Софья Потоцкая - Титаномахия

Он несколько мгновений в упор смотрел на Анджелу, которая немного растерялась, не представляя, чего можно ожидать от этого странного человека. Он просто сбил девушку с толку. Никогда еще люди так не смотрели на нее. В этом взгляде была какая-то непонятная смесь тоски и радости. Будто бы он очень-очень рад был видеть Анджелу, но не хотел этого показать. Но почему, девушка не могла даже представить. Поэтому она вежливо поклонилась в ответ на его учтивый поклон и осторожно спросила:

— Вы хозяин этого чудесного магазина?

— Я. А ты находишь его чудесным? — мужчина улыбнулся.

И тогда Анджела поняла все.

Между красиво очерченными немного бледными губами мелькнули клыки, едва ли не вдвое длиннее, чем у самой Анджелы. Вампир. Она вздрогнула и улыбнулась в ответ, немного наивно, по-детски выставив острые зубки. Этому вампиру было уже далеко за сто. Взрослый, сильный, он внушал малявке-Анджеле чувство благоговения и преклонения перед его могуществом, скрытым до поры, но и не требующим никаких демонстраций.

Девчонка пролепетала что-то вроде «какая приятная неожиданность». Вампир еще немного поглядел на смущенную Анджелу и спросил:

— Что ты хочешь купить?

Анджела довольно быстро оправилась от удивления и ответила, что ей бы нужно что-нибудь получше «вот этого», — девушка протянула вампиру свою булаву. Он покрутил оружие в руках и положил на прилавок.

— Это не годится для тебя. Подожди минуту, — сказав это, вампир вышел из комнаты. Прямо сквозь стену.

Его не было ровно минуту. Вернувшись, вампир подал Анджеле оружие. Девушка взглянула и ахнула. Это была та самая дубинка, которая так приглянулась ей в эльфийском магазине.

— Но…

— Это самое лучшее, что я могу тебе предложить, — вампир взял старую булаву Анджелы и швырнул ее куда-то в угол за прилавок. — Двести золотых.

— Двести? — глаза Анджелы стали похожи на два желтых блюдца. Она понимала сейчас, что вампир просто купил эту дубинку у эльфа. Для нее. Купил за шестьсот золотых. А Анджеле отдает ее за двести. Это очень щедрый подарок. Очень.

Девчонка замялась, подавая ему мешочек со своими несчастными двустами монетами. Но вампир так уверенно забрал у нее деньги, что Анджела поняла — это действительно подарок.

— Я не знаю, смогу ли я отблагодарить тебя чем-то… — робко начала она. Вампир мягко улыбнулся ей.

— Сможешь. Просто не задерживайся в этом городе надолго. Уезжай.

— Но… Почему?

— Потому что здесь не любят вампиров. И еще: ты окажешь мне огромную услугу, если не будешь улыбаться на всех подряд. Нельзя этого делать, дурочка. Тебя же убьют как-нибудь за это. Торпор — это не та вещь, которую стоит пробовать на себе.

— Просто у меня очень важное задание.

— Поскорее заканчивай свои дела и уезжай.

— Хорошо. Но когда-нибудь я обязательно отплачу тебе за эту услугу.

— Когда-нибудь, — согласился вампир и улыбнулся девчонке.

— Когда чуть подрастешь… — добавил он в пустоту после того, как дверь за молодой вампиршей закрылась. — Ты главное выживи, малявка.

Анджела вернулась в таверну сияющая. Войдя в комнату, она увидела спутников. Злой Ван лежал на кровати и жаловался на судьбу. Ярко и образно разъясняя Гору, что пятый ранг — самая ненужная вещь на свете. Тем более, когда сам ты — Четвертый.

— Ну вот ты подумай, Гор, зачем он явился на этот турнир? Какой бес его принес, этого Пятого? — надувшись, бухтел храмовник. — Без него, наверное, никак не обошлось бы. А я выбросил на ветер пятнадцать золотых. И куда только Богиня смотрит…

Гор молчал, периодически цокая языком и хмыкая. Гном был идеальным слушателем. Он никогда ничего не говорил, но не забывал время от времени вставлять междометия и сочувственные восклицания. Вот и сейчас Гор сидел на полу и, слушая храмовника, что-то мастерил.

— Ать, демон! Ать, супостат! — задумчиво откликнулся гном на слова Вана о Пятом. Долгие три года, проведенные рядом с экспрессивной Анджелой, научили Гора искусству слушать. И снабдили его словарный запас целой сворой слов-паразитов и ничего не значащих междометий: «ага», «угу», «ох ты», «право слово», «ей-богу» и прочее и прочее, и многое другое.

— Всем привет, — радостно воскликнула вампирша и тут же сунулась к гному, — ты чего это делаешь?

А гном действительно занимался чем-то странным. Он раскрыл свой объемистый рюкзак и, выпотрошив его, разложил перед собой все свои вещи. Здесь был арбалет, куча разноразмерных шурупчиков и гвоздиков, всевозможные пилочки, отверточки и молоточки. Гор все это тщательно рассортировал по кучкам и теперь, что-то подпиливая, подкручивая и приверчивая, соединял в одно целое… арбалет и складную табуретку. Анджела взглянула и опешила.

— Ты чего это, Гор? Зачем табуретку-то испортил? На ней ведь еще сидеть можно.

— Ничего я не испортил, много ты понимаешь, ей-богу, мастер нашелся. Все тут верно должно быть. Не мешай.

— Ну и пожалуйста. Только не проси меня показать тебе эльфийскую булаву, которую я себе купила.

Гор фыркнул:

— Да ладно тебе… Купила она эльфийскую булаву. Это где ж таких деньжищ набраться, скажи пожалста? Чтоб булавы у эльфов каждый день покупать.

— Ты чего это, не веришь что ли? Да купила я!!

Гор покачал головой, всем видом показывая, что не верит.

— Сил моих дамских больше нету разговаривать с тобой!! — воскликнула вампирша и брякнула на коленки Гору обновку.

Ван утешился только на следующее утро, когда вспомнил о своем новом мече. Позавтракав, он осторожно вынул оружие из рюкзака, размотал рубашку, в которую был завернут меч, и подставил клинок под луч солнца. Ослепительным блеском засверкала узорчатая сталь. Тонкие прожилки ее были подобны резьбе. А отливы металла ярки, словно само солнце. Этому мечу не нужны были украшения. Лишь один небольшой рубин сверкал на рукояти кровавой каплей.

Четвертый все утро пропрыгал на заднем дворе таверны, тренируясь и заодно опробуя новый меч. Лицо Вана сияло радостью. Никогда в жизни он не держал в руках ничего подобного. Необыкновенная легкость, послушность клинка грела душу храмовника, словно яркий живой костер. Меч этот как будто помогал хозяину, сам оказываясь именно в том месте и в то время, которое нужно было Четвертому.

Храмовник внимательно осмотрел клинок со всех сторон, пытаясь отыскать метку мастера, сделавшего это чудесное оружие. Но как он ни старался, найти ничего так и не смог. «Кто же сделал тебя, мой стальной друг»? — думал Ван, любуясь переливами клинка. Поразмыслив еще несколько минут, Четвертый вдруг вспомнил, что давным-давно слышал о том, что очень известные и искусные оружейники вовсе не ставят клейма на свои творения. Их рука и их мастерство узнается и без всяких отметок. Ван хмыкнул и, не откладывая дела в долгий ящик, отправился к ближайшему кузнецу.