Вера Чиркова - Приманка

— Держись, Гили, — поцеловала я ее и стряхнула повисшую на светлых ресницах слезинку. — И помни, мы с Луизьеной думаем, как тебе помочь.

Над дверью позвонил крохотный серебряный колокольчик, возвещая о появлении послов императора. Муж тотчас подхватил меня под руку, увлек в сторону:

— Пора.

Через миг я оглядывала незнакомую гостиную, по знакомому сочетанию ароматов лимона и мяты догадываясь, куда принес нас магический путь.

— Вели!.. — уже бежала от окна непривычно рыжеволосая дама, и сердце знакомо согрели забота и сочувствие, горевшие в голубых глазах.

— Тетушка!.. — ринулась я навстречу, но сильные руки мужа не отпустили, обвили стальным объятием, притиснули к крепкой груди.

— Родная… — В глухом рыке этого простого слова было столько нежности и боли, что я растерялась и даже испугалась, попыталась развернуться, но сумела лишь повернуть голову.

К моему виску тотчас прижались горячие губы, и Танрод, глубоко, как зверь, втянул ноздрями воздух, словно запоминая меня или признавая своей.

— Вели, не плачь, — гладили мое плечо добрые ладони Луизьены. — Идем, выпьешь чаю, успокоишься, потом поговорим. Мы тут уже кое-что придумали. Не волнуйся, не оставим нашу девочку этому коршуну.

— Да я в этом не сомневаюсь, — всхлипнула я, только теперь поняв, что заливаюсь безутешными слезами. — Но как ей пережить этот разговор? Как смотреть в глаза отцу, отдающему ее в заложницы, как потом требовать послушания от стражи, если сейчас ее отдают, как самую бесправную рабыню?

— Вот поэтому я буду рядом с ней, — поцеловав меня еще раз, сообщил Танрод. — А вы спокойно пейте чай, обдумывайте планы и не забывайте про мои возможности.

— Трудно забыть то, чего не знаешь, — лукаво улыбнулась Луизьена и получила в ответ насмешливый взгляд магистра:

— Вели знает все.

Отпустил меня и исчез, по обыкновению мгновенно и без всяких маханий руками.

— Высшее позволение получено, — подвела итог тетушка, крепко ухватила меня за локоть и повела к столу. — Но пока не выпьешь мятного чая — никаких разговоров. А к тому времени вернется Генри и привезет матушку Мелисанту, она же не умеет прыгать из дворца во дворец, как кузнечик.

— Между прочим, — невольно улыбнулась я, — ты пытаешься подшутить над главным императорским дознавателем… и этого я не говорила. Не думаю, что разрешение распространялось на столь важные секреты.

— Вот как… Ну, нечто подобное я и подозревала. Бедная моя Эвелина, могу представить, как нелегко тебе пришлось.

— Ему было не слаще, — не приняла я несправедливого упрека в адрес любимого мужчины. — Но зато теперь я точно знаю, на что он способен, а чего не сделает никогда. И еще, Луиза…

— Зови меня Лиза.

— Хорошо. Я до недавнего времени не знала, что маги не имеют права вмешиваться в дела императора и оспаривать его решения. Такой у них договор. А Танрод пошел против… ты понимаешь?

— Да. Про это правило я знаю, и можешь не волноваться за мужа, — твердо глянула мне в глаза Луизьена. — Никто никому его не выдаст. Хотя до сих пор не было причины нарушать этот закон, ни один из членов императорской семьи не принимал таких важных решений, не посоветовавшись с цитаделью. Но о магах лучше не говорить, они не любят открывать простым людям свои тайны.

— Лиза, ты же знаешь, что я теперь тоже маг? И Танрод водил меня в Саркан знакомить с сородичами. Я их рассмотрела — беззаботны, спокойны и веселы, разве таких проймешь чужой бедой?

— Я уже набросала наметки на три плана, но ты подсказала мне четвертый, — прищурившись, побарабанила пальцами по столу тетушка, и мне пришлось спрятать огорченный вздох.

Планы, придуманные мадам Бенро в таком вот настроении, всегда отличались авантюризмом и наглостью. Они требовали от исполнителя не только лицедейских талантов, но и полной отдачи всех умений и сил. И не только телесных, но и душевных.

Поэтому я на них обычно соглашалась очень неохотно — когда не было другого выхода.

А его, как вскоре стало ясно, как раз теперь и нет. Присоединившиеся к нашему совету лорд Генри и матушка Мелисанта считали точно так же.

Заменить Гили другой девушкой мы не могли, тогда придется снимать с нее кольцо, и это сразу поймут в Саркане. Подменить герцога еще труднее, он обвешан амулетами и обезопасил себя различными паролями, которые придумал на все случаи жизни. Подстроить нападение и выкрасть Гили прямо из ее покоев мы, конечно, могли, но тогда Бетдино потребует согласно уговору вторую принцессу, юную мечтательную Наэльсину, и на такое никогда не пойдет Онгильена. Хотя сестры видятся нечасто — Наэльсину отец после гибели жены отправил на воспитание к своей сестре, герцогине Гранорской, — но Гили нежно любит маленькую тихую девочку, с которой когда-то играла в прятки. А кроме того, император непременно пожелает, чтобы магистры Саркана нашли и выдали ему похитителя.

Были еще планы, как скомпрометировать герцога или силой заставить его отказаться от своих претензий, но все они на поверку оказались ненадежны. Чересчур упорно наместник юго-восточных пределов двигался к своей цели и слишком хорошо вооружил и обучил разросшееся войско, чтобы кому-то пришла в голову безумная идея спустить с цепи эту армию. Это только такие властолюбцы, как Бетдино, считают чужие судьбы и жизни простых людей мусором под ногами, а нам нужно предпринять все возможные меры, чтобы он никогда не сделал этого шага и не пострадал ни один невинный житель империи.

— Ну, придумали что-нибудь? — часа через три, когда мы уселись за обеденный стол, появился из портала хмурый Танрод.

С ним пришел бледный Кэрдон, и тетушка тут же засуетилась. Добавила в его кресло подушечек, налила рюмку заветного бальзама, подвинула гусиный паштет и перепелиные яйца, фаршированные драгоценной белой икрой.

Танрод за это время уселся на стул рядом со мной, приобнял одной рукой и, никого не стесняясь, нежно поцеловал в уголок губ.

— Поешь, — шепнула я, догадываясь, что на императорском приеме ему кусок в горло не лез.

— Обязательно, — принялся он за еду, но уже через несколько минут начал хмуро рассказывать: — Этот подлец очень хорошо подготовился, и самое главное — обвинил во всем его императорское величество Сибериуса. Якобы тот потакает глупым капризам легкомысленной девчонки, которая вертит им как пожелает. И ведь никаких доводов против не приведешь, со стороны все так и видится.

— Со стороны всегда кажется, будто все можно решить легко и просто, — печально вздохнула матушка. — А если попытаться устроить так, чтобы никто не пострадал, то сразу вылезает куча неувязок. Это как дикобраз в мешке: как ни крути — колючки с какой-то стороны непременно видны. Поэтому придется принести в жертву чью-нибудь репутацию, иного пути мы не нашли.