Вера Камша - Кровь Заката

2850 год от В.И.

21-й день месяца Звездного Вихря.

Святой город Кантиска

Святой Эрасти отрешенно и скорбно взирал на собравшихся клириков. Архипастырь [50]Иакинф, благообразный старец с иконописным лицом и бледно-голубыми, как у младенца, и столь же пустыми глазами, торжественно опустился в свое кресло и высоким надтреснутым голоском объявил, что конклав собран, дабы выслушать легата Иллариона, по настоянию кардинала Арцийского Евгения, расследовавшего то, что произошло в Мунте.

Кардиналы важно наклонили благообразные головы, хотя в глубине души у многих таился страх. С тех пор, как Архипастырь Максимилиан настоял на окончательной передаче всех дел, связанных с Запретной Магией, в руки Церкви и для ведения их основал орден святого Антония-Молчальника [51], Скорбящие набрали немалую силу. Идти против них осмеливались разве что такие неуемные и отчаянные люди, как нынешний арцийский кардинал. И надо же было такому случиться, что именно в Арции из рук антонианцев вырвался Шарль Тагэре. Даже те члены конклава, которые не имели никакого отношения ни к Арции, ни к делам Скорбящих, чувствовали себя неуютно, а Евгений спокойно сидел в первом ряду, поблескивая колючими глазами на Предстоятеля антонианцев Ореста, и прямо-таки рвался в бой.

Больше всего клирики боялись, что дойдет до голосования и придется прилюдно принимать чью-то сторону. Ореста ненавидели, ему желали всяческих неудач и неприятностей, но выступать против него было себе дороже. С другой стороны, если он сломает Евгения, его уже не остановить. Архипастырь откровенно слаб, Предстоятель эрастианцев давным-давно ушел в себя, а о других и говорить не приходится. Клирики понимали значение происходящего, лихорадочно прикидывая, что говорить, если их спросят. Пока же все шло своим чередом.

После короткой молитвы во славу Творца в его Трех Ипостасях Создателя, Судии и Спасителя и обращения к святому Эрасти Архипастырь дал слово легату. Иеромонах Илларион, еще молодой, с красивым, жестким лицом, более похожий на воина, нежели на клирика, легко опустился на колени перед Архипастырем. Глава Церкви Единой и Единственной пожевал губами, вздохнул и велел рассказать все, что тот обнаружил в Кантиске. Евгений и Орест подались вперед, не отрывая взгляда от невозмутимого лица легата. Илларион поднялся и заговорил спокойно и обстоятельно. Он напомнил, как три кварты назад был послан в Мунт, дабы разобраться в беспрецедентном случае, и какие ему были даны полномочия.

– Я провел расследование настолько тщательное, насколько мог, – перешел наконец к делу клирик. – К сожалению, я не говорил с самим герцогом Тагэре, в настоящее время находящимся в Эльте. Это бы потребовало поездки на север, мне же был назначен срок в две кварты. Полагаю, в будущем для создания полной картины есть смысл выслушать исповедь Тагэре и исповедь его исповедника, но это вряд ли повлияет на сделанные мной выводы. Я считаю, – Илларион перевел взгляд на Предстоятеля антонианцев, – виновным в случившемся епископа Доминика.

Слова легата повисли в полной тишине. Такого не ожидал никто. Даже Евгений, чьи претензии не шли дальше того, что Тагэре заманили в Мунт и схватили, воспользовавшись его, Евгения, болезнью и невозможностью использовать право вето. Первым опомнился Орест. Ледяным тоном он осведомился, чем именно обоснованы подобные выводы.

– Многим, – невозмутимо сообщил Илларион. – Если конклав меня выслушает…

Конклав, разумеется, выслушал, и легат все так же спокойно и обстоятельно сообщил, что не нашел никаких доводов в пользу того, что Шарль Тагэре виновен в кощунстве и запретной магии. Что касается оскорбления величества и государственной измены, то есть обвинений, находящихся в ведении Тайной Канцелярии, то они не дают права ведущим следствие применять магические артефакты для получения признания иначе, как с согласия Церкви в лице арцийского кардинала, какового не было получено. Более того, Илларион установил, что епископ Доминик и ранее использовал магию в интересах отнюдь не Церкви Единой и Единственной, но в интересах светских властителей Арции в лице Жана Фарбье. Он, Илларион, обнаружил неопровержимые доказательства того, что делалось это отнюдь не бескорыстно.

По мнению легата, Доминик злоупотреблял своим положением, сообщал в Кантиску ложные сведения, использовал доверенные ему артефакты не должным образом. К тому же, полагаясь на рекомендации все тех же Фарбье, епископ поручал мирским служащим Тайной Канцелярии деяния, на которые имели право лишь клирики.

– Я, – Илларион слегка возвысил голос, – остаюсь в глубочайшем убеждении, что некоторые обвинения минувших лет, против которых в свое время выступал Его Преосвященство кардинал Арции, были сфабрикованы епископом Домиником и его мирскими единомышленниками. Герцог ре Эстре, граф Койла-старший, бароны Ло и Лерма были приговорены на основании вырванного магическим насилием признания, и остается лишь сожалеть, что уже тогда не было проведено должного расследования. Канцелярия Его Святейшества была удовлетворена объяснениями, данными Его Преосвященством Орестом, и лишь событие в Мунте, бросившее тень на орден и его методы, заставило нас взглянуть на происходящее собственными глазами. Я кончил.

Его Святейшество какое-то время переводил испуганные глаза с Ореста на Евгения и обратно, а потом все же выдавил из себя:

– Хочет ли кто-то из уважаемых членов конклава задать вопросы и высказаться? Прошу вас, Андроник Оргондский.

– Я не оспариваю выводы, сделанные легатом Его Святейшества в отношении оплошностей и злоупотреблений, творящихся в Арции. Но я хотел бы услышать его мнение о том, что же все-таки произошло?

– Я согласен, – подал голос и Орест, – прежде чем принимать решение, следует узнать, что за магией владеет герцог Тагэре, магией, оказавшейся сильнее Цепи и Перстня.

– Их утрата, к несчастью, невосполнима, – констатировал Илларион, – теперь в Арции много труднее вести дела, связанные с истинной, а не мнимой запретной волшбой. Если, разумеется, Святой Престол не сочтет уместным восполнить потери за счет имеющихся у него реликвий.

– Это невозможно, – коротко бросил Орест, а Его Святейшество согласно наклонил голову, – но вы все время уходите в сторону от главного.

– Ваше Высокопреосвященство! Я не имею обыкновения уходить от чего бы то ни было, – вскинул голову Илларион, – я исследовал с помощью усиленного Кристалла камеру, в которой содержался Тагэре, карету, которая доставила его к месту покаяния, дом маршала Мальвани, где он находился, прежде чем бежать.

– Так он все-таки бежал? – уточнил один из кардиналов, известных своей близостью к Оресту.