Андрей Попов - Охотничий пес (СИ)

Это было... предчувствие.

Как всегда, его разбудил сигнальный гудок телеграфа. Он, продолжая какое-то время неподвижно лежать, уставившись в потолок, перебирал в уме промелькнувшие на границе сна волнующие его образы. Иен с превеликим трудом встал с кровати, сдерживая рвотные позывы и головокружение, сопровождающееся метеоритными зарницами в глазах, зажег свет в лампе, выхватывая из затхлой тьмы настенные часы, и хрипловато констатировал:

- Одиннадцать ночи...

Он подошел к телеграфу и взял напечатанную ленту.

Очередное зверское убийство.

- Вставай, Маркус, - сказал он.

Маркус перевалился на другой бок, закрываясь одеялом, и продолжил подремывать. Иен вошел в ванную комнату смыть остатки тревожного сна. Встретившись лицом к лицу со своим отражением, он отметил, что сегодня выглядел хуже обычного: заспанные глаза были в кроваво-красную паутину капилляров от недосыпания, нижняя губа была разбита, а переломанный нос заклеен пластырем на пол-лица. Сегодня ранним утром им пришлось опять выйти на дело, несмотря на то, что только вчера они ловили мага-Исхода.

Мэр города приказал перекрыть проезды на "Адель-ленд" и развести мосты, потому что к острову подтягивались протестующие магоненавистники и родственники погибших в руинах аэродрома с раннего утра. Полицейские гоняли их все утро, в то время на другом конце Каннескара произошел взрыв.

Вчерашний всплеск магической энергии Исхода взбудоражил магов всего города, и в приступе магической эйфории один такой, Олли, пошел в разнос. Он работал техником в банке, чинил вычислительную аппаратуру. Вдруг этим утром у него сорвало башню, и он попытался ограбить банк, в котором проработал уже двадцать с хвостиком лет. Поскольку он был совершенно неадекватен, Иен застрелил мага. Но прежде ему изрядно пришлось с ним помучиться, так как он взял сотрудников банка и простых посетителей в заложники. Олли удалось ранить нескольких полицейских, но никто больше, слава Богу, не пострадал и не был убит, а вернувшись в гостиницу, все завалились спать без задних ног.

Размышления охотника перебил еще один сигнальный гудок телеграфа.

Он вернулся в комнату и взял напечатанную ленту.

Он перечитал сообщение дважды.

Дисциплинарный суд над ним по делу мага-Исхода был назначен на конец лета.

- Вставай, у нас дела, - повторил Иен.

Он неспешно оделся в фисташковую сорочку, темные брюки, туфли и завязал на шее сиреневый платок. С прикроватного комода взял секретарский жетон и револьвер в кобуре на ремешке, и оставил Маркуса одного, набросив черный шерстяной плащ на нефритовых пуговицах себе на плечи.

- Вставай, - громко сказал он, постучав в дверь номера неофитки.

Иен спустился в харчевню, где еще было полным-полно клиентов-полуночников.

Полуночный ужин ему принесли быстро - вкусный морковный крем-суп, жаренный на оливковом масле хлеб и поджаристый стейк из свинины. С тоской он представлял как все это пахло, но сейчас из-за травмы носа он совершенно не чувствовал запахи и вкусы, и мир стал, как фотокарточки, черно-белым и безысходным. На дело они отправились час спустя на присланной заждавшимся их Эрнстом полицейской самоходке. Ревел двигатель броневика, в кузове пассажиров подбрасывало, а сквозь решетчатые окна вспыхивал свет редких ночных фонарей с промозглой от мороси улицы.

Наконец, через полчаса они прибыли в Приют.

Они покинули броневик, и тогда над ними вырос бетонный многоуровневый дом с множеством деревянных балконов, над которыми покачивались на ветру струны веревок для сушки постиранного белья, отхлестывая мокрые шлепки и хлопки. В окнах горел свет, жители дома в поздний час не спали. Желтый серп луны полизывал грязноватые бетонные стены, выглядывая из-за свинцовых туч.

Лоренсена Иен заметил не сразу.

Тот стоял под проржавевшим козырьком в кромешной тьме, ниспадающей от навеса тени, и только огонек сигареты предательски выдавал его местоположение.

- Наконец-то, - угрюмо буркнул он. - Вы могли бы еще до рассвета дотянуть.

- Детектив-инспектор, давайте вы обойдетесь без комментариев, и мы сразу пойдем внутрь? - устало попросил Иен, не горя желанием вступать в словесную перепалку.

- Отчего бы не пойти? - он бросил недогоревший бычок, придавив носиком туфли. - Мне не терпится вам показать кое-что интересное.

- Надеюсь, оно интереснее того случая с той беременной чудачкой инолюбкой.

- О, я обещаю, вам понравится.

- Что-то я сомневаюсь...

Они поднялись по подгнившей деревянной лестнице на верхний этаж, где было сыро из-за прохудившегося потолка, и на плиточном полу образовывались лужицы накапавшей дождевой воды. От квартиры, где произошло убийство, разило смертью, что дышать стало трудно. Кухня была огорожена фанерным перекрытием от спальни, на полу, выложенном шахматной доской плиткой лежал перевернутый обеденный стол вместе с остатками еды и разбитой посудой.

Рядом лежали двое малолетних мальчуганов со вспоротыми горлами и поджаристая женщина с лошадиным лицом (ее розовато-серые внутренности выпадали из разрезанного живота в растекшуюся лужу крови), в жилистых пальцах она мертвой хваткой удерживала тяжелую чугунную сковороду. Отец семейства, толстоватый капеллан, валялся поодаль от всех лицом вниз с тупой раной на затылке.

Над побелевшими телами вились мухи.

- Кто же их так? - спросила Ханна, когда ей удалось подавить рвотные позывы.

- Они сами, - заявил детектив, передавая Иену в руки планшет с заметками магов-криминалистов о проведенном досмотре места преступления. - Капеллан напал на двоих сыновей с кухонным ножом, - он указал на лежащий рядом с капелланом окровавленный нож. - Супруга бросилась на него со сковородой, а сыновья пытались драться.

- Вы уже опросили соседей? - осведомился Иен.

- Еще бы. Соседи слышали все, и случилось это еще вчера.

- Вчера?! Они сообщили о случившемся в полицию только сейчас?

- Это диаспора марианского прихода, Маршак, они все здесь религиозные фанатики поголовно. Они посчитали это одержимостью злыми силами и...

- ...Они выжидали суточный цикл, - понял он, и, глядя на вопрошающего детектива, пояснил: - По правилам Старой церкви, если Лучафэр вселиться в человека, то он может находиться в захваченном теле не более одних суток, двадцати четырех часов, после чего возвращается восвояси в Тартар. Если кто-то приблизится к жертве одержимости раньше выдержанного карантинного срока, дьявол переметнется в него. Церковники принимали за одержимость лихорадочные припадки, инсульт, эпилепсии, ночной ужас и лунатизм... Клирик запирал такого "одержимого" в крипте храма, и в антисанитарии без медицинской помощи, человек частенько умирал, после чего оставалось только его похоронить по всем церковным канонам.