Оксана Головина - Отверженные

Лиса поникла, глядя, как последние снежинки тают на солнце.

— Ты прав, Броган, — отозвался волк. — Тая накажут, как и ведьму. Нужно заставить Макдару снять приворот, взамен пообещаем не рассказывать о том, что она сделала. Тогда и не влетит никому.

Ладвик перевел взгляд с лисы и увидел валявшийся в грязи учебник. Понимая, что книга пришла в негодность, волк поморщился.

Вардван сегодня не надел свою привычную мантию. На нем красовалась черная легкая рубашка и не менее мрачные штаны, которые были заправлены в высокие сапоги и завершали его «мужественный образ». Маг собрал длинные волосы в хвост и завязал его кожаным шнурком. Он уже больше десяти минут топтался возле ворот.

— Проклятье!

Чем он отличается от зверинца первокурсников, если не может решиться войти?! Он толкнул ворота и оказался на знакомой тренировочной площадке. Мага интересовал ее противоположный от входа край. Там, среди высокой, не вытоптанной ботинками травы стояла одинокая скамья и даже имелось жалкое деревцо, дававшее скудную тень. Вардван направился именно туда. Высоко в небе раздался знакомый клич, и Аристакес поднял взгляд к небу. Ястреб наслаждался полетом. Ему можно позавидовать.

— Арис?

Голос прозвучал у него за спиной, и проректор оглянулся. Он тут же полностью развернулся к подходившей великанше и скрыл обе руки за спиной.

— Доброе утро, Белла! — Вардван расправил плечи, стараясь казаться выше рядом с этой великолепной великаншей.

Благо с его немалым ростом магу это удавалось, но они были равны.

— Что это у тебя за спиной? Что ты прячешь? — Белла улыбнулась, пытаясь заглянуть проректору через плечо и разглядеть, что тот таил от нее.

Его обдало ароматом луговых цветов, стоило великанше податься к нему, почти соприкасаясь. Аристакес жадно вдохнул этот запах, но Белла отступила на шаг, теперь ожидая, что он объяснит цель своего визита.

— Мальчишки приходили к тебе вчера? — спросил он, хоть и знал ответ.

Затем Вардван снова поглядел, как парила в безоблачном небе темная птица.

— Да, — кивнула в ответ Белла.

— И ты простила наглецов, — с легким возмущением констатировал факт проректор.

— Верно, тебе и это известно. Могу я…

— Ты слишком добра, Белла. Твое сердце… оно… — Аристакес опустил взгляд на ее грудь, — такое… большое…

— Арис… — с укоризной проговорила Токум и щелкнула мага по носу, как одного из своих учеников.

— Прости… — Вардван почувствовал себя идиотом.

Почему с этой женщиной он всегда себя так чувствовал?

Слова шли не те, все не то!

— Ты слишком привязываешься к ученикам, Белла. Не хочу, чтобы ты страдала. Ты помнишь, как было в прошлый раз?

Зачем он это упомянул?! Вардван мысленно застонал. Токум напряглась всем телом, но смолчала, глядя на проректора исподлобья. Он знал этот взгляд. Снова задел за живое, и так — каждый раз! Может, ему принести обет молчания? Но тревога за подругу не дала остановиться.

— Ты ведь знаешь, какова судьба большинства из этих детей. Не повторяй своей ошибки.

Вардван сделал к ней шаг и протянул руку, в которой лежала небольшая бумажная коробочка.

— Что это? — спросила Белла, принимая подарок.

Коробка казалась совсем крошечной в ее мозолистой ладони.

— Это… — Арис прочистил горло и хрипло продолжил: — Откроешь ее вечером.

— Вечером?

— Когда будешь одна! — уточнил маг, скрывая за хмуростью свое смущение.

— Спасибо, Арис. — Белла тепло улыбнулась ему, и проректор почувствовал, как застучало в висках.

Он что-то хотел добавить, но Токум повернулась, глядя в небо, на своего любимца. Вардван проследил за ее взглядом. Ястреб. Красивое создание. Почти совершенное. Но он знал, что у смотревшей на птицу подруги сейчас в глазах тоска.

— Уже третий год как его нет. Пора отпустить, Белла.

— Никогда! — Глаза великанши вспыхнули теплым светом. — Он должен знать, что его ждут. Всегда.

— Ты действительно веришь, что его душа парит в небесах? Ты так веришь в это, Белла? — глухо спросил маг.

Хмуро он глядел, как одно перо кружится в воздухе, опускаясь на землю.

— Не верю — знаю, — твердо отозвалась Токум.

Она уже привыкла к тому, как шептались за ее спиной, считая немного сумасшедшей. Не странно ли считать, что душа погибшего ученика возродилась в парящей в небе птице? Поскольку мастер была единственным близким для юноши человеком, то и сейчас он оставался рядом, наконец ощущая свободу полета и чувствуя, что не одинок.

— Арис! — Громкий сердитый голос заставил обоих обернуться.

Широким шагом к ним направлялся сам ректор. Саргон сощурился от яркого солнца и поглядел на Вардвана.

— Где Хьюго? Почему ученики до сих пор болтаются по двору? Где его носит?

— А я тебе говорил не приглашать Эверета в академию, — проворчал в ответ проректор.

— Я не приглашал его! — возмутился Элазар. — Он мне должен. И обязан отработать!

— Чем это он тебе обязан? — хитро сощурился Вардван.

Саргон не стал распространяться перед своими товарищами о том, как совсем недавно совершенно «честно» обыграл Эверета в карты на праздновании коронации в Ксабире. Спорили на то, что в случае проигрыша Хьюго обязуется год преподавать в Арфене. Если бы проигрался сам Саргон… Ректор боялся даже представить, как пришлось бы прохаживаться по Центральной площади обряженным в дамское платье…

— Я видела, как Хью покинул замок еще перед рассветом, — вмешалась в их разговор Токум.

— Что значит — покинул?! — Саргон яростно сверкнул глазами.

— Я уже велел Бродику сместить свои занятия и принять вторую группу учеников, которым полагалось заниматься в Кабриуме. Охотник всегда остается охотником, Элазар. Хьюго не место в Арфене, — сухо проговорил Аристакес.

— Он отличнейший специалист. Не являясь, по сути, двуликой сущностью, он как никто знает нашу природу. Он нужен этим детям! И он отработает положенный год! — Ректор прошелся по площадке, затем снова поглядел на своих подчиненных. — Раз ушел, значит, не все спокойно в Ксабире.

Многим при дворе стала мешать корона на голове Дарема Эллгара. Поздно спохватились! Саргон нахмурился, продолжая размышлять, и покинул площадку. Он был почти уверен, что скоро правлению всего рода Эллгаров придет конец. Новые законы, новый порядок… Люди начинают ценить только то, чего уже нет и что невозможно вернуть. Столетия сменяют друг друга, но ничего не меняется в человеческих умах. А значит, быть перевороту.

Ректор тяжело вздохнул и остановился в опустевшем дворе, глядя на замок. В этих стенах опальный принц в безопасности. Но ровно до тех пор, пока королем не будет отдан соответствующий приказ. Если Ирса Эллгара обвинят в измене, то даже стены Арфена его не спасут. Саргон поглядел на разоренные клумбы и покачал головой. Эти дети — как цветы малинии. Яркие, упрямые, цепко держатся своими корнями. Пока кто-либо не додумается взять нож и с легкостью срезать их. Из груди ректора вырвался приглушенный рык.