Дмитрий Казаков - Я, маг!

В глухом раздражении маг отбросил мерцающую разноцветными пятнами книгу и принялся шагать по комнате. Как же так! Словно показался перед путником, бредущим во мгле подземелья, светоч, говорящий о скором конце пути. Показался и пропал, оставив лишь боль разочарования, и после его исчезновения тьма вокруг сделалась вдвое чернее.

Терзавшие душу эмоции вопреки всему не мешали рассудку работать. Они ослепили бы обычного человека, но Харальд слишком долго пробыл рядом с книгой, и его гнев и раздражение смотрелись лишь жалким подобием того, что способны испытывать люди. Мысли проскакивали чуть более нечеткие, но не более того.

Если сведения нельзя получить в книге, то необходимо поискать их в другом месте. Вряд ли кому из живущих ныне магов ведомо нужное заклинание. А даже если и ведомо, то как определить – кому? Зато в других мирах, в Верхнем или Нижнем, могут быть создания, обладающие нужными знаниями.

Харальд подобрал книгу, которая уже вроде успокоилась и остановилась на диком охристо-зеленом рочетании, и принялся задавать вполне обычные вопросы о некоторых ангельских и демонских персоналиях.

Когда он выяснил все, что нужно, в комнате стемнело. Но Владетеля это не остановило. Он вызвал слугу и велел принести факел. Мелькнула мысль, что неплохо бы поесть и поспать, но отогнал ее, как несущественную.

Держа в одной руке факел, в другой – книгу, он двинулся в подземелье, предназначенное для магических операций. В коридорах замка было пусто, и лишь шаги мага отдавались в углах.

Замок в двери, ведущей в нужный зал, заело, и некоторое время маг, словно простой смертный, проклинал ключ и проржавевший механизм. С диким скрежетом тот наконец открылся, и Владетель вошел.

Здесь всегда пахло кровью, как на бойне, и Харальд давно отчаялся понять причину этого. Он ловко зажег-несколько факелов на стенах, и рыжее пламя осветило почти пустое помещение с низким кубом алтаря в середине и небольшим шкафом в одном из углов. В нем хранились различные предметы, нужные при ритуалах.

Сейчас Харальд извлек из шкафа кусок мела и принялся переносить на пол рисунок, недавно увиденный в книге. Тренированная на подобные вещи память позволила запомнить все детали, и вскоре чертеж был готов. Вслед за мелом из шкафчика были извлечены десять свечей из белого воска. Девять из них маг установил по периметру нарисованного круга, а последнюю закрепил на алтаре. Вскоре десять желтых язычков пламени принялись укорачивать фитили, вытягиваясь к низкому потолку, словно маленькие желтые ладошки.

Оставив книгу на шкафу, Харальд вошел в круг и стал возле алтаря. Много раз вызывал он различных существ, но этот ритуал – особый, в нем молодой Владетель собрался обратиться к существу, которое люди не беспокоили очень давно, и поэтому начал он, испытывая некоторое волнение.

От первого же слова язычки свечей дрогнули, словно под напором примчавшегося из ниоткуда ветра, и затем дрожали до того момента, пока маг не замолчал.

Рисунок в течение ритуала не светился постоянно, как это обычно бывает, а лишь изредка по нему с шипением пробегали волны сапфирового сияния.

Само заклинание давалось с большим трудом. Харальд ощущал себя так, словно маленькой сетью пытался вытащить из глубин моря очень большую, гя-желую и скользкую рыбу. Воображаемые палыш мерзли в холодной воде, их сводила судорога, а рыбина все никак не подавалась.

Лишь закусив до крови нижнюю губу, он сумел довести дело до конца. Захрипев, дернул сеть из последних сил на себя, и голова рыбины показалась на поверхности.

Магический круг сиял синевой. Точно такой же свет рвался из провала в полу, обнаружившегося в западном секторе круга, как раз напротив заклинателя. В свету начали проступать очертания какого-то существа, и в тот миг, когда существо это обрело плотность, свет померк.

Харальд облизал сухие и шершавые губы таким же языком и сказал:

– Приветствую тебя, Со-Вифеон!

Ангел, которого принес с собой свет, выглядел почти так, как и все прочие, красиво и величественно. Вот только красота эта была необычная, какая-то увядающая. При внимательном же разглядывании становились заметны детали, которых не может быть у столь совершенного создания, коими представляют люди ангелов. Темно-синие глаза подслеповато щурились, золотистая чешуя тела кое-где облупилась, а на белоснежной поверхности одного из крыльев расползалась темно-зеленая паутинка. Признак болезни, и весьма мучительной, как понял Харальд.

На приветствие ангел не отозвался, лишь посмотрел на человека, и во взгляде его светился ум, смешанный с любопытством.

– Приветствую тебя, Со-Вифеон! – повторил Харальд.

– У меня хороший слух. – отозвался белокрылый слегка сварливо, – А ты – хороший маг, раз сумел вытащить к себе меня, одного из знающих. Спрашивай, что тебе надо?

– Я хочу получить знания о ритуале, – выговорил Харальд, чувствуя, что хрипнет, – пройдя через который человек теряет магические способности.

Последние слова маг едва просипел, но ангел его понял. В темно-синих глазах мелькнуло удивление.

– Кого ты хочешь провести через этот ритуал? – спросил он.

– Себя. – Харальд сумел не отвести взгляда, и Со-Вифеон опустил глаза первым.

– Вот как! – поражение проговорил он и рассмеялся дробным старческим смехом. Затем мгновенно посерьезнел, и даже глаза его поменяли цвет, превратившись почти в голубые. – Есть такой ритуал. Но ты понимаешь, пройти через него неимоверно трудно. Маг, а ты ведь маг с рождения, слишком многое теряет после него. Он либо погибает, либо сходит с ума. И то же будет с тобой, ведь способность в магии – она в твоем существе, и я вижу ее. Это все равно что взять твою кровь, прокипятить на огне, а затем вновь влить в жилы. Или заставить ее кипеть прямо в твоем теле, Как ты будешь жить после такого?

– Это не так важно.

– Не важно? – Крылья ангела шевельнулись, словно он пытался взлететь. Со-Вифеон явно был взволнован,

– Совершенно. Если способность творить заклинания останется во мне, то ждет меня лишь нечто худшее, чем смерть.

– Почему? – Ангел рассматривал человека с интересом.

Харальд молча поднял руку и указал на книгу, которая поблескивала оранжекым корешком в сиянии магического круга.

– Эта штука слишком долго была рядом со мной. Слишком много я взял от нее.

Разглядев, что именно лежит на шкафу, ангел вздрогнул, лицо его исказилось от страха.

– Жуткая вещь, жуткая, – прошептал он и вновь обратил лицо к человеку. – Но очень полезная. Хотя жизнь с ней все равно лучше, чем смерть или безумие!

– Ты думаешь? – Харальд позволил себе ухмыльнуться. – Вряд ли ты поймешь то, что я сейчас скажу, но все же попробуй. За те годы, что я утолял жажду из этого источника, – кивок в сторону книги, – я разучился радоваться и огорчаться по-настоящему, во мне умерли почти все чувства, а с ними – и жизнь. Я понятно объясняю?