Вадим Ингвалл Барановский - Край без Короля или Могу копать, могу не копать

— Кашу мне отдашь, поняла? А то опять побью, и этот толстый увалень тебе не поможет, — дружелюбным голосом сказал мальчишка.

Фонси похолодел. Вот почему он последние пару дней не слышал, чтобы с девочкой говорили грубо. Маленькие поганцы обманули его, зная, что он не понимает языка и может только различить угрозу или презрение в голосе. Но кого это мальчик назвал толстым увальнем? Его, что ли?

Девочка кивнула и опустила голову, так что упавшие волосы закрыли ей лицо.

Фонси не знал, что делать. Заговорить с мальчишкой на северном наречии? И что сказать? Ай-яй-яй, нельзя? Или побить? Но он же ребёнок совсем, хоть и ростом с Фонси.

— Прости, — раздался голос у хоббита за спиной, и Фонси обернулся. Торн смотрел на него красными глазами, но лицо его было сухим. — Меня Торн зовут, а тебя?

— Фонси. Хильдифонс Тук.

— А меня — Араторн, сын Арадора, внук Аргонуи. Прости, что мы тогда погнались за вами, — мальчик усмехнулся. — Мы просто очень испугались.

— А ты прости Шель... Шенти, что он вас напугал. Мы сначала думали просто спрятаться.

— А что этот сказал про меня? Я на их тарабарщине не понимаю.

Фонси передал Торну слова соседа. Молодой большец шагнул вперёд, тронул соседа за плечо и, как только тот обернулся, ударил кулаком в нос. Пока ошеломлённый сосед в слезах утирал брызнувшую кровь, Араторн подошёл к девочке, обнял её одной рукой за плечо, ударил себя кулаком в грудь, а соседу и всем любопытным — посмотреть на то, что происходит, подтянулось человек пять прикованных поближе — этим самым кулаком погрозил.

Бормоча проклятия, сосед попятился, обернулся к подошедшим поглазеть и прикрикнул на них, что смотреть тут не на что.

— Не бойся ничего, — сказал Араторн девочке. — Я беру тебя под свою руку.

Девочка посмотрела на него и в первый раз за всё время улыбнулась.

С появлением в обозе Торна Фонси стало несколько веселее. Торн знал много сказок и былей и охотно рассказывал хоббиту разные случаи из жизни своих предков — вождей полукочевого народа таркъров или Разъезжей Стражи, или, как они называли себя сами, дунедайн. Девочка — она так и продолжала молчать — подсаживалась к ним поближе и тоже слушала — видимо, Западный Всеобщий был ей знаком.

— Так ты говоришь, этот Малбет даже мечам судьбы предсказывал? — сказал Фонси, вытирая рот от каши.

— Да, — кивнул Торн. — Например, меч моего дяди упокоится в могиле великого короля, а меч моего отца сразит древнее чудовище. Жаль только, что прежде того эти мечи уйдут из нашего рода.

— Славно, — кивнул Фонси. — У нас никто никому ничего не предсказывал, разве что матушка, когда жива была, умела здорово предсказать урожай картошки. Или один раз Гэндальф...

— Ты знаешь Гэндальфа? — удивился Торн.

— Знаю, как не знать, — пожал плечами Фонси. — У нас его все знают. Вот помнится, недавно за завтраком...

— Гэндальфа, — перебил Торн. — Старый такой волшебник, в сером плаще.И в шляпе, и с посохом таким корявым. Здорово умеет запускать огненные забавки. А что, бывает какой-то другой Гэндальф?

Араторн ничего не ответил, но посмотрел на Фонси с большим уважением. Хоббит улыбнулся и завёл длинный рассказ о том, как молодой Геронтий Тук впервые повстречался с Гэндальфом Серым.

По ночам теперь было очень холодно. Больших костров Кърмахън разводить не разрешал, и дети жались друг к другу для тепла.

Фонси, как обычно, не мог заснуть и вслушивался в разговор часовых у крохотного костерка. Сейчас там сидел сам Кърмахън и поучительным голосом рассказывал что- то молодому охраннику, делящему с ним первую стражу.

— ...никогда не связывайся ни с Кзагом, ни с Кончагом, и самое главное — никогда не становись у них поперёк дороги. Они служат Гългару Гундабадскому. Я видел их работу года два-три назад.

— А что они наработали, дядя Кърмахън?

— В одной деревне на берегу моря рыбаки выловили что-то из воды. Какую-то таркърскую кудесину, стародавнее колдунство. И давай рядить, куда девать её. Кто-то проболтался об этом деле на Зимовье, и дошло до Гългара. Когда Кзаг и Кончаг туда пришли, то кудесину отобрали сразу, старосте рыбаков выпустили кишки — зачем сам кудесину в Гундабад не отнёс — ну, это всё понятно, это порядок. А вот потом заставили они всю деревню искать в море ещё одну такую же кудесину — с чего уж они решили, что там ещё есть, не ведаю. И за каждую неудачную попытку резали по рыбаку или рыбачке. Извели так полдеревни, плюнули и ушли обратно в Гундабад.

— А с остальными что стало?

— А остальные, если бы не я, передохли бы с голода — мало их осталось, да и все большие лодки им Кзаг перепортил. А я как раз проходил тогда мимо с обозом и имел с собой на продажу мучицы, да ячменя, да сушёной зелени, да солёной оленины, да грибов — я у них на эти припасы скупил всех сироток, сколько было, да ещё несколько вдовиц забесплатно увязались с парнями.

Кърмахън сладко потянулся и зевнул.

— Это был мой лучший год. Сиротки нынче идут в хорошую цену, особенно мальчики. У меня всех взял торговец с юга. Так что учись, Банша, учись. Из всего можно извлечь хороший навар, так что всем будет хорошо. Сироткам хорошо — они с голоду не померли, а то — кто этих скрефенов знает — и в суп не попали. Скрефенам-рыбакам хорошо — не пришлось им ни с голода помирать, ни своих сироток кушать. Вдовицам хорошо — ну, ты мужик молодой, сам знаешь, как это бывает. И нам с парнями хорошо — я в том году два обоза сводил, очень славно приподнялся, и у парней двойное жалованье.

Хозяин обоза пустился в длинные, и, скорее всего, весьма поучительные рассуждения о том, что, где и как можно продать или обменять повыгоднее. Фонси больше не прислушивался. Он лежал, чувствуя спиной тёплую спину Торна, и смотрел в темноту, и в голове его продолжали звучать слова «скупил всех сироток, сколько было», сказанные спокойным, чуть хвастливым голосом, как будто братец Грим хвалился удачно прикупленным пони.

— Знаешь, почему мы плетёмся, огибая каждый холм? — спросил Торн, спотыкаясь и хватаясь за Фонси, чтобы не упасть, и тут же сам себе ответил. — А для того, чтобы нас не заметили. Если бы мы поднимались на холмы, нас было бы видно — небо-то светлое. Мой отец и дядя...

— Я боюсь тебя огорчить, — пропыхтел Фонси, — но твой отец и дядя гонятся сейчас за Кзагом и Кончагом по ложному следу. Мы следов оставляем — будь здоров; если бы за нами была погоня, нас уже давно бы догнали.

Дорога, по которой тащился обоз, огибала высокий холм — ещё совсем недавно Фонси назвал бы такой холм горой. Справа от дороги был крутой обрыв вниз, в заросший овраг; слева возвышался каменистый склон холма. Время близилось к привалу.

— Вот увидишь, половинец, вот увидишь, — Торн прибавил шагу, — нас освободят со дня на день. Ты даже последний жирок не успеешь растрясти — когда я тебя видел в Аннуминасе, ты был куда потолще!