Юлия Дэйкина - Сновидица и лис

— Я не за балладами к тебе пришла, Ветерок! — хихикнула я и тихо икнула. Перед глазами немного плыло, но я не переживала, зная, что эффект скоро развеется. Организм полукровки переваривал алкоголь втрое быстрее человеческого. Правда, и похмелье было в разы суровее.

— И все же это будет баллада! — не унимался певец, — «Прекрасная дева, царица сердец надела на эльфа волшебный венец!» — пьяно продекламировал он. Фирлас брезгливо поморщился, а я прыснула в кулак.

— Ветерок, это из баллады про Ваэль и Гарда, той самой, где ты спьяну перепутал расы знаменитых любовников! — хихикнула я и тут же посерьезнела. — А вообще мне нужно, чтобы ты оставался в городе. Так что можешь строчить свои стишки, но не вздумай снова пропадать.

— Обижаешь, малышка! — эфириал фамильярно потрепал меня по голове, — Кто же в здравом уме сбежит от такого сокровища?!

Его ладонь была резко перехвачена крепкой рукой моего aine.

— Еще хоть пальцем к ней прикоснешься, руки переломаю! — прошипел он и в качестве демонстрации покрепче сжал тонкое запястье Нави. Тот взвыл от боли и совсем по-детски захныкал.

Я пнула эльфа в бок.

— Прекрати, Фир! Он мой друг!

— Огонек тоже был твоим другом, кажется? — саркастично ухмыльнулся он. — Это не помешало ему в тебя влюбиться.

Я обреченно вздохнула и подняла руки.

— Сдаюсь! Похоже, мне никак не убедить тебя в своей верности, да? — я сердито стрельнула глазами из-под кружевной маски.

— Нет! Я верю тебе. И, чтобы это продемонстрировать, готов оставить тебя под его опекой на пару дней.

— То есть?

— Я поеду в Рилеин один. Прямо сейчас. — пояснил он.

Внутри меня что-то будто оборвалось, и я вдруг испугалась остаться одна.

— Почему сейчас? Мы же планировали… — залепетала я, севшим от волнения голосом.

— Я знаю, mie loena , но мне вдруг подумалось, что Элтас мог сообщить младшему о том, кто ты. Не хочу рисковать!

— Ну, я могу пожить в лесу где-то неподалеку от деревни…

— Нет! — резко отрезал он, — Холодает, на носу осень! Еще не хватало простудить тебя! Я поеду один. Это недалеко, я обернусь за пару дней!

— Оставайся, малышка! Я о тебе позабочусь! — многозначительно ухмыльнулся эфириал и тут же сник под яростным взглядом Фирласа.

— Одно поползновение в ее сторону, бледный, я из тебя отбивную сделаю! — угрожающе прошипел он. Тот лишь часто закивал, уставившись в пол.

Я поняла, что отговорить его не удастся. Что-то подтолкнуло его ехать незамедлительно, и он явно был настроен скрыть от меня истинные на то причины. Страх противной липкой змеей шевелился внутри, но настаивать на объяснении сейчас было нельзя. Он доверял мне, значит, и у меня не было причин в нем сомневаться.

— Я подожду два дня. Если от тебя не будет вестей, я поеду следом. — недовольно буркнула я.

— Прости, но мне правда нужно ехать сейчас, пока погода окончательно не испортилась. — прошептал он мне на ушко. — Я вернусь, ты и оглянуться не успеешь.

С этими словами он нежно поцеловал меня и практически бегом выскочил из трактира.

***

Как только Фирлас скрылся за потемневшей от времени дверью трактира, я перевела обеспокоенный взгляд на Нави. На душе было неспокойно. Я никак не могла привыкнуть к эффекту от связи aine — дикой тоске при каждом расставании. Чтобы хоть как-то притупить навалившуюся безнадегу, я большими глотками осушила большой бокал крепкого талонского. В ответ мой друг ободряюще улыбнулся и опрокинул в горло полупустой бокал вина.

— Ну что, малышка, твой цепной лис оставил тебя мне аж на два дня. Чем займемся? — многозначительно подмигнул мне эфириал.

Я саркастично приподняла одну бровь. Мой друг всегда славился неуемной жаждой женщин. А главное, несмотря на свою странную внешность, он всегда умудрялся найти одну, а то и нескольких желающих скрасить его ночь. Возможно, нужного эффекта он добивался прекрасными песнями. Не сказать, что он был известным бардом, наоборот, он старался держаться в тени, так что найти его можно было только в самых злачных районах городов-государств.

История же нашего знакомства заслуживал отдельного повествования. Но, если вкратце, я выпустила его из рабской клетки шиитов, где он, дитя ветров, чуть не умер от тоски по свободе. За свое сострадание я жестоко поплатилась, чуть позже очутившись в той же клетке, а затем и на невольничьем рынке в Орсике. Но то было в прошлом, а сейчас мы оба были свободны, умеренно богаты и давно не виделись.

В итоге за разговорами и распитием спиртного прошел весь день, вечер и большая часть ночи. Нави рассказал, как жил последние десять лет. Нет, я конечно была в курсе некоторых подробностей его похождений. Мы регулярно переписывались, так что хотя бы раз в полгода я получала письмо с пятнами от вина и еще одни предки знают, чего, нацарапанное небрежным корявым почерком. Я не выбросила ни одно из них. Каждый из этих жалких на вид клочков бумаги хранился дома в тайнике и был мне дороже золота. Ведь за ними скрывался мой друг и внимание, уделяемое им каждому письму, говорило о том, что он меня помнит. Для полукровки, гонимой и презираемой, наличие хоть одного такого приятеля было огромным свершением. Потому, я старалась поддерживать связь и ужасно боялась потеряться.

Надо ли говорить, что порой я находила Нави в Гипносе, пока тот спал, и общалась с ним там напрямую. Правда, его сны частенько бывали настолько переполнены всякого рода сексуальными фантазиями, что находиться рядом было просто отвратительно. Вот и сейчас я старалась пить размеренно, чтобы сильно не пьянеть. Рядом с эфириалом лучше было находится в трезвом уме и светлой памяти. Иначе, можно проснуться было поутру в жарких объятиях его самого и еще пары-тройки неизвестных девиц.

Но сегодня мне подобное веселье, похоже, не грозило. Несмотря на веселую болтовню друга, на душе было гадко. Будто что-то холодное и липкое сжалось в комок внутри, не позволяя улыбаться, думать и даже свободно дышать. Так что где-то ближе к полуночи мы выбрались-таки из переполненного трактира и отправились по темным улочкам в нашу с Фирласом комнату в гостинице.

Город спал, утомленный дневной суетой и вечерними забастовками. Кое-где одинокие пьянчуги орали похабные песни, громыхали доспехами патрули стражи да из открытых настежь окон доносились стоны любовников. Конец лета здесь на севере больше напоминал осень на пустошах. Ночной воздух дышал промозглой прохладой, а небо беспрерывно хмурилось. Не успели мы войти в гостиницу, как на улице начал накрапывать мелкий дождик.

Хозяин встретил нас подозрительным взглядом из-за высокой дубовой стойки, но ключ выдал без возражений. Напоследок Нави слегка заплетающимся языком поинтересовался, есть ли в этом заведении доступные девушки, чем окончательно вогнал доброго толстячка в ступор. Пришлось, извинившись, тащить его вверх по лестнице за шкирку.