Юлия Пушкарева - Хроники Обетованного. Осиновая корона (СИ)

Комнаты оказались недурно обставленными, утка к ужину - жирной и вкусной. Но ночью Уна пострадала в постели пару часов и поняла, что всё-таки не уснёт. От боли ломило затылок и виски, знакомо покалывали кончики пальцев. Непонятное беспокойство заставляло сердце биться чаще, а мысли - путаться. Раньше в такие ночи Уна считала про себя, тихонько пела или вела дневник; однако в последний год полумеры уже не спасали. Жар Дара в крови требовал выхода в виде магии, и только. Для него не существовало ни воли Уны, ни её разумных доводов.

Уна села на кровати, стараясь унять сердцебиение. Дуб во дворике почему-то запал ей в душу, и что-то тянуло к нему сейчас. Она чувствовала непреодолимое (хоть и ужасно глупое) желание - спуститься к дереву, пройтись под исполинской шапкой кроны, прижаться лбом к шершавой коре... Почему? Зачем? Уне казалось, будто когда-то давно - очень-очень давно - с похожим одиноким дубом было связано что-то важное... Даже не для неё самой - для кого-то другого, для кого-то, к кому её властно тянет с самого детства. Для её олицетворённого Дара? Для последнего ответа на все вопросы?

Свет полной луны лился сквозь прикрытые ставни. Уна подошла к окну и распахнула их; ночная прохлада поднималась от узлов и извивов ветвей, которые заполняли собой почти весь дворик. Из соседней комнаты доносился храп сытого и отведавшего пива дяди Горо; в спальне матери стояла тишина. Уна кивнула себе и потянулась к крючку, где висел плащ...

Во дворе гостиницы было тихо и пусто - только вдали, из рощицы по ту сторону тракта, слышалось совиное уханье. Тайна ночи будоражила Уну. Она приблизилась к дубу, вытянула вперёд руку и сосредоточилась, давая волю изголодавшемуся жару внутри себя... Жажде волшебства. Зеленоватый огонёк размером с пламя свечи - и такой же хрупкий, дрожащий - заплясал в воздухе над её ладонью. Уна выдохнула и улыбнулась: получилось!..

- Миледи?!

Из-под ветвей дуба раздался приглушённый вскрик. Настрой улыбаться мгновенно пропал; Уна сжала ладонь в кулак, умоляя огонёк погаснуть - и он послушался. Она развернулась в ужасе - как раз вовремя, чтобы заметить, как две тёмные фигуры на скамейке шарахнулись друг от друга.

Служанка матери и Эвиарт, оруженосец дяди Горо... Эвиарт был сыном рыцаря, когда-то присягнувшего дедушке - собственно, старый лорд и посвятил в рыцари его, безродного крестьянина из деревушки Роуви. Как и многие другие рыцари, отец Эвиарта жил в Кинбралане, верно служа их семье; как и многие другие, он погиб в одном из первых сражений Великой войны - кажется, когда альсунгцы атаковали Веентон. Тогда дедушка Уны ещё не сдался им, ещё не уверился в том, что борьба тщетна.

Эвиарт всегда путешествовал с ними - как слуга дяди, оруженосец и охранник одновременно. Уна не предполагала, что у него есть что-то со служанкой матери. Замковые сплетни об интрижках между слугами вообще никогда её не занимали.

Тем не менее, вид этих двоих громко и красноречиво обо всём рассказывал. Они вышли из тени дуба, раскрасневшиеся и растрёпанные; в нескромном свете луны Уна заметила, что служанка торопливо застёгивает платье... Она отвернулась, не зная, куда смотреть.

- Миледи, я... Мы... Нам очень жаль, - шёпотом проблеял Эвиарт, отходя от служанки к самому колодцу - так, словно стоял рядом с драконом. Выглядело это забавно, но Уне было не до шуток. Они оба видели . - Мы думали, Вы уже у себя... И спите... Мы...

- Мы просто беседовали, - заверила служанка, умоляюще складывая у груди руки. - Клянусь Льер! Пожалуйста, не говорите миледи Море... Прошу Вас. Ваша матушка... Так строга.

Эвиарт с досадой покосился на неё и хотел что-то добавить; Уна подняла руку, и он с клацаньем захлопнул рот.

- Тайна за тайну, - с нажимом сказала Уна, попеременно глядя им в глаза. Голос звучал как надо, холодно и уверенно, хотя её всё ещё потряхивало от паники. - Я не скажу о вас матери и дяде, а вы будете молчать о... О том, что видели. Это приказ.

Служанка благодарно закивала, а Эвиарт осклабился с пониманием.

- А что мы видели? Я - ровно ничего, - пробасил он, невинно хлопая ресницами. - У миледи бессонница, миледи вышла подышать свежим воздухом... Вот и всё. Разве нет, Савия?

- Именно, в точности так! - громким шёпотом подтвердила служанка. - Ничего плохого, ничего необычного... Пусть бездна меня заберёт, если я наклевещу на Вас, миледи!

Уна кивнула и сглотнула слюну, прогоняя противную сухость во рту. Довериться этим двоим - малоприятная перспектива, но что ей остаётся? Как по-идиотски всё вышло: с успехом прятаться столько лет, и вот теперь... Голова снова полыхнула болью. Она приложила ладонь ко лбу.

- Хорошо, что мы поняли друг друга. Мне нужно побыть одной.

- О, разумеется, миледи! - прощебетала Савия, схватила оруженосца под руку и с неженской силой оттащила от колодца. - Считайте, что нас уже нет. Доброй ночи.

- Доброй ночи, - прогудел Эвиарт. - И спасибо, миледи...

Уна подождала, пока они уйдут, рухнула на скамью и закрыла лицо руками. Луна и звёзды еле проглядывали сквозь чёрные кружева веток и листвы; дуб укрыл её куполом, и она устало привалилась к нему спиной. Что теперь делать? Не надеяться на их молчание и всё рассказать самой? Неужели у неё не удастся даже поговорить с тётей Алисией перед тем, как каяться матери?..

Мама будет очень зла - и на Дар, и на то, что Уна лгала столько лет. На второе - сильнее, чем на первое. Уна нисколько не сомневалась.

Как и в том, что мать ни за что, никогда не отправит её в Долину Отражений - в сердце Дорелии, королевства-врага, ставшего к тому же в разы сильнее из-за захваченного Феорна. Обучаться тёмному искусству, которое отдало их страну королеве Хелт и, возможно, когда-то сбило с пути лорда Альена...

Уна едва-едва, краешком сознания коснулась мысли о нём - и ледяная игла тут же вошла ей в сердце. В глазах потемнело. Она скатилась со скамьи и ударилась коленями о корень дуба, хватая ртом воздух.

Дар опять говорил в ней. Уна видела .

Воздух дрожал от магии, земля исходила гулом. Невидимый жар глодал Уну, пробираясь под ткань плаща и ночной рубашки. Туманные, размытые образы мелькали перед ней - и постепенно обретали чёткость. Магия Обетованного - древняя и свободная, подвластная лишь мастерам и лишь ненадолго, - билась в неё, как мотыльки бьются в стекло масляной лампы. Маленькие молнии, точно перепонки, потрескивали меж пальцев. Уна чувствовала себя полной сил, как никогда - и, как никогда, беспомощной перед миром вокруг...

Она видела, как много столетий назад (безумно давно - наверное, ещё в первые века человеческих королевств), когда люди ещё не овладели этим материком полностью и вынуждены были делить его с другими , на этом самом месте раскинулась густая чаща. Ни гостиницы, ни тракта ещё не было и в помине - как не было и этого дуба, зато рос другой, его могучий предок... Уна откуда-то знала, что перед ней - как раз те времена; те, когда люди уже приплыли в Обетованное с запада, но ещё не вытеснили туда - прочь, за море - драконов и полуконей-кентавров, духов и разумных птиц, оборотней, русалок и драконов... Когда города агхов, кузнецов и добытчиков золота, процветали под всеми горами материка, а не в единственном городе Гха'а, и когда они не скрывались там от дневного света. Когда Отражения ещё не закрылись от людей в своей Долине, а их глаза и колдовские зеркала никого не приводили в ужас. Когда магия полноправно владела миром.