Вера Камша - Довод Королей

Она попробовала написать Александру, но отчего-то на хаонгский лист ложились лишь расплывающиеся от слез просьбы о том, чтобы он скорей приехал. Он и примчался, бросив армию на Игельберга, но... собака исчезла. Исчезла не только из ночей, но и из памяти. Даро ЗАБЫЛА о ней, а когда Миранда поведала Александру о ночных кошмарах его возлюбленной, та сначала ничего не поняла, а потом, к всеобщему облегчению, призналась, что обо всем забыла. Когда рядом был Сандер, все было хорошо, но он вернулся на свою войну. «Филипп позволит нам пожениться, ведь взамен я отдам ему Данлею», – сказал он на прощание. Сандер был уверен в успехе, и, когда он был рядом, Даро не сомневалась, что так и будет. Но Александр уехал, а на следующую ночь все началось сначала...

Дариоло молилась, ставила свечи святой Циале, жгла отвращающие зло травы, клала под подушку необработанный аметист и цветы иммортелей. Не помогало. Миранда ей сочувствовала, хотя была уверена, что ее подопечную терзают кошмары, а собака подходила все ближе. В ночь, когда Даро ее увидела – белое мерцающее пятно у замковой стены, у нее начались схватки.

Роды прошли благополучно. Девочка родилась здоровой, но роженицу преследовал собачий вой, которого не слышал никто из суетившихся рядом женщин. Когда ребенка унесли все к той же Люсьене, все еще не отнявшей от груди маленького Шарло, Даро уснула и увидела Дафну. Циалианка смотрела на нее с тем же вожделением и уверенностью, что и в день, когда Рито ее прикончил. Больше Дариоло не запомнила ничего, ее била лихорадка, а приходя в себя, она видела то озабоченное лицо Миранды, то воющую за стенами Малве белую бесхвостую суку. Это был бред, ведь она не вставала с постели!

Герцогиня привела старую травницу, счастливо избежавшую лап синяков, остерегавшихся портить людям жизнь севернее Фло. Старуха, недоверчиво глядя на медикуса, объявила, что Даро испортили и что ей не будет покоя, пока у того, кто это сделал, не отберут заговоренный талисман или пока он не добьется того, чего хочет от своей жертвы. Медикус заявил, что нечего верить полоумной старухе. Даро с ним согласилась. Кто мог желать ей зла, кроме Дафны, а та умерла.

От родов она оправилась быстро, но, едва лихорадка прошла, проклятая собака исчезла из бреда, чтобы являться наяву. Сначала она проникла в первый двор, а потом стала взбираться на крышу флигеля. Два раза молодая женщина будила Миранду, но они видели лишь черепицу, то освещенную луной, то мокрую от дождя. Герцогиня решила спать со своей подопечной в одной комнате, но Дафна укрылась в снах, и это было еще страшнее. Дариоло, бессильная что-либо изменить, не способная даже шевельнуться, видела, как циалианка подходит все ближе, а ее отвратительные черты все время меняются, превращаясь в чудовищную насмешку над лицами отца, Рито, Сандера. Дариоло просыпалась в холодном поту, долго лежала с открытыми глазами, а потом решила, что кошмар наяву лучше, чем во сне, и сказала Миранде, что будет спать одна.

Собака вернулась не сразу, две или три ночи Дариоло провела спокойно, а потом вновь раздался угнетающий душу вой. Женщина стояла, глядя на призрачного пса, и не знала, что ей делать. Рито бы на ее месте попробовал убить циалианку еще раз, но Даро никогда не была столь смела. Молодая женщина отошла от окна и села на постели, обхватив голову руками. Проклятый вой не смолкал ни на мгновенье, убивая и волю, и способность мыслить, оставляя лишь страх, топкий и бездонный, как болотная трясина. Стуча зубами, Даро попробовала помолиться, но знакомые с детства слова путались и тонули в нарастающем ужасе. Она не смогла вспомнить ни «Творец всезнающий и всемилостивый», ни «Эрасти светлый и милосердный, смертию своею души усомнившиеся укрепивший».

Детская молитва равноапостольной о добрых снах тоже куда-то канула, Дариоло попробовала вспомнить хотя бы ее, но отчего-то из памяти всплыли другие слова, чужие и непонятные: «За мойрэ дека не каллон гобъердо де вье санта квэ нанос авеназа...»

Губы Дариоло услужливо повторяли то, что приходило в голову, и с каждым словом приходило облегчение. Отчего-то она закончила не обычным для всех молитв «арде», а ничего не означавшим «Ло», утонувшем в мягкой тишине. Собака замолчала, а Даро внезапно поняла, что делать. Нужно уехать из Мальвани, и все наладится! Главное – добраться до Мунта, и она будет в безопасности. Если бы мирийку спросили, откуда в ней такая уверенность, она бы не смогла ответить, но единственным спасением для нее была столица...

2887 год от В.И.

12-й день месяца Собаки.

Арция. Мальвани

Артур Бэррот опустился на одно колено и поцеловал руку жене маршала Мальвани. Тот, кто наблюдал за грациозными и точными движениями молодого рыцаря, никогда бы не догадался, что его еще мучают полученные у Гиваты раны, но это было именно так. Впрочем, куда больше Артура мучило то, что он не мог сражаться. Когда виконт Барре встал, то первым делом потребовал доспехи, в которые, несмотря на протесты отвратительного толстого медикуса, и облачился при помощи верного оруженосца. Увы, прав оказался толстяк, Артур попытался поднять меч и упал на камни двора. Следующий раз он поднялся лишь через три дня.

Рыцарь вторую кварту бесцельно слонялся по наботскому замку, когда прискакал молодой дарниец с письмом от герцога Эстре. Александр просил Артура отвезти Его Величеству донесения и черновик тестамента [114]между арцийской короной и владетелями Гвары и Лидды. Герцог писал, что надеется на виконта Барре, этого было достаточно. На следующий день в сопровождении приличествующего случаю эскорта Бэррот пустился в путь, мужественно перенося неизбежную боль. Александр Тагэре рассчитывал на его дипломатические таланты, и Артур Барре, пока не способный служить герцогу мечом, был готов умереть, но оправдать доверие. Виконт торопил коней, но, как бы он ни спешил в столицу, не заехать в Мальвани не мог. К письму Александра была приложена записка Рафаэля Кэрны, просившего проведать и успокоить сестру, а просьба друга для Артура была не менее священна, чем приказ сюзерена или верность умершей возлюбленной. И Бэррот завернул в Мальвани. Он собирался вручить Дариоло Кэрне письмо брата и вновь вскочить в седло, но судьба готовила ему другое.

Небо, хмурившееся с утра, разразилось грозой с проливным дождем и градом. Продолжать в такую погоду путешествие было безумием. А потом... Потом Артур увидел Дариоло, и земля ушла у него из-под ног. Рыцарь застыл на месте, не в силах оторвать глаз от прекрасного лица, обрамленного облаком черных кудрей. До этого дня виконт ни разу не видел мирийку вблизи. Сначала Кэрна избегали общества мунтской знати, а затем оскорбленный на турнире Артур уехал в Барре, откуда отправился в Оргонду. Разумеется, он знал, что сестра Рафаэля прекрасна, но слова – это только слова. Действуя в каком-то блаженном полусне, рыцарь вручил небесному видению свиток. Дариоло что-то спросила, он ответил невпопад. Выручил слуга, сообщивший, что комнаты гостя готовы.