Анна Стриковская - Купчиха (СИ)

Парень вспомнил, как маленькая ручка легла ему на лоб. Что она там говорила о девушках, которые его обнимали по ночам? Ули бы не отказался от того, чтобы эти ласковые ручки обнимали его и почему-то был уверен, что хоть одну ночь, но он уже спал в объятьях Виолы. Жаль только, что был при этом не лучше бревна. Вот только для девушки это было опасно. В таком состоянии он не контролировал себя и мог выпить её жизнь. Не сразу, понемногу, но за три декады больной в магической коме убивал свою «кормилицу». Так говорилось в учебнике. Убить Виолу Ульрих не хотел ни при каком раскладе. Она ему слишком нравилась.

Но что там девушка сказала? Раз он вышел из комы, значит, структура его резерва восстановилась? Верно, но не до конца. Восстановился резервуар, но не насос. Сейчас он уже способен накапливать силу, она не утекает бесцельно в окружающую среду. Но забирать её из пространства он пока не может, только тянуть с определённым усилием из живых объектов. Вот когда резерв заполнится хотя бы на два процента, он перестанет схлопываться и сила сама начнёт его наполнять за счёт разлитых в природе потоков.

Эгон был хорошим студентом и отлично помнил всё, чему его учили. Сейчас мысли немного путались от слабости, но соображать он всё равно мог. Поэтому вдруг с ужасом осознал, что не представляет себе, остались ли у него хоть какие-то способности к магии. Когда маг выходил за рамки собственного резерва и влезал в сокровищницу жизненной силы, структура рвалась и схлопывалась. Обратный процесс был возможен, но сильно зависел от того, в каких условиях проходил. Без лечения маг впадал в кому и уже не выходил из неё, а прямиком отправлялся на встречу с богами. Целители никогда не гарантировали успеха и обычно не могли объяснить причину выздоровления или гибели в каждом конкретном случае. Ведьмы лечили это состояние вливаниями крошечных порций магии. Только они умели дозировать её количество правильным образом и попасть в их руки после подобной травмы было великой удачей. Но даже ведьмы не гарантировали полного восстановления. Примерно треть их пациентов лишалась магии навсегда, а у тех, кто выздоравливал, резерв сокращался минимум на треть от исходного.

А тот метод, который применили к нему, в просторечии называемый «полевым», сохранял жизнь, но возвращения магии не гарантировал.

Так что зря Ульрих мечтает о подаренных Виолой свечках. Они с Теодором ( он даже в уме не хотел называть наёмника дядей Тео) спасли ему жизнь, но вряд ли вернули магию. К сожалению, он не мог сейчас определить, так это или не так. Можно, конечно, было проверить, но для этого требовалось время. Две свечи — это сутки, а нужны минимум двадцать. Да и двадцать расходовать ещё нельзя: это минимальный уровень заполнения резерва. А на получение от Виолы тридцати он рассчитывать не мог.

Приемлемым вариантом был тот, который применяли к нему до сих пор: трактирные служанки. За ночь он заберёт у девицы немного, она и не почувствует. Ну, два дня после этого будет ползать как сонная муха, и всё. Но здесь, в лесу нет других девушек кроме Виолы. Она, конечно, отдаст ему то, что ей самой не нужно — магию, но жизнью ради него не рискнёт.

Скажи спасибо что живой. Никто не даст тебе больше, чем у него есть.

Да он и не взял бы. Увидеть, как бледнеют румяные щёчки, как на глазах тает красота, как из этих милых глаз уходит жизнь… Нет, это было бы неправильно! Да просто подло.

Нужно придумать другой путь. Вот только существует ли он?

***

С этими грустными мыслями Эгон наконец уплыл в сон. А в момент пробуждения вспомнил: метод скорой помощи при истощении резерва на поле боя. Трава! Осенняя не годится, в ней силы почти нет, а вот весенняя — самое то! Прикинуться мёртвым, лечь на землю, схватить голой, не прикрытой перчаткой рукой пучок травы и вытянуть из него силу. Пять, а то и шесть свечек обеспечены. Притом эта энергия гораздо ближе к магии чем жизненная сила человеческого тела.

Практически никто и никогда не пользовался этим способом, они и записывали его как некую экзотику, потому что применить её на поле боя оказывалось сложновато: сила поступала слишком медленно, а чтобы пополнить резерв в достаточной мере, следовало опустошить не один пучок, а целую лужайку. Но для Ульриха это была возможность! Сейчас не война, ему не целятся в затылок, а значит времени будет достаточно. Да и энергию в его случае лучше брать по крупице, так безопаснее.

Ура, он придумал, как ему обойтись без жертв со стороны милой Виолы.

Вот только бы ещё понять, куда и зачем его везут. То, что сказал Теодор, прозвучало очень и очень странно. Выходило, что граф Эгон умер, его старший сын тоже, остался второй брат, но и он покалечен. Правда ли это? Если да, то он, Ульрих, сам того не желая, стал наследником графства. Единственным!

С семьёй у Ульриха были сложные отношения. Маму он не помнил, она умерла родами. Отец заставил свою жену Гедвигу его признать, но на этом его отцовская любовь как будто закончилась. Граф не обижал мальчишку, он его просто не замечал. Растёт как сорная трава — ну и пусть растёт. Старшим детям приглашали учителей, а Ули учился письму и счёту у отставного сержанта, заведовавшего конюшнями замка. Даже за общий стол его старались не сажать и ел он хоть и сытно, но на кухне среди слуг. Старшие братья за брата его не считали и шпыняли как блохастого щенка, который ненароком забрёл в господские покои. Сёстры просто подбирали юбки при встрече и смотрели на мальчишку как на пустое, но грязное место.

Всё изменилось в тот день, когда у маленького Ули вдруг проснулась магия. Сколько ему тогда было? Восемь или уже девять? Неважно. В тот день он утопил ведро в колодце когда играл с сыном кухарки на заднем дворе. Тот расплакался, зная, что графскому сыночку ничего не будет, а вот его мать отлупит от всей души. Ули знал, какая у тётки Труды тяжёлая рука: приятель бы ещё неделю ходил в синяках и отказывался играть. Поэтому он всей душой пожелал добыть то, что скрывается на дне колодца, протянул руки…

Сейчас он сам не смог бы сказать, что и как делал тогда, но столбом воды из колодца вынесло не только ведро, но ещё кучу разных предметов, которые там утопили за многие годы пользования. Кинжалы и столовые ножи, кольца и серьги, платки и кухонные тряпки, кувшины и кружки… Даже детский скелетик. Заодно всех, кто был в это время на заднем дворе, окатило водой. Женщины так громко визжали, особенно когда на них посыпались косточки, что замять и скрыть от графа этот случай не получилось.

Граф Эгон, как всякий дворянин из высшей знати Гремона, и сам был магом, вернее, владел магией. Его дар унаследовали старшие сыновья, он же их и обучил тем несложным навыкам, которые нужны были графам для сохранения благоденствия в домене.