Аня Сокол - На неведомых тропинках. По исчезающим следам

И тут меня до меня дошло. Ноги стали ватными, и машина заглохла. Догадка объясняла все: деньги на сберкнижке, отсутствие работы и исчезновение. Муж называл Сельникова коллегой, может, так и было? Только работали они отнюдь не на заводе. Кирилл мог торговать, мог нарушать закон и мог исчезнуть, если грозило разоблачение.

Я снова завела машину, и выехала на перекресток. Это все меняло. И разговор с Алексеем, если таковой состоится, пройдет совсем в другом ключе. Никаких угроз, никакой милиции, только просьба, только убеждение. Я не враг своей семье.

Некстати вспомнился рассказ бабушки, как в неурожайный год ее сосед припрятал в погребе мешок колхозной картошки. За эту захоронку его объявили врагом народа и сослали на Колыму. Жена сразу подала на развод, а вот сын… Сыну пришлось почти так же плохо как отцу. Чтобы не говорили, но с детьми не разводятся. Конечно, времена уже не те, но иногда такие инциденты еще случались, появлялись статьи в газетах или репортажи в новостях, но всегда где-то далеко, всегда не с нами, но… Это «но» заставляло предполагать худшее.

Прямой, как стрела Московский проспект был частично освещен. Красный запорожец перестроился и свернул направо, позади мигнула фарами такая же копейка, прося либо поторопиться, либо освободить дорогу. Светлый москвич опережал меня на пару сотен метров.

Я прибавила газу. Было кое-что не вписывающееся в новую теорию. Например, никогда и никем не выдававшийся паспорт. Если Кирилла поймают, вопросов ему зададут очень много. Ведь если его помают, могут обнаружиться и другие странности вроде острых ногтей или того, как Алиска шипит на незнакомых людей и бродячих собак. Внутри все сжалось, опять вспомнились бабкины россказни, которые непременно должны были научить подрастающее и практически потерянное поколение, жизни.

— «Их поднимут на штыки», — произнес ее голос у меня в голове.

К горлу подкатила тошнота. Надо успокоиться. Какие штыки, скажите на милость?

— «Как зверей», — добавила мертвая бабушка.

— Хватит, — сказала я себе. — Хватит придумывать. Ничего не будет.

Проспект уходил на юго-запад города, и чем дальше, тем реже встречались работающие фонари. На секунду показалось, что я упустила москвич, но уже через минуту, светлую машину, осветили чужие фары. Алексей включил подворотник, намереваясь остановиться у тротуара, и я с облегчением последовала его примеру.

Мы успели доехать до «Крестов», местность назвали по Крестобогородскому храму, что стоял на въезде в город, и по особоценному кресту, что там хранился. Москвич подкатил к тротуару перед остановкой, и желтый свет покачивающегося фонаря осветил машину. Я ударила по тормозам и застонала. Москвич был другой светло-желтый. Водитель, мужчина средних лет с кудрявыми волосами, опустил стекло и громко спросил у стоявшей на остановке женщины:

— Далеко до Борисцева?

Упустила! Я стукнула кулаком по рулю. И пусть на помощь Сельникова рассчитывать особо не приходилось, неудача имела горький привкус.

Женщина покосилась на машину, оглянулась и успокоенная наличием еще двоих ожидающих ответила:

— Да нет, — она махнула рукой, — Напрямки через Карабиху до Космодемьянска, а там указатель увидите, — а потом, нахмурившись, добавила, — наверное.

— Ежели до Юково доберешься, разворачивай, проскочил, — добавил стоящий поодаль мужик, прикуривая сигарету.

— Спасибо, — кивнул водитель. — Проскочу, так мне в Юково подскажут, — москвич заурчал мотором и снова вернулся на дорогу.

— Разве что домовые, — хохотнул ему вслед мужчина, выдыхая темный дым, — Юково давно умерло. Еще бабка моя дом продавала, так и не продала, — мужчина он посмотрел на женщину, но та никак не отреагировала.

Я все еще решала, вернуться к дому Алексея или покружить по округе, когда знакомое название резануло слух.

«Юково».

Я, как и мужчина на москвиче, опустила стекло и громко выкрикнула:

— А это точно?

— Что? — не понял мужик, за его спиной со скамейки поднялся дед в кепке, стоявшая впереди женщина нахмурилась.

— Юково нежилое?

— Нежилее некуда, девонька, — кивнул старик, — Кто ж поедет в глухомань? И ты не дури, на ночь глядя…

Он говорил что-то еще, но я уже отъезжала. Достала из бардачка честно украденные из почтового ящика бумаги, просто чтобы убедиться, что мне не показалось.

Все верно, именно туда Сельников заказал баллон с газом. Зачем? Пусть у тебя есть дача, пусть даже в глухом медвежьем углу, но зачем привозить газ под зиму? Сопрут ведь. Если только не собираешься там жить…

Внутри все подрагивало от нетерпения. Необитаемое Юково — идеальное место, чтобы спрятаться. Как сказали до Космодемьянска, а там по указателю? Не знаю как мужик, а я не заблудилась. Миновала нарядный, как новогодняя елка нефтеперерабатывающий завод. Когда я вернусь из этой поездки, его уже окрестят Лас-Вегасом, хотя вряд ли кто сыграет на его территории в рулетку.

Остались за спиной Красные ткачи, со светлыми прямоугольниками окон и открытой булочной. Я могла думать только о том, что скоро увижу Кирилла и Алису. Что я им скажу? А может, ничего. Одного моего присутствия будет достаточно.

Дорога изобиловала ямами и выбоинами, руль вибрировал, отдаваясь дрожью в костях. После Косомдемьянска, поселка встретившего меня собачьим лаем, трасса сузилась, превратившись в обычную грунтовку, асфальт остался далеко позади. Борисцево я проскочила быстро, Барское оказалось темным и тоже выглядело заброшенным. В свет фар попал указатель.

Юково, у обочины тройка влажных пней и гора валежника. Звук мотора разлетался по округе, а впереди царила темнота, которую не разгонял даже дальний свет. Вдруг подумалось, что я все-таки заблудилась, не там свернула или проехала мимо. Мысли о газовых баллонах показались полной ерундой, вернулось сожаление, что не удалось поговорить с Алексеем. Нужно все ему объяснить и лучше прямо сейчас. Поехать, попросить о помощи. Я переключила рычаг на задний ход, почти коснулась газа.

И вновь посмотрела на помятый указатель. Вот оно Юково в двух шагах. Но от чего-то развернуться захотелось еще сильнее.

Я сжала руль. Какое-то ребячество, повернуть назад в шаге от цели. Всего несколько минут, прокачусь по мертвому селу и поеду к Сельникову.

Дальше дорога шла под уклон, в неглубокую ложбину, к которой вплотную подступал лес. Я переключила рычаг на первую скорость и направила машину вперед.

Пять минут, не больше. Чего бояться?

Очнулась я рывком. Секунду назад первый раз ныряла в переход, моргнула, и вот уже перед глазами ночное небо, усеянное точками звездами. Холод, шедший от земли, пробирал до самых костей, которых я по-прежнему не ощущала. Где-то справа горел костер, его отблески, теплыми пятнами ложились на лицо. Мышцы не слушались, спеленатые все той же магией. Сменилось место действия, но не мое положение.