Гэв Торп - Король теней

Тела Элодира и Бел Шанаара в парадных одеждах посадили в две золоченые колесницы, запряженные четырьмя лошадьми каждая. Еще три сотни колесниц, пять сотен копейщиков и столько же рыцарей сопровождали их в последний путь. Юрианат, Лириан, Палтрейн и прочие придворные замыкали процессию в каретах, украшенных серебряными цепями и штандартами их домов.

Алит вместе с прочими слугами вышел на площадь за привратной башней; туда допускали только челядь, чтобы она тоже могла проститься с господами. Длинный кортеж змеей выполз с территории дворца и встал посреди площади. Показались золотые колесницы, и все собравшиеся как один испустили крик скорби по погибшим королю и князю. С дворцовых башен полились печальные звуки труб — они сообщали городу о начале процессии — и голубые огни на воротной башне замигали и погасли.

Алит плохо знал Бел Шанаара и не одобрял его действия. И все же, когда под топот копыт кортеж выехал с площади, он не смог сдержать навернувшиеся на глаза слезы. Умер второй Король-Феникс в истории эльфов, и будущее пугало неопределенностью. Что бы ни случилось, Алит понимал, что видит конец эпохи. В глубине души его не покидало предчувствие, что его поколению придется забыть о мире. Кровь пролилась, княжества Ултуана разделились, и кто-то настойчиво пытался утянуть эльфов во тьму.

Король-Феникс и его сын упокоились в мавзолее в сердце горы, и дворец закипел в предвкушении дебатов о наследовании. Каждый из слуг точно знал, кто станет лучшим выбором для государства. Тем не менее их пересуды ни к чему не привели. Юрианат сослался на внезапную болезнь, вызванную похоронами и горем, и отказался принимать участие в обсуждениях, пока не почувствует себя лучше.

— Какая тяжкая ноша, — сказал Синатлор. Его отряд охранял башни с покоями Юрианата.

Капитан личной гвардии попивал со слугами осеннее медовое вино в общей комнате. Алит сидел в стороне от других: так он все слышал, но ему не приходилось принимать участие в разговоре.

— Не удивлена, что его одолела болезнь, совсем не удивлена, — добавила Элендарин, кастелянша. Она откинула седые волосы и обвела взглядом собеседников. — Он всегда отличался деликатным характером, с самого детства. Всегда сочувствовал чужому горю.

Алит едва подавил насмешливое замечание в ответ на слащавую похвалу, а вот Лондарис, Дворецкий Столов, не отличался вежливостью.

— Ха! Я в жизни не видел такого притворства! — заявил он. — Утром я застал князя на балконе. Он нежился на солнце, и он выглядел здоровее охотничьей борзой.

— И зачем ему притворяться больным? — возразил Синатлор. — Ведь это даст преимущество Тирнандиру и его приспешникам.

Алита часто поражала изменчивая верность придворной челяди; они с жаром отстаивали интересы своих господ, но стоило им устроиться на другое место, как мнение тут же менялось. Геритон вел себя иначе. Его семья служила дому Анар с тех пор, как Эолоран основал Эланардрис. Да и другие анарские слуги хранили верность только своему правителю и княжеству.

— Конечно, — продолжал Лондарис. — Поэтому я думаю, что князь сильно рискует. Он лучше знает, что ему делать, но пока я не вижу, чего он хочет добиться.

Во время спора Алиту пришла в голову мысль, что все собравшиеся тут слуги имеют личный интерес в грядущих слушаниях. Если претензии Юрианата на трон признают законными, они станут домочадцами правящей семьи Тиранока, со всеми вытекающими привилегиями. Так что им будет выгодно, если суд примет решение в пользу их господина.

— Он тянет время, — произнес Алит. Юноша почуял благоприятную возможность. — Разве вы не заметили, что из всех желающих аудиенции к нему допускают только наггаротта Каентраса? Даже Лириан не получила разрешения повидаться с нашим господином, а ведь после смерти мужа князь стал ее опекуном. Боюсь, что в болезни князя виноват какой-то заговор со стороны нагаритского посланника.

Некоторые эльфы нахмурились, другие закивали.

— Что ты знаешь? — требовательно спросил Мастер Очагов, Гилториан.

Алит поднял руки в примиряющем жесте.

— Я ничего не знаю, уверяю вас, — ответил он. — Возможно, это всего лишь домыслы с моей стороны, ведь я еще новичок в политике. И все же мне сдается, что посол имеет какую-то власть над Юрианатом, да и встречаются они всегда втайне. На их встречах не бывает даже Палтрейна, хоть тот и поддерживает притязания князя. Не знаю, что это значит, но мне оно кажется подозрительным.

Слуги набросились на него с расспросами, но в конце концов им пришлось оставить юношу в покое. Все согласились, что факт приезда нагаритского князя во время похорон подозрителен, и никто не стал спорить, что Каентрас пользуется расположением Юрианата. Хотя ни к каким заключениям так и не пришли, Алит ушел спать довольным. Ему удалось получить в свое распоряжение целое войско любопытных шпионов. Он надеялся, что пересуды о загадочном наггаротте вскоре долетят до других слуг и придворных, и те начнут пристальнее приглядываться к Каентрасу.

Прошло еще семь дней. Суд с каждым днем все настойчивее требовал присутствия Юрианата. На седьмую ночь Алита разбудил топот обутых в тяжелые сапоги ног в коридорах наверху.

Юноша быстро оделся и бесшумно выскользнул из своей комнаты. Во дворце царила суматоха, и Алит последовал за бегущими слугами. Когда он выскочил во двор в центре дворцового комплекса, то замер от ужаса. Там рядами выстроилось несколько тысяч копейщиков и лучников. Они носили не бело-голубую форму Тиранока, а черные с фиолетовым одежды Нагарита. С колотящимся сердцем Алит нырнул обратно во дворец.

Прибыли нагаритские князья, и прибыли не одни.

Алит бросился к покоям Юрианата. Однако стоило ему завернуть за угол коридора возле покоев князя, как он увидел приближающегося с другой стороны Каентраса с эскортом. Юноша едва успел спрятаться на черной лестнице. Из двери вышел Юрианат; его окружала внушительная охрана. Алит все равно ничего не смог бы сделать, даже будь у него при себе оружие. Он спустился по лестнице на этаж ниже, где жила Лириан.

Там он столкнулся с четырьмя нагаритскими солдатами. Алит повернулся, чтобы бежать, но ближайший воин прыжком метнулся к нему, ухватил за руку и затащил на лестничную площадку.

— Пожалуйста, — взмолился Алит, падая на колени. — Я всего лишь никчемный слуга!

Воин осклабился и рывком поднял его на ноги.

— Тогда послужи нам, негодник, — прорычал он.

Алит ударил его ладонью в подбородок и выхватил меч из ножен упавшего воина. Лезвие перерезало горло второго наггаротта прежде, чем тот успел понять, что происходит. Оставшаяся пара разделилась и наступала на Алита с двух сторон.