Владимир Мясоедов - Дальневосточный штиль (СИ)

— Да?, — Удивился один из личных учеников архимагистра, который несмотря на свой немаленький ранг и более чем вековой опыт не спешил удаляться от наставника, а после внимательнее вчитался в лежащие перед ним бумаги. — Хм, действительно не было. Духовное лицо в церкви действием оскорбила следующая группа арестованных…

— А оно нас — полным бездействием! Даже когда перед ним канкан начали танцевать, ряса в районе пояса натянуться и не подумала!, — Захихикали грудным женским голосом где-то за спиной Олега. — И вообще, не виноватые мы! Нас отец Епифан сам долго уговаривал показать, чему это теперь учат в пансионатах для благородных девиц. Так пусть теперь не жалуется, что получил желаемое от всех и сразу!

— Цыц, грешница! С тобой и твоими подругами мы потом разберемся, рот устанет извиняться еще!, — Помимо магистра в судебной комиссии заседал священник и представитель гражданской администрации. Впрочем, последний сейчас закрыл глаза и, похоже, дремал. Поскольку никого постороннего провинившиеся сегодня военные не тронули, то ему внутренние армейские дрязги оставались абсолютно не интересны, а правосудие осталось за чародеем и попом. Последний сейчас как раз и грозил с высоты трибуны четверке ссыльных волшебниц второго-третьего рангов, устроившего против чем-то обидевшего их духовного лица акт сексуального терроризма… Пряча сальную улыбку в усы. По всей видимости, небольшой стриптиз и демонстративные приставания к священнослужителю, над которым коллеги и миряне теперь будут подшучивать очень долго, если и виделись ему преступлением, то совсем не большим. — Сейчас, давайте, все же сосредоточимся на деле номер четыре. Итак, Олег Коробейников…Нет, я понимаю, вчера у тебя был уважительный повод повеселиться. Даже два вроде бы. Но вот зачем ты сначала стену крепости огненными шарами развалиться пытался, а потом подпоручику Гишневскому четыре зуба выбил?

— На спор. — Не стал отпираться от теперь уже своих преступлений подсудимый. Тем более не так сильно он и отличился по сравнению с некоторыми офицерами, устраивавшими куда более впечатляющие дебоши. Во всяком случае, после него уж точно никаких жертв не было. Да и разрушений тоже по большому счету. — В смысле, стену на спор. И я её так не рушил, а скорее уж хорошо почистил. Ну, может, оплавил кое-где слегка. Там взрывного действия то в огненных шарах почти не было, одна только плазма в пару тысяч градусов.

— Подтверждаю, — спокойно кивнул немного помятый мужчина кавказской внешности лет тридцати, стоящий в полуметре от Олега. Форму его украшали погоны мага-артиллериста и именно с ним накануне свежеиспеченный боевой маг третьего ранга и спорил по пьяни. Благо Рамзан пил ту же самую настойку и в почти тех же количествах. Ну, любопытно стало обитателю одного из соседних домов, что же так празднуют от него буквально в двадцати метрах, вот он и решил украсить вечеринку своим присутствием. Хозяева не возражали — во-первых, они по большей части уже пребывали в состоянии, когда можно любить весь мир, а во-вторых в гости сын южных гор прибыл с двухлитровой бутылкой какой-то чачи. Да и с обеими его супругами Анжела, как оказалось, давно установила добрососедские отношения. — А подпоручик тот сам нарывался. Если бы он какой-нибудь из моих жен то же самое сказал, я бы его прямо на месте и зарезал. Мамой клянусь!

— Верю, сын мой, верю. — Покивал головой священнослужитель. — Тебя же к нам в крепость как раз за чего-то такое и отправили. Жаль, что сибирский воздух не смог слегка охладить горячую южную кровь, ну да вчера тебе повезло. За свою обиду подпоручик Гишневский выдвинул обвинения только против Коробейникова. А значит, ты отделаешься только штрафом в пять золотых рублей.

— Надо был ту стенку действительно порушить. — Надувшись, пробурчал артиллерист, который был подобно многим аристократом Кавказа благороден, но беден. Собственно потому и пошел служить — находящийся в наследственном владении полунищий горный аул и своих то обитателей с трудом кормил, а превратить его в процветающий феод не имелось ни малейшей возможности. Плодородной земли на скальных уступах много не разместишь, даже если таскать её снизу телегами, а каких-либо полезных ископаемых камни под собой не скрывали. — А то сдерживались мы, сдерживались, но с нас все равно три шкуры содрали!

— Признаешь ли ты свою вину, боевой маг третьего ранга Коробейников?, — Грозным тоном осведомился повелитель льда, а потом не удержался и опять зевнул. Чем бы ни занимался накануне этот магистр, но вымотался он явно куда сильнее, чем участники ночного дебоша.

— Предположим, нет. — Олег в действительности не раскаивался в своем поступке. Если за соревнование по метанию огненных шаров его действительно стоило наказать, то вот выбитые зубы военного полицейского определенно того заслуживали. Ох, не стоило ему предлагать Анжеле обслужить барина по быстрому на ближайшей кровати, если она не хочет, чтобы её муженька до полусмерти кнутом засекли. Про то, что успевший примелькаться в крепости одноногий целитель несколько часов назад получил повышение и больше не является простолюдином, а потому подводить его под максимально тяжелое наказание без соответствующих проступку доказательств больше нельзя, подпоручик видимо не знал. — Так понимаю, это значит дуэль? Во всяком случае, о чем-то подобном та мразь кричала, когда нас растаскивали.

Формально оба участника конфликта принадлежали к одному рангу, третьему. Правда, один получил его лет десять назад, а второй меньше суток… Ну да даже если бы у Олега все еще был второй, он бы мог все равно согласиться на поединок. В конце-то концов, тяжело в учении — легко в бою. А идущая по правилам схватка все же ближе к тренировке, чем к войне, на которую ему, скорее всего, в будущем не раз придется попасть. И контракт с государством начался не так уж давно, и после его завершения мир во всем мире вряд ли настанет, а потому было бы недурно научиться защищать себя всеми возможными методами.

— Да, Гишневский настаивает на сатисфакции. Стандартная дуэль до признания себя виновным, двух тяжелых ранений или пяти легких. Что ж, да рассудит вас бог. — Кивнул священнослужитель. — Но, сын мой, даже если ты выиграешь поединок, от наказания тебе полностью не отвертеться. Увы, закон в этом плане неумолим. Пятнадцать плетей за нападение на находящегося при исполнении офицера.

— И еще пятьдесят, если проиграешь и выживешь. — Счел нужным добавить магистр, снова зевая и даже не пытаясь прикрыть рот рукой. — Полагаю, это поможет тебе лучше понимать субординацию и с уважением относиться к благородному человеку, который получил свой ранг по праву силы, а не благодаря слепой удаче и хорошему настроению архимагистра, уже мало обращающего внимания на бренный мир.