Екатерина Бердичева - Художник. История первая. Рубиновое сердце (СИ)

- Действительно, Саминьш. - Проговорил Иржи непонятную фразу и поднялся. - Ложись, спи. Утро вечера мудренее.

Покачнувшись, он подошел к двери и взялся за ручку.

- Ничего не было, Юдифь! Мы просто поговорили.

Девушка зевнула:

- Не было! - развернулась и упала на кровать. Через секунду она спала крепким сном.

- Вот и все. - Иржи закрыл за собой дверь и, будто старик, зашаркал по коридору к себе в номер.

А там, на удивление, было сумрачно и безлюдно. Иржи подошел к окну в гостиной и, не включая свет, раздвинул тяжелые шторы.

- Просто бесконечная ночь! - сказал он вслух луне, равнодушно висящей все на том же месте.

Он дошел до кресла и упал в него, расстегивая рубаху. На светлой коже резко белел круглый медальон. Иржи взял его двумя пальцами и посмотрел на переплетенные змеи? Ветви? А над ними, почти касаясь ушка с продернутой нитью, неярко сияла небольшая корона. Художнику, в свете обманчивого ночного светила, вдруг показалось, что на этой маленькой короне блестят символы, которых он не разглядел днем. Он снова встал и подошел к окну, подставляя загадочную вещь под лунный свет. Несомненно, по нижнему краю шли какие-то, похожие на арабскую вязь, письмена.

С отвращением сняв с себя в спальне торжественную одежду и бросив ее на стул, Иржи пошарил в своем саквояже. Там, в отдельном отсеке, лежало сильное увеличительное стекло для разглядывания камней, ювелирных украшений, а также установления подлинности некоторых картин. Поскольку его, как отличного специалиста, периодически приглашали для консультации при покупке шедевров знакомые состоятельные люди. Причем, не бесплатно, поскольку его заключения ценились наравне с музейными.

Художник босиком прошлепал к окну в спальне, с силой отдернув мешавшую штору. Подставив медальон под холодный лунный свет, он приблизил лупу, выстраивая четкость изображения.

- Что за ерунда? - воскликнул он, обнаружив, что, надпись, похожая на арабскую вязь, наливается серебром и как бы движется, заходя за плоское изображение короны и выплывая обратно. - Не может быть!

И он стал старательно приглядываться к узору, пытаясь понять, кажется ему, или на самом деле буковки меняются местами.

И не сразу понял, вглядываясь в строку, что в его голове начинают складываться какие-то слова. Иржи, боясь потерять ускользающую суть, схватил лист бумаги, карандаш и стал быстро записывать. Наконец, отложив карандаш в сторону и выпустив медальон из пальцев, он смог прочитать: " Ушедшее время вернется , и сердце дракона проснется". Снова взяв лупу, художник внимательно пригляделся к переплетенным на рисунке веточкам. Теперь он ясно видел, как два дракона словно бы обнимают друг друга крыльями и лапами.

- Господи! - простонал он, встав перед окном в лунных серебристых лучах. - Я-то тут при чем?!

За окном, в ночной тишине, дружно заливались соловьи. А внизу, на праздничном приеме, гремела музыка.

У входной двери кто-то шуршал и толкался. Иржи сходил в спальню и надел халат. Потом подумал, взял кочергу от камина и встал напротив. Наконец, дверь распахнулась, и в гостиную спокойно вошел охранник Йожеф Фаркаш. Протянув руку, он включил свет. На него смотрел господин Измирский в халате с металлическим прутом в руке. У Фаркаша широко распахнулись глаза:

- Я же вас только что оставил в зале вместе с господином Бернатом Измирским! Как Вы успели попасть сюда вперед меня и уже даже раздеться?

Иржи усмехнулся и бросил в угол кочергу.

- Это все дом! Заходи, Йожеф, переодевайся. Спать еще не хочешь? Нет? Тогда давай смотреть телевизор!

На высокой правой башне стояли, глядя на луну, черноволосый молодой человек и худенькая девушка с серебристыми волосами. Они держались за руки.

- Милый, как ты думаешь, он не сбежит?

- Нет. Но сегодня в нем проснулась наследная магия. Он это понял и принял.

Удивительно, но ни в одном из наших потомков она так и не проявилась, кроме наших воплощений.

- Но мы так и не смогли ни разу использовать свой шанс, снова влюбляясь друг в друга и снова забывая о проклятии. Как ты думаешь, может, Боги смилостивились и решили через него нам помочь?

- Но он ничего не умеет и тратит слишком много сил на всякую ерунду!

- Придется провести обряд инициации. Я не думал, что спящее во многих поколениях наших потомков волшебство проснется в столь разбавленной крови. Но мне, по своей глупости застрявшему в этом затерянном мирке, его жизнь и сила просто необходима!

- А я, милый?

- Прости. - Он нежно поцеловал ее в подставленные губки. - Нам без него не освободиться. И он - последний. Наш последний шанс.

Молодой человек поднял голову и посмотрел в ночное небо.

- Там, между двух маленьких звездочек, спрятан наш светлый мир. Высокие крутые пики и зеленые, отлогие склоны. Фиолетовое небо и два солнца: голубое и оранжевое. Зеленые быстрые реки. Помнишь, как красиво цветут лилии на горных уступах? Когда мы с братьями были маленькими, то лазили за ними для мамы.

- Упасть не боялись? - улыбнулась девушка.

- Ну крылья -то у нас с рождения!

И он обнял призрачной рукой ее прозрачное плечо.

В гостиной, подсвеченной торшером, за столом друг напротив друга, сидели двое людей. На столе, в ведерке со льдом, стояла бутылка шампанского и разнообразные фрукты. И у мужчины, и у женщины в руках были бокалы с покалывающим нос напитком.

- Ваше здоровье, Эстер! - мужчина приподнял бокал, глядя женщине в глаза.

Она мягко усмехнулась:

- И ваше, Бернат!

Они отпили вино.

- Ваш брат не будет Вас искать?

Бернат проницательно посмотрел на женщину и ответил, наблюдая за ее реакцией:

- Нет, думаю, он обрадовался, что мы ушли вместе, и сразу побежал к своей долголетней страсти.

Эстер вопросительно приподняла бровь. Мужчина прикрыл глаза, растягивая паузу и смакуя напиток.

- Великолепное шампанское! - наконец, изрек он. - Приятный, терпкий аромат. А Вам песни кто-то пишет?

- Хотите предложить свои услуги в роли сочинителя баллад? - усмехнулась женщина. - Я пишу их сама. Так, как нравится мне. Иногда заказываю тексты у одного столичного стихотворца.

- И кому же были посвящены две последние песни?

- Как? Вы разве не догадались? - Эстер тоже умела держать паузы и не отвечать на каверзные вопросы.

Бернат покряхтел, догадавшись, что его обыграли.

- Вероятно, дочери нашего уважаемого мэра?

- Именно.

- Но тогда почему "ты нужен мне" и "вернись, любовь"? Согласитесь, странное обращение женщины к женщине.

- Есть такой художественный прием, как обращение от чужого имени.

- И от чьего имени Вы обращались?

Женщина поморщилась:

- Вы как-то чересчур дотошно выспрашиваете, словно в моих словах услышали личную заинтересованность.