Вера Камша - Довод Королей

Всю породу ихнюю под корень извести, тогда можно будет и о Тьме поговорить. Когда от вашего Света избавимся. И не я один так думаю. Только никого я вам не отдам, не надейтесь, хоть на куски режьте. Не предатель.

Рамиэрль невольно усмехнулся, представляя, с какой рожей Илгор будет переводить слова Альмика о Золотых паладинах, но тот и не подумал этого делать.

Глядя в глаза владыкам верноподданным взором, тыквоносец подробно рассказывал о... заговоре темных сил, намеревающихся захватить Луциану. Это не было импровизацией, местью за оскорбления или желанием скрыть от Эльрагилла темные делишки светлых рыцарей. Рамиэрль был достаточно опытен, чтобы понять – речь, несомненно, заготовлена заранее. Илгор сыпал именами каких-то местных принцев и владетелей и пугал неким Темным Властелином, нацелившимся на Луциану. Целью этого отродья Тьмы было с помощью своих смертных и бессмертных приспешников подчинить свободные народы, уничтожить эльфов и погасить Солнце, создав кошмарное царство вечной Ночи, полное воя бешеных волков и ползающих во мраке пучеглазых и клешнявых чудовищ. Но и это было не все. Посланцами Темного Властелина были... они с Норгэрелем, кощунственно прошедшие тайными путями вопреки воле Арцея.

Рамиэрль узнал, что они являются предателями эльфийского рода, причастными к уничтожению своих сородичей и взятыми за это Ангесом и Аденой в Бездну, откуда они и явились, дабы встретиться со ждавшими их заговорщиками и отступниками и провести оных в цитадель Света.

Роман не сомневался, что Илгор и Тэноллиан продумали все до мелочей и с удовольствием доведут до ушей владык «ответы» Альмика на любые вопросы. В том числе и о том, зачем Роману понадобилось спасать Ильгэйбэ и почему он, Альмик, решил во всем признаться. Ум Рамиэрля лихорадочно искал выход, но все решилось само собой, так как в игру вступил Аддар.

Рывком вскочив с места, Солнечный принц бросил в лицо Золотому паладину:

– Ты лжешь! Теперь я понимаю, почему ты не желал обучить меня языку людей. Но я его, хвала Солнцу, выучил и без тебя!

– Сын мой, – Эльрагилл выглядел потрясенным, – может ли быть, чтобы рыцарь Солнцецвета лгал Перворожденным?

– Он лгал, – подтвердил Аддар, – я готов ответить за свои слова мечом и словом.

– Если это так, – Тэноллиан казался искренне возмущенным и озабоченным, – то это поступок, недостойный Золотого паладина.

Рамиэрль почти с благоговением увидел, как с руки Тэноллиана сорвалась сверкающая паутинка, на мгновенье окутала Илгора и растаяла. В Тарре для достижения такого ж результата понадобились бы совместные усилия цирюльника, банщика и недоучившегося ткача. На месте блистательного светоносца оказался закутанный в какие-то серенькие тряпочки бесцветный человек с прямыми волосенками и жидкими светлыми ресничками.

– Илгор, бывший рыцарь Солнцецвета, посмевший солгать владыкам, навеки изгоняется из Долины Света и за свою ложь три года будет нести бремя молчания. Уходи, отвергнутый.

Илгор бросил на предавшего его хозяина взгляд, достойный побитой собаки, и, шаркая ставшими вдруг кривыми ногами, медленно поплелся к выходу, а брат владыки как ни в чем не бывало повернулся к Аддару:

– Сын моего брата может перевести нам истинные слова преступника?

2887 год от В.И.

11-й день месяца Лебедя.

Эскота. Лидда

Лиддская долина была последним препятствием на пути к Данлее. Широкая и плодородная равнина меж заросших непролазным мелколесьем невысоких гор вела в самое сердце Эскоты и принадлежала владетельным графам, равно презиравшим и вождей приграничных кланов, и короля. Лидда была богата, и эскотцы, привыкшие грабить своих с не меньшим усердием, чем соседей, частенько наведывались в долину с мечами и мешками, пока три сотни лет назад граф Мауриций не перегородил вход и выход мощными укреплениями, сделав свои земли государством в государстве. Графы Лиддские творили, что хотели, и не боялись никого и ничего.

Наиболее разумным казалось обойти долину и двинуться вдоль постепенно снижающихся гор в сторону Фронтеры, но тащиться по бездорожью, добывая пропитание охотой и теряя драгоценное время? Штурмовать Лидду? Александр не исключал такого исхода, эскотцы воевали по старинке, и Тагэре полагал, что при определенной доле везения долину постигнет судьба Кер-Септима, но сначала нужно попробовать договориться, они и так потеряли время в Наботе. Хорошо хоть, не зря: область, глубоко вдававшаяся в тело Арции, в руках арцийцев, граф Ра-Набот удрал, а Гварский Лось, скоропалительно женившийся на сестре беглеца, – союзник и чуть ли не побратим. Но закрепить успех можно, лишь взяв Данлею и вырвав у Джакомо подтверждение гварского договора. Но между Наботом и Данлеей лежала Лидда.

Когда Сандер сообщил о своем решении капитанам, не удивились лишь дарнийцы и Рито Кэрна. Остальные знали об эльтской резне и о том, какие плащи носили наемники Агнесы. Оглядев обращенные на него растерянные лица, герцог со стуком опустил ладонь на некрашеный деревенский стол.

– Я знаю, что наемники, прибившие головы Шарля Тагэре и Эдмона Руннского к воротам Эльты, были из Лидды. Но с тех пор прошло без малого двадцать лет. Мы здесь не за местью, а для того чтобы раз и навсегда прекратить набеги. Нынешний граф в ссоре и с Джакомо, и с Ра-Наботом, которому и не подумал помочь. Возможно, он нас пропустит, а нет – мы не уроним нашей чести...

– Но, – видно было, что Одуэну не хочется говорить, но и молчать он не может, – нынешний граф... Ра-Лидда был тогда у Эльты.

– Был, – подтвердил Луи Трюэль, – но там же были и Эжен Гартаж и Люсьен Кресси.

– Хватит! – прикрикнул Сандер, заметив нехороший блеск в глазах Одуэна. – Я пошлю к Лидде, как же его имя?

– Жавер, – тихо подсказал Ювер Трюэль.

– Спасибо. Я пошлю к нему гонца, и посмотрим, что он нам ответит.

Когда Александр начинал говорить таким тоном, споры стихали сами собой. Луи вызвался отвести письмо, поклявшись жабьим хвостом, что ничего с ним не станется. И оказался прав. Не прошло и трех ор, как ворота Лидды распахнулись, пропуская двоих всадников. Рядом с Луи ехал кто-то седой и грузный в сине-серо-зеленом плаще и маленькой шапочке, украшенной журавлиным пером. Как бы Сандер ни владел собой, но при виде человека, который не мог быть никем иным, кроме как графом Жавером Лиддой, он побледнел.

– Проклятый! – Одуэну тоже было не по себе. – О чем он только думает, этот полосатик?!

– О своей долине, – Александр уже справился с собой. – Что ж, поприветствуем гостя.

Они встретились на полпути между лагерем и воротами. Луи без лишних слов присоединился к «волчатам». Эскотский граф и арцийский герцог молча изучали друг друга. Лидде было около шестидесяти, шрамы на лице выдавали в нем бывалого воина. Даже в лучшие свои годы его вряд ли можно было назвать красавцем, но в круглых светло-голубых глазах светился незаурядный ум.