Валерия Панина - Совсем не Золушка!. Трилогия (СИ)

- Боюсь, брошу кормить, и вся красота пропадет, - озабоченно говорила Рыся, закончив кормить дочку и разглядывая груди. - Будут вместо красоты уши спаниеля...

- Ерунда, - отмахнулась Мель, гордо оглядывая декольте, из которого вырывались сливочные волны и даже в некотором смысле цунами. - Я вот шестерых выкормила, и все только на пользу!

Глава тридцать первая, подружки.

- Росинка, нас пригласили в гости. Вчера видел в полку Фитора Луана, - укладываясь спать, вспомнил Арден. - Только, может, девчонок с няней оставим?

- Как ты можешь, Арден?! - излишне пылко возразила Рыся. - Они же наши дети, да еще такие крохотные! Они должны быть с мамой постоянно! - Арден открыл рот, что бы согласиться, судя по выражению лица. - Впрочем, я думаю, на несколько часов мы можем их доверить няне, -передумала Росинта. - Должно же быть у нас личное время? Вот сейчас, например? Иви только к утру кормить...

Дом, в котором теперь жила Микил, и сравнить нельзя было с особняком Самсана Данира ан Третока. Простой каменный дом в два этажа, похожий на соседей слева и справа. За кварталом Белокостных, начиная от набережной Русалок, отстроили новый квартал, прозванный в народе кварталом Клыкастых. Селились там, в основном, офицеры и те гвардейцы Черного полка, которым было разрешено жить не в казарме ввиду семейного положения. Правда, одним дом Фитора отличался - под окнами, вдоль тротуара, возле крыльца - на каждом свободном клочке цвели цветы, необычные для Вишенрога. Их Микил присылали с родины. За домом еще была устроена оплетенная плющом беседка и качели, какие ставят в Крей-Тон. Больше никаких воспоминаний о Крее Микил не хотела. Обстановка дома, угощение, прическа и гардероб хозяйки, даже разговоры - все было подчеркнуто ласурское. После обеда оборотни удалились смотреть коллекцию оружия, а Рысю Микил с таинственным видом поманила на второй этаж. В самой теплой и тихой комнате, заваленной игрушками, в колыбельках спали два малыша, по виду годовалый и месяцев девяти.

- Вот, Росинта, познакомься! Сыночки, - гордо представила Микил, щупая пеленки. - Ты же мне сразу говорила, что детей ждать нечего. А какая семья без детей? Мы как обустроились, обжились, я думать стала. Говорю своему левику: 'Может, я тебе изменю разик? Это ж для дела!' А у него клыки и когти как вырастут! Ладно, говорю, ладно! А ты? Он говорит: 'Что я?' Предложи что-нибудь, а то только и можешь, что критиковать! Взял меня за руку и повел. Приходим в больницу королевы Рейвин, он с порога - подкидыши есть? Ни тебе 'добрых улыбок', ни 'теплых объятий'! Служительница, чинная такая, опешила и говорит: 'Есть, как не быть'. Фитор ей - несите. Выносят нам - один ничего, сытенький и головку держит, а второй! Дня два от силы, синенький, худой, голова большая. Берите, говорят, того, который побольше, второй может, и не жилец даже. Куда там! Я в него вцепилась, Фитору кричу - бери второго! Так бежали, как гнались за нами! А кто бы отнял? Кормилицу нашли - из наших, соседка то есть. Своего котенка кормила, и нашего, полгода где-то. Теперь-то он как братец, козье пьет. Выправился.

Стукнула дверь, пропуская оборотней, и Микил зашикала, для порядка, чтобы не шумели.

- Госпожа, к вам молодая фарга, - доложила Катарина. Рыся была очень занята - учила пить молоко из блюдечка крохотного щенка, подарок Его Величества. Правнук Стремительного носил имя Молниеносный, коротко - Моня. Следом за Катариной в гостиную вошла Филис.

- Филис! - Рыся накинулась на подружку с объятиями и поцелуями, однако встречена была довольно холодно.

- Рыська, как ты могла?! - вместо 'здрасьте' вопросила лисичка. - Как ты могла его там оставить?!

Росинта виновато вздохнула, вручила Моню и блюдечко Катарине, повернулась к подруге:

- Филичка, так отпуск только Ардену дали. И то только потому, что мы в Крее неизвестно на сколько останемся, а Лин с Нили год дослужат и сменятся.

- Год! - заламывая руки, как актриса на ярмарке, повторила Филис. - Год! У тебя двое детей, у Жульки - трое, Белл родила, Тойя беременна, одна я - как пустая бутылка!

Вернувшаяся с подносом Катарина, вернее, содержимое подноса, и покаянное обещание Рыськи взять Филис с собой - а там-то уж Лин от детей не отвертится! - немного примирили фаргу с действительностью. Однако хвастаться дочками Рыся решила повременить.

За свиными ребрышками были поданы знаменитые вафли, конечно, не такие вкусные, как пекла Ее Высочество, но тоже ничего. После третьей Филис отмякла.

- Я тебе подарки привезла от наших. Самим-то вам не получится в Козеполье наведаться? Ну, мы так и думали. Жалко. Соскучились все. Посмотрела бы, как живем. Вокруг кузни уж целый хутор. Тибо с Беллой с родителями живут, одну спальню им переделали, во второй пока я, потом опять детская будет. Госс со своей Иллкой тоже в клан не захотел, отстроились. И Тойя с Нэхором. Сколько к ней сватались - губы гнула. А тут отец на ярмарку наладился, ну и мы с ним - свое продать, чужое купить. Ходим по рядам, прицениваемся. Стоит мужчина, благородной такой наружности, седой, волосы до плеч кудрями. С ним парень, сразу видно - сын. Один-в-один, только не седой, а черный. Торгуют они серьгами, кольцами, и вообще женским разным. Ну, мы с девчонками зацепились глазом. Старик нам и говорит, примерьте, мол, молодки. Я себе серьги приглядела, маме колты, ты же знаешь, она носит по-старинному. Белл выбирает и себе, и Жульке, Иллку тоже не откинешь. А Тойя смотрит на одно кольцо, глаз не сводит. И простое, без камня вовсе, но красоты такой! Это, говорит, хочу, и на палец - примерить. Парень-то улыбается и говорит: 'Не продажное кольцо, невесты это моей'. Ну, мы возмущаться, как так? Тойя смотрит на него и спрашивает: 'Кто твоя невеста? Я у нее куплю'. А он облапил ее и нагло так: 'Ты моя невеста! Жениться отец велит, так я на кольцо и загадал - кому первой понравится, да подойдет, на той и женюсь!' Она кольцо с пальца тянет - никак! Раскраснелась вся, народ уж смотрит. Убежала. Мы за покупки рассчитались, а за кольцо хозяин не взял. Я за ним, сказал, сам приеду. Два раза приезжал, а на третий остался...

Рыська романтично вздыхала, и незаметно неромантично съела еще тарелку ребрышек. Хорошо еще, без кизилового варенья.

Глава тридцать вторая, родня.

Две самые несчастные фигуры хоть в жизни, хоть в литературе - свекровь и теща. Формально, теща стоит на первом месте - хотя бы по числу упоминаний. 'Притча во языцех' и 'В каждой бочке затычка' - это про нее. Но если смотреть, так сказать, в корень, отношения тещи и зятя - это вполне мирное сосуществование, с легким флером неприязни, что, по большему счету, с обеих сторон больше дань традиции. Хотя есть смельчаки, под пиво даже могущие заявить, что 'Теща - мировая баба!', хотя чаще, конечно 'Лучше б я женился на сироте!', да и то из ложно понятого чувства долга. Что касается свекровей и снох, то тут, в силу принадлежности к одному полу, диапазон отношений лежит между 'лучшие подруги' и 'сдохни'. Но это крайности. Обычно стрелка колеблется возле 'вооруженный нейтралитет'.