Александр Бочков - Что желает дракон. Рубин на удачу (СИ)

Утро не принесло каких то неожиданностей: встал с рассветом и на автобус. Простоял полтора часа, наблюдая – все тихо. Значит мне повезло. Вышел из ворот; дошел до лежки засады. При свете дня заметил, хоть и слабые, следы уходящих "окруженцов". Пошел по ним, хоть и ежеминутно проверяясь – за ночь могла появиться какая-нибудь гадость. Но, видно милостива с утра ко мне Зона – прошел по следам и ни одной аномалии не пришлось обходить. А вот и место боя. Другого бы вырвало, наверняка, а меня лишь слегка замутило – приходилось видеть места бомбардировок и ракетных обстрелов. Да… – тут кто то явно порезвился от души ! Растерзанные тела, оторванные конечности, вывалившиеся внутренности; оторванные головы и кровь – везде следы крови, еле впитавшейся в сухую твердую землю Зоны. Трое человек. Пошли в обход за чужой смертью, а встретили смерть. Свою смерть... Кто же их так ? Кто бы не был – ему, или ей тоже досталось прилично: крупные бурые кляксы вели в ближайшие подлесок. Ноги сами понесли меня по кровавым следам. Ты куда поперся – идиот ! – завопило сознание. Ничего страшного – это уже подсознание вступило в полемику… А я – я просто шел по следам…

Шел по кровавым следам не долго – метров триста. Полянка; вывернутое с корнем громадное дерево; яма под корнями. Возле ямы, на боку лежит монстр – хозяйка Зоны на этой земле. ХИМЕРА ! Самое смертоносное; самое агрессивное существо ! Кровосос, по сравнению с ней – ребенок ! Стремительная; чудовищно сильная; почти неуязвимая; владеющая искусством невидимости; кошмар и невероятная притягательность грации – это Химера ! Ожившие кошмары Бориса Виладжо. По телу пробегали судороги; лапы подергивались в конвульсиях. Услышав мои шаги, пыталась подняться, но не смогла: все последние силы ушли на то, чтобы слегка оторвать уродливо-прекрасную голову от земли. Силы кончились, морда со стуком рухнула на серую от разложившихся костей землю. А я стоял, не в силах оторваться от зрелища сколь чудовищно-безобразного, столь и невыразимо прекрасного ! Правда со мной бы не согласились те, кого монстр разрывала на части в пару мгновений ! Что ж – каждому свое…Я жив; она умирает – почему бы не восхититься грацией чудовища – такое выпадает всего один раз в жизни и далеко не каждому !

От живота чудовища отделился искрящийся разноцветный шар, побольше баскетбольного и покатился ко мне. Ствол АКМа уставился в катящийся, сверкающий шар, но палец не спешил нажимать на курок – я пока не видел угрозы своей жизни. Но был начеку: слух и зрение на пределе и на все 360 градусов ! Чем ближе подкатывал ко мне шар, тем четче проявлялись в нем контуры чего то внутри. А слух уловил жалобное пищание, усиливающееся с каждым метром приближения шара. Метра за полтора до меня шар остановился; то, что было в нем, встряхнулось и свечение с искрами исчезло. На меня уставилось жалобно пищащее создание, в котором, с большим трудом, можно было увидеть черты взрослой особи. Бедное, маленькое создание: потерявшее мать; оставшееся одно в этом безжалостном мире; испуганное; ничего не понимающее, дрожащее и оттого напуганное до ужаса…

Присел, не отводя глаз от матери; вслушиваясь в тишину. Ничего, только жалобный, перепуганный, умоляющий писк детеныша. Припала к земле; прижала еще не такую ужасную мордочку к лапам и запищала сильнее и жалобней, ходя куда уж жалобней – и так сердце кровью обливается ! Протянул к детенышу руку. Оно подползло к руке, продолжая пищать; лизнуло мою руку раз, два, три… И я почувствовал в этом все: и ВЕРУ и НАДЕЖДУ и ЛЮБОВЬ ! Взял в руки, поднял. Ты кто у нас ? Конечно же девочка ! И почему я не удивлен ?! Наверняка химера произошла от женщины…

Опустил детеныша на землю. Она потерлась о мои штаны и легла у ботинка, положив мордочку на носок. - Ты наверное голодная ? - машинально произнес негромко. "Девочка" подняла мордочку, глянула на меня багрово-красными глазами, но, по человечески умными и что то пропищала. Сейчас я тебя покормлю… Накормить кашей ? А может ей еще рано ? Тогда сгущенкой – самый раз. Снял рюкзак, достал самочке сгущенку, а себе – плитку шоколада. Развернул, достал фольгу, вынул нож. "Девочка" отчаянно запищала – НЕТ ! – заверещала очаянно ! – Да не бойся ты – я тебя не обижу. Буду кормить, защищать и… может, даже, любить… добавил негромко. Верещание как отрезало – самочка что то пропищала в ответ…

Вырезал в земле неглубокую ямку, примял в ней фольгу (получилось блюдечко), налил туда полбанки сгущенки. Взял за шкирку "девочку", поднес к сгущенке, ткнул носом. Дите возмущенно пискнуло, но, облизало нос и накинулось на вкуснятину. А я, в это время, умял шоколад. "Девочка" вылизала все и вопросительно подняла мордочку – еще будет сладость ? – А не лопнешь ? - проворчал я. Она замотала мордочкой. Смотри ты – понимает – удивился я. Ладно – вылил остатки на фольгу. Вскоре фольга блестела чистотой, как новая. Нагнулся, поднял – пригодится для нового блюдечка. Самочка улеглась мордочкой на ботинок, довольно пискнула. Есть контакт… А что дальше ?...

Что мне с ней делать ? Оставить здесь умирать ? "Девочка" подняла мордочку и замотала отчаянно, глядя в глаза. - Я тоже так думаю – не дело тебя здесь оставлять. Хоть ты и хозяйка Зоны, но пока маленькая – сожрут и и не подавятся. Самочка закивала головкой, соглашаясь. Значит надо брать тебя с собой: кормить заботиться, защищать. "Девочка" поднялась, встала на задние лапы, передние положила на ногу, вытянулась – Ты моя мама. Я тебя люблю ! – раздалось у меня в голове так отчетливо, что я вздрогнул. Нагнулся, погладил по пока еще мягким костяным пластинкам – Я не мама – я папа. Папа главнее, старше, сильнее. А ты – моя дочка. Буду звать тебя ХИМА. Я тебя тоже… запнулся на секунду – тоже люблю. Слушайся папу во всем ! Папа… Папа сильнее… Я Хима… Папа любит Химу… Слушаться папу… Голос в голове угасал… Вот это я попал ! И мысли читает и свои передает. Хотя насчет читает – это вряд ли – скорее чувствует, как эмоции. А может и читает…

Хима уснула у меня на ботинке. Присел, погладил по мордочке, лобастому лбу, загривку, спинке… Девочка пискнула, довольная во сне… А химера по прежнему дергалась, никак не умирая. Осторожно снял с руки перчатку, переложил на нее мордочку Химы и поднявшись, направился к химере. Подошел, встал невдалеке, возле морды. С трудом убрав с глаз серую поволоку смерти чудовище взглянуло мне на мгновенье в глаза. И столько успел я увидеть и почувствовать ! И адскую боль в мышцах и внутренностях; и горечь того, что умирает; и страдание от того, что оставляет дочь в этом мире, где без матери ей не выжить и надежду на то, что самый главный ее враг сохранит жизнь ее девочке, раз обещал… Пристрелить, чтоб не мучилась ? На глазах у дочери ?