Дмитрий Казаков - Истребитель магов

Пышнотелую служанку проворно ухватывают волосатые руки, она оказывается в объятиях плешивого широкоплечего толстяка. Девушка пытается вырваться, но тщетно. Плешивец под одобрительные вопли сотрапезников задирает ей юбки.

Лицо странника буквально перекашивает гримаса отвращения. Сердито стуча посохом и ускоряя шаг, он отходит от таверны и идет мимо виселицы. В полутора десятках саженей открывается колодец.

Посох опускается, и с мертвого его навершия начинает струиться серая, едва заметная дымка. Она утекает в пасть колодца, к маслянисто поблескивающей воде. Лицо странника при этом искажается мукой, но он терпит, сжав зубы и прикрыв глаза.

Дым прекращает течь из посоха, человек открывает глаза. Устало сгорбившись, он уходит, а к колодцу приближается женщина. Неспешно орудуя воротом, наполняет ведра.

Вода в них едва заметно дымится ядовитым испарением, точно болото. Подбежавшая рыжая собака лакает из пролившейся лужицы. После нескольких глотков она замирает, глаза её стекленеют. Язык, покрывшийся иссиня-бурыми пятнами, вываливается из пасти. Хрипло подвывая, пес делает несколько шагов и падает. Короткая агония, и все – в грязи лежит собачий труп…

От рыжей шерсти поднимается едва заметная дымка.

Картинка пропала, ударил звон, гораздо более сильный, чем в первый раз. Харальд помотал головой, силясь понять, что же происходит. Мысли путались, и сил на то, чтобы думать, не было.

Носатый смотрел на него с надеждой и говорил, четко произнося каждое слово. Но Харальд не мог понять, что же именно содержит обращенная к нему речь – сообщение, просьбу или проклятие.

Смог лишь пожать плечами.

На смуглом лице удивленно поднялись черные мохнатые брови, а полы черно-зеленого балахона взлетели, точно крылья, когда его хозяин резко вскинул руки. Из уст его вылетел крик, полный мольбы.

И пришел ответ.

Зал наполнил низкий, мощный рокот. Затем стена, на которой показывались картинки, словно провалилась, открыв круг, свитый из двух спиралей – изумрудной, как молодая трава, и черной, как уголь.

Спирали бесшумно завертелись и распались на части, и на их месте, без всякого участия посоха, появилось изображение. Обширное помещение, стены увешаны тяжелыми гобеленами бордового и оранжевого цветов.

И два человека. Один постарше, с седой бородой, в выцветших глазах его страх. И другой моложе, с хищной улыбкой на узком лице, с полосой острой стали в руке.

Рука поднимается, меч хищно блестит, гоняя по вытянутому телу серебристые отблески. Старик пытается закрыться от удара, с его рук течет алое пламя, создавая нечто вроде щита, но лезвие легко проходит через эту преграду, почти нежно касается дряблой шеи, и голова с нелепо оттопыренной белой бородой катится в сторону, смешно и страшно подмигивая…

На этот раз звон, обрушившийся на зал, оказался такой мощи, что Харальд почувствовал, как вибрирует его череп и пол ходит ходуном.

Звон стих, но Харальда трясти не перестало. Словно внутренности решили пуститься в пляс.

Смуглый обладатель черно-зеленого балахона заговорил, и слова его били по ушам Харальда, словно пронзительные вопли. В одно мгновение ему показалось, что все, ещё миг – и он поймет все, что было сказано до сих пор и что говорится сейчас, но неведомая сила легко подняла его над полом и понесла к потолку, точно ураган пушинку.

На мгновение перед глазами сгустилась тьма, но почти сразу рассыпалась, растеклась клочьями. Открылся необозримо высокий простор, из которого выступили два светло-коричневых пятна.

Над Харальдом склонились Иерам и один из охранников. В глазах купца мерцала тревога, воин же был спокоен.

– О, открыл глаза! – заявил он громко, и на Харальда обрушились ощущения: мягкая лежанка под спиной, запах пива из глотки стражника и собачий лай где-то на улице.

– Где я? – поинтересовался Харальд, чувствуя во всем теле непривычную слабость, а в душе странный покой. Словно из комнаты, которая ранее была набита тяжелыми шкафами, заполненными злостью и ненавистью, вытащили всю мебель. Там стало пусто, чисто и спокойно.

– На постоялом дворе, – ответил Иерам. На руке купца блеснул краешком знакомый серебряный браслет. – Ты как себя чувствуешь?

– Нормально, – сказал Харальд, и тут же в голове зашумело, ложе под спиной закачалось, и его понесло сильным течением в спокойную, обволакивающую темноту…

Иерам сокрушенно покачал головой. Харальд, который только что разговаривал, вновь рухнул в пучину беспамятства. С момента схватки прошло десять дней, и все это время победитель чудовища пребывал без сознания. Лежал безвольной колодой. Он не потел, не ходил под себя, словно мертвый. Только дыхание и биение крови в жилах говорили о том, что воин жив.

Ногу с того самого дня лекарь трогать боялся, говоря, что заражения нет и, значит, все нормально. Так и везли Харальда, перекладывая с телеги на лавку в постоялом дворе или на ложе из плащей, если ночевать приходилось в лесу. А утром – опять на телегу.

– Ладно, – громко объявил купец, поднимаясь со стула. – Пора ехать.

Постоялый двор располагался в небольшом селении у самого берега Пьяной реки, по другую сторону которой возвышался замок Халл – обиталище Владетельницы Лии.

Иерам вышел во двор. Тут его ждала телега, на которую был перенесен весь груз, и трое особенно доверенных стражников – по заведенному порядку в замок больше пяти чужаков не пускали

За редкой цепью плакучих ив, свесивших к самой воде зеленые космы, открылась серебрящаяся под солнцем река. У берега уже ожидала открытая с двух сторон барка, похожая на толстую водомерку с лапами-веслами.

По специальному помосту телегу вкатили на плоскую палубу. Гребцы налегли на весла, вода зашумела, и барка направилась в недолгий путь через реку.

В безмятежной воде отражалось светлое небо, кое-где испятнанное лишаями облаков. Над рекой дул свежий ветер, слегка умерявший непривычную для северных земель жару.

Замок высился над рекой, огромный, точно серая гора. Угрюмо смотрели башни, на стенах посверкивала панцирями и шлемами стража, а над донжоном лениво трепыхался оранжевый флаг. Иерам знал, что твердыня Халла, построенная почти пятьсот лет назад, ни разу не была взята штурмом.

Дерево стукнулось о дерево – барка соприкоснулась с пристанью, причальные канаты змеями обмотались вокруг толстых тумб, и телега легко съехала на берег. До ворот пришлось проехать вдоль стены ещё саженей пятьдесят, и все это время Иерама мучил сильный запах цветущих на болотах растений.

Ворота были открыты заранее, решетка поднята.

У въезда в замковый двор торговца встретил среднего роста полный человек в богатых одеждах.