайте Его Величеству, что я буду неустанно молиться за него, как за истинного сына Церкви, и за дело мира во всех Благодатных землях.

Посланник поклонился и исчез, а Клавдий, с трудом уняв колотящееся от восторга сердце, уставился на оставленный тем внушительный ларец. Собравшись с духом, слуга Божий медленно, как лунатик, подошел к сундучку, опустился пред ним на колени и благоговейно поднял крышку. Его Величество Жозеф был воистину благочестив! Полюбовавшись мягким золотым блеском, Клавдий тщательно запер ларец приложенным к нему изящным ключиком, прикрыл запасной мантией и задумался, с кого начать.

Сразу отбросив сумасшедшего Гартажа и глядящего на все глазами короля Гастона Койлу, епископ перебрал остальных и решил переговорить с герцогом Ларрэном. Один раз он уже приходил к нему как вестник перемен. Брат короля похож на человека, которого можно склонить к чему угодно, были бы весомыми доводы. А что в сем бренном мире может быть весомее золота?

2886 год от В.И.

Ночь с 22-го на 23-й день месяца Лебедя.

Ифрана. Кер-Септим

– За мной! И помните, до ворот в драку не вступать.

– Жабий хвост, – согласился Луи, а Ювер добавил:

– Не волнуйся, раньше времени не укусим.

– Артур, это к тебе относится, – хмыкнул Одуэн Гартаж.

– Нет, ко мне, – запротестовал Кэрна.

– Ко всем, – подвел итог герцог. – Делайте, как я. И, во имя Эрасти, дотерпите до ворот.

Герцог пинком распахнул дверь, они оказались у подножья стены и быстро свернули в узкий темный проулок. В желто-зеленых плащах и простых шлемах с золотистым плюмажем они вполне могли сойти за людей Саброна. Разумеется, если не попадется слишком уж дотошный офицер.

Первым с невозмутимым видом шагал знавший дорогу Рафаэль. К счастью для их затеи, забрало скрывало от посторонних глаз легион бесенят, норовящих выпрыгнуть из глаз байланте, наслаждающегося пляской со смертью. Следом шли Сандер с Ювером и Артур Бэррот, которого конвоировал Луи, а потом попарно остальные.

Улочка была запружена народом, но все бежали им навстречу, туда, где шел бой. Мужчины залихватски ругались, женщины в передниках и чепцах охали и ахали, торопливо прошло около полусотни солдат с алебардами, даже не взглянувших на воинов, целеустремленно пробивающихся сквозь толпу. Ифранцам и в пьяном сне не привиделось бы, что герцог Эстре осмелится расхаживать по Кер-Септиму пешком в сопровождении дюжины человек.

Они обогнули приземистый иглеций, и Сандер увидел массивные ворота, от которых отъезжало несколько десятков конных латников. Поскакали к северной стене, что как раз и требовалось!

Теперь впереди шел герцог. Не столь уж и многочисленная охрана ворот была занята тем, что прислушивалась к отдаленному шуму и гадала, что творится на укреплениях. Увидев новый отряд, истомившиеся от любопытства вояки насели с расспросами, и Сандер раздраженно объяснил, что арцийцы как с цепи сорвались, того и гляди прорвутся. А их дело взять под дополнительную охрану ворота и мост.

В его словах никто не усомнился. Охранники, вытянув шеи, продолжали вслушиваться в принесенный ветром шум. Спросить пароль или хотя бы имя приславшего подкрепление офицера никому и в голову не пришло. Тринадцать арцийцев преспокойно поднялись по винтовой лесенке к подъемным механизмам, где бестолково топталось человек двадцать, с любопытством обернувшихся к вновь пришедшим. Один, с носом, похожим на луковку, сорванным голосом поинтересовался, что новенького. Сандер приветственно махнул рукой, а потом, резким движеньем сорвав плащ, швырнул в лицо ближайшему солдату и выхватил меч. Но первую кровь пустил все же Рафаэль, успевший один за другим метнуть два кинжала.

Резня была короткой и страшной. Растерявшиеся стражники для лучших воинов Арции были столь же легкой добычей, что разъевшиеся домашние утки для лисицы. Вскоре все было кончено, и Сандер, рванув рычаг, опускающий мост, кивнул Одуэну на второй, поднимающий прутья решетки. Механики Кер-Септима не зря получали жалованье, все работало отлично.

Велев разбить механизмы, чтобы вернуть мост и органку [101]на прежнее место стало невозможно, Александр схватил огромный ключ и бросился вниз, где уже начинали понимать, что к чему. Кто-то добрался до сигнального колокола, призывая подмогу, кто-то мчался к воротной башне, охрана которой или сошла с ума, или изменила. Александр, мимоходом сорвав саброновский плюмаж, заорал Юверу, Луи и Артуру: «Прикрывайте спину!» – и бросился к воротам. Между Эстре и замком оказался тощий солдат с алебардой, и Сандер рубанул мечом наискось. Атэвская сталь раскроила не только шлем, но и череп, а герцог, перескочив через упавшего, занялся воротами так деловито и спокойно, словно открывал конюшню в родном Тагэре.

Возясь с ключом, Сандер не видел ни как Ювер, извернувшись змеей, взмахнул клинком, перехватывая смертельный удар, нацеленный ему в шею, ни того, как Луи, помянув в очередной раз жабий хвост, хватанул самого бойкого из ифранцев секирой, развалив панцирь, словно яичную скорлупу.

Сзади слышался звон, топот, хрипы, ругань, но Эстре, уверенный в своих товарищах, не оглядывался, пока не открыл тугой замок и с помощью подскочившего Одуэна не отодвинул щеколды и не снял железную перекладину. Ворота распахнулись. Только после этого Александр Тагэре подхватил валяющуюся секиру и, развернувшись навстречу защитникам Кер-Септима, встал плечом к плечу с Одуэном и Рафаэлем, который как раз добил очередного ифранца.

«Волчата» захватили с собой то оружие, которым владели лучше всего. Большинство орудовали мечами и секирами, но Никола Герар дрался боевым молотом, а Кресси кривым горным ножом, по размерам более напоминающим атэвскую саблю.

Бой начался успешно, численный перевес ифранцев удачи им не приносил, напротив, они изрядно мешали друг другу, невольно защищая арцийцев от собственных стрелков.