Юлия Дэйкина - Сновидица и лис

— Ну конечно же не можешь. — съязвил он в ответ. — Только, когда сильно нужно, происходит чудесное исцеление, я все верно понял?

— Знаешь, что? — она сердито прищурилась. — Не собираюсь перед тобой отчитываться. Захочешь поговорить, найдешь меня на другом конце этой проклятой цепи!

Она многозначительно тряхнула наручником и отвернулась.

Слова действительно давались ей с трудом. Каждую фразу она произносила с расстановкой, так, что создавалось впечатление какой-то заторможенности. Так разговаривают те, кто только начал изучать чужой язык, в основном из боязни ошибиться. Ее слова были похожи на правду, и это раздражало даже больше, чем обман.

Фирлас молчал, стараясь не усугублять охватившее его раздражение. У него всегда были проблемы с контролем над гневом. Лишь в последние пару столетий наконец стало получаться не злиться по пустякам. Хотя возможно, он просто начал стареть. Долгоживущим эльфам тоже присуща старость, хоть и совсем не такая, как у других народов. У эльфов старилась только душа, тело же оставалось молодым и сильным.

Сейчас на вид ему никто не дал бы больше тридцати человеческих лет, но дух был так стар, что порой он чувствовал, как память и чувства угасают, сливаясь в какую-то мутно-серую невыразительную массу.

Но вдруг, произошло удивительное. Словно глоток свежего воздуха, в его жизнь ворвалось чудище. H’gash — «сердце тьмы», в переводе с современного языка его народа. Название, искаженное веками невежества. Да и упомянутой тьмы в ней не было. Умная, настойчивая, да что уж там говорить — совершенно безумная и удивительно красивая. Но, совсем не темная. По крайней мере, сравнивая бездну мрака, лежащего на его собственной душе, с ее молодостью и прямотой, он все больше склонялся назвать чудовищем себя.

И вот снова, под настороженным и слегка насмешливым взглядом прекрасных бирюзовых глаз, он ощутил себя последним негодяем. И правда ведь, не все ли равно, каким образом она обрела голос?! Главное, теперь можно было поговорить, услышать для разнообразия живую речь, вместо неловких попыток объясниться жестами. Но для начала стоило успокоиться. И отдохнуть.

А устал он чудовищно. Голова до сих пор гудела от удара камнем, благо боль немного компенсировалась приятным послевкусием мягких губ. Кто бы мог подумать, что он так бурно отреагирует на банальный поцелуй?! Нет, он конечно давно не общался с женщинами. В последнее время в силу обстоятельств приходилось избегать общения с соплеменниками. Но все же, терять голову от простого поцелуя в его то возрасте! Позор!

Фирлас молча отвернулся, всем своим видом давая девушке понять, что разговора сегодня не состоится. Нет, он конечно же не видел большой беды в том, чтобы поделиться с ней информацией. Даже наоборот, хотелось поведать ей все, что успел узнать о безликих и цели их путешествия. Помощь сильного сновидца в деле поимки дракона могла оказаться весьма кстати. А силой боги ее не обделили. Он почувствовал это, едва взглянув в ее сторону.

Но все же, девчонку стоило проучить!

В ответ Йена хмыкнула, а затем почему-то улыбнулась, точнее, попробовала улыбнуться. Ушиб на ее щеке успел еще больше напухнуть и посинеть. Похоже, что и болел он изрядно. Так что, вместо улыбки у нее получилась только болезненная гримаса.

По какой-то причине она по большей части терпела все агрессивные выпады в свою сторону. Не из-за того ли, что он имел неосторожность общаться слишком дружелюбно? А может, все из-за поцелуя, от которого ему не удалось удержаться. Девчонка могла принять на свой счет его внезапную страсть.

Если так, то лишняя осторожность не повредит, особенно если учесть наличие этого громилы, ее друга, который, кстати говоря, сразу показался ему весьма примечательной личностью. Мало того, что он умудрился как-то проникнуть в обоз и прикинуться одним из безликих, так еще и эльфским владел безупречно. И это во времена, когда даже дикие и городские эльфы, не говоря уж о рабах, говорили с акцентом. Так что на повестке дня у него теперь было двое — немая h’gash , умеющая говорить ее загадочный спутник.

От раздумий его отвлекла Сайена, протянув ему свою миску с едой.

— Держи. Ты почти ничего не съел. Нехорошо с моей стороны было лишать тебя ужина.

Он кивнул в знак благодарности и принял деревянную посуду из ее рук. Что-то в ее дружелюбном тоне успокоило его. Яркие, словно самоцветы, бирюзовые глаза на мгновение задержались на его лице, прежде чем скользнуть дальше, на звездное небо. И в их глубине, где-то на самом дне, позади неуверенной полуулыбки, он увидел странную тоску, так неуместно смотревшуюся на красивом лице. Почему-то его это поразило. Он уже привык думать о ней, как о взбалмошной девчонке, странном, порой смешном чудище, не осознавая того факта, что жизнь ее скорее всего была чередой унижений, ненависти и презрения. Ей посчастливилось выжить в мире, ненавидящем таких, как она. Одни боги ведают, как ей удалось остаться такой светлой.

Что-то такое было в этом ее взгляде… что-то из далекого и давно забытого прошлого. А может быть, из другого мира. Прозрачные, ярко бирюзовые радужки драгоценными камнями переливались в свете костра, то и дело, отражая огненно-оранжевые блики. Совсем недавно, в другом мире, он видел похожие глаза. И они заворожили его настолько, что впервые за сотни лет он позволил себе расслабиться. И жестоко поплатился за это…

Много долгих лет он искал в Гипносе синего дракона и его губительное пламя. Древний дух, когда-то служивший его отцу, исчез после падения Тиаммарана. А затем внезапно объявился почти двести лет назад в Гипносе. Разве мог он упустить такой шанс?!

Братья не поняли его одержимости прошлым и отказались помогать. Лисы, его друзья и соратники, тоже не сумели разглядеть возможности и попытались его урезонить. И тогда он ушел. Бросил все и отправился по следам зверя в надежде приручить его с помощью заговора, оставленного отцом.

Но дракон, казалось, сошел с ума. Год за годом он появлялся в самых неожиданных местах, уничтожая себе подобных. Все, кто попадал в его пламя, навсегда исчезали из мира снов. Сновидцы, духи, даже порой обычные люди, имеющие сильную связь с Гипносом. Куда девалась их энергия, он никак не мог понять. Обычно, если дух погибал, он просто возвращался в Гипнос, и возрождался в каком-то другом виде. Сновидцы же и простые обыватели вообще не должны умирать во сне. При любой опасности они должны просто проснуться.

Однако, до него доходили слухи об участившихся в последнее время странных смертях, когда поутру родственники и друзья обнаруживали лишь остывшее тело без каких-либо признаков насильственной смерти, но с чудовищными рубцами от ожогов. Несомненно, случаи эти были связаны с сапфировым драконом и его пламенем.