Вера Камша - Кровь Заката

Рауль как раз прикидывал, сколько и каких стрел следует заказать в Аэне, когда в дверь постучали и заспанный (уж этому-то буря не мешала) оруженосец сообщил, что прибыл гонец. Виконт кивнул и, подойдя к камину, плеснул в кубок вина. Человеку, преодолевшему в такую погоду даже несколько вес, обязательно нужно выпить, какие бы новости он ни привез. Рауль сам не понимал почему, но появление гонца его не удивило. Он подспудно ждал вестей, и вестей черных.

Дверь распахнулось, навязчиво скрипнув, и в комнату шагнул хрупкий большеглазый юноша с обожженным ледяным ветром лицом. Рауль знал его – Луи ре Тин, аюдант и приятель Эдмона, пишущий странные вирши о всяческих заоблачных высях и златокудрых девах. Кузен вечно защищал поэта от насмешек более приземленных товарищей. Странно, юный Луи меньше всего подходил к роли гонца.

– Заходи, дружок. – Что бы тот ни привез, он заслуживает благодарности. – Садись у огня и выпей.

– Сигнор…

– Пей, я сказал. Расскажешь потом.

Юноша сморгнул длинными ресницами и послушно осушил кружку вина, которое отчего-то на него не подействовало.

– Поставь на каминную полку. Ну, что случилось, я тебя слушаю.

– Сигнор. – Карие глаза смотрели печально и строго, так в шестнадцать лет не смотрят, если только… Если только не взглянуть в глаза чему-то запредельно страшному. – Сигнор… На нас напали люди Лумэнов. У самой Эльты… Они были в наших цветах, мы ничего не заподозрили до последнего. Монсигнор погиб. И сигнор Рауль тоже, – Луи говорил тихо, четко и бесстрастно, словно читал похоронную молитву, – сигнор Этьен был взят в плен и казнен сразу после битвы. Вместе с ним убили вашего батюшку и Эдмона Тагэре.

– Когда это было? – Неужели у него, Рауля Тарве дрожат руки? Да, действительно, значит, за спину их! И спокойно!

– Восемь дней назад…

– Что с ними сделали?

– Отрубили головы. И живым, и мертвым… Агнеса велела надеть на голову монсигнора корону из соломы и прибить над воротами Эльты вместе с головами Эдмона и сигнора Этьена.

– Ты видел это?

– Нет, сигнор…. Только казнь. Я не стал дожидаться. Они перекрывали дороги, а я должен был успеть…

– Ты правильно сделал, – ответил Рауль.

А ведь он знал! Знал все те дни, которые отважный мальчишка пробирался сквозь заносы…. И как ему только удалось проехать, да еще так быстро?! Что ж, Рауль Тарве, придется тебе теперь жить без Шарля Тагэре. Герцога больше нет. Нет и твоих отца, деда, дяди Рауля, в честь которого тебя назвали, и еще многих и многих… Больше никто не будет шутить, что не знает, который из сыновей Шарля лучше, Филипп или Эдмон, и что Ифрану следует завоевать хотя бы потому, что оба должны стать королями… Жоффруа и Сандер мальчишки, так что у Арции остался лишь Филипп. И он, Рауль Тарве, вернее Рауль ре Фло, граф и владетельный сигнор, потерявший в один миг и отца, и деда, и обожаемого старшего друга.

– Ты правильно сделал, – повторил граф ре Фло, – а теперь иди и отдохни. Я хочу остаться один.

Юноша вновь взглянул на него познавшими Вечность глазами и вышел. Ре Фло схватил пергаменты, которые только что просматривал, и зашвырнул в камин. Надо что-то делать! Их не вернешь, но Агнеса свое получит. Агнеса и ее ублюдок! Филипп будет править Арцией назло всем! Он, Рауль, сделает парня королем, или его собственную голову прибьют рядом с головой Шарло. Нет! Никаких «или»! Он победит и вот тогда оплачет погибших, а сейчас за дело!

Граф поправил на шее рыцарскую цепь и задумался. Пригласить Филиппа к себе или пройти к нему? Пожалуй, так будет лучше. Однако решение оказалось ошибочным. Кузен был не один. Старший сын Шарля Тагэре в полной мере унаследовал отцовскую красоту и обаяние и использовал их весьма старательно. Вот и сейчас у него оказалась какая-то девица, о чем Филипп жизнерадостно сообщил из-за закрытой двери. Вот уж кого не тревожили всякие предчувствия! Раулю стало жаль мальчишку, для которого отец погибнет только сейчас, но щадить его он не собирался. Король должен быть королем, а не обложенным ватой заморским молочным орехом.

– Филипп, – голос графа ре Фло был спокоен, – немедленно выпроваживай свою подружку. Я сейчас спущусь к лейтенантам, отдам распоряжения и вернусь. И чтоб тут никого не было.

– Ладно, – не стал спорить кузен, – никого не будет.

Паршивец сдержал слово, он не только выставил свою красотку, но и успел одеться и даже пригладить буйные золотые кудри. На безмятежной физиономии застыло радостное любопытство, и у Рауля сжалось сердце.

– Ты сядь.

– Зачем?

– Не спорь, а садись. Твой отец погиб. Мой тоже. И дед, и Эдмон…

– Как? Я не… Этого не может быть! Не может… – Филипп, вскочив, бросился к двери, но Рауль легко удержал его за плечо, хоть и был ниже почти на полголовы.

– «Как»? – Ре Фло скрипнул зубами. – Разумеется, их ударили в спину…. Но я теперь граф ре Фло, а ты герцог Тагэре и будущий король. Так что без глупостей!

– Хорошо, – Филипп Тагэре сверкнул голубыми глазами, – глупостей не будет. Я готов. Что я должен делать? И… Рауль, где их похоронили?

– Их не похоронили, это сделаем мы.

– Ты не договариваешь…

– А ты хочешь знать все? Что ж, твое право… Им отрубили головы, Филипп, отрубили и прибили над воротами Эльты.

– Я понял. – Больше кузен не сказал ничего, но Раулю стало ясно, что тот не остановится, пока по земле ходит хотя бы один Лумэн.

2870 год от В.И.

21-й день месяца Вепря.

Арция. Мунт

Барон Обен, кряхтя, слез с коня. В последние годы подобные упражнения давались ему все с большим трудом, но остатки дворянской гордости мешали толстяку перебраться в портшез. Во дворе особняка Мальвани, как всегда, было многолюдно и шумно. Трюэль отер платком вспотевшие лицо и шею и велел подбежавшему аюданту немедленно проводить его к маршалу.

Анри сидел на подоконнике и что-то чертил в большой переплетенной в сафьян тетради, которую держал прямо на коленях. В комнате были и немалых размеров круглый стол, и конторка красного дерева, но Мальвани отчего-то предпочел согнуться в три погибели на неудобной узкой доске. Этого Обен понять не мог, равно как и то, как Анрио, вопреки годам и непоседливой и бурной жизни, умудрялся оставаться молодым… Нет, барон не завидовал, он вполне был доволен и своим положением, и своим уютным домом, в котором служили лучшие повара Арции, но маркиз его удивлял. Впрочем, толстый командор всегда симпатизировал этой фамилии, которую уже несколько веков называли полукоролями.

Анри оторвался от своей тетрадки и выжидательно взглянул на капитана городской стражи большими светлыми глазами.

– Чем обязан, барон?

– А вам не пришло в голову, что я заглянул просто так, по дружбе?

– Что по дружбе, допускаю. – Мальвани спрыгнул с подоконника, подошел к двери и, крикнув дежурному аюданту, чтобы тот принес вина и «чего-нибудь еще», от души тряханул красную лапищу Обена. – Давайте сядем. Судя по всему, разговор будет не из простых. «Просто так» вы никогда не появляетесь…