Екатерина Оленева - Черная королева (СИ)

– Что ты себе позволяешь?

– Действительно интересует? Отвечу. Всё, что захочу. Например, делаю то, в чём ты сейчас крайне нуждаешься: позволяю себе немного проветрить твои затуманенные властью мозги. И не нужно делать такого лица, малышка. Чем бы там сегодня не закусывала, следует поменять рацион. Скажи, как ты собиралась объяснить окружающим пропажу бравого маршала?

– Я вообще не думала ничего никому объяснять.

– Вот! В этом твоя главная ошибка, огненная ведьмочка. Я люблю тебе за ту стихийную силу, что так созвучна моей собственной. Но у стихий есть один существенный недостаток – они не имеют привычки думать.

А думать следует. И вот о чём: тебя видела с Файером стража. И, что важнее, дочь.

Девочка явно неравнодушна к сему господину. Это заметно невооружённым взглядом. Она нескоро простила бы тебе его исчезновение. Тем более, как у некромантки такого уровня, как наша светлая принцесса, всегда есть возможность втайне вызвать унылый призрак и сколько угодно пытать его на повод прискорбной кончины. А у тебя, в отличие от неё, уже не будет никакой возможности заставить его молчать.

То, что он был прав нисколько не умеряло злости. Только подпитывало её.

– Ты прав. Не стоит его убивать – так. Убьёшь его на поединке.

– О! Я умилён вашей верой в мои способности. Я, несомненно, могу убить маршала. Но не стану этого делать.

– Не станешь?

Миарон поморщился:

– Если не перестанешь кричать и вести себя, как домохозяйка, у которой убежала каша, ты точно мне наскучишь. Если тебя интересует процесс убийства, пошли ночью на охоту, прикончим кого-нибудь со смаком. Буду только рад развлечься. Но я не стану убивать маршала. Потому что это глупо. И, рискну добавить, бессмысленно.

– Он смеет ухаживать за моей дочерью, нагло используя её неопытность и наивность.

– Кто-нибудь рано или поздно всё равно сделает это. Именно так приобретается житейская мудрость – твою невинность кто-то со смаком использует.

– Я не позволю ему разбить ей сердце!

– Буду сильно удивлён, если маэстро Файер стремится именно к этому.

– Он стремится к короне Фиара!

– Успокойся. И постарайся посмотреть на ситуацию здраво. Твоя дочь красива, богата и знатна. Естественно, это нравится мужчинам. И вполне нормально, что некоторые мужчины будут нравиться ей.

– Только не Файер.

Миарон снова мазнул по мне вопросительно-равнодушным взглядом:

– А что не так?

– Ты ещё спрашиваешь? Он поддерживал партию Фабриана от начала до конца. Половина его родственников из старой знати, фанатиков Круга Вечной Жизни. Вот только не хватает дать ему возможность приблизиться к трону.

– Ах, вот оно что? Ты пытаешься мыслить стратегически? Зачётно. А то я уж, было, грешным делом подумал, что ты сама к нему неравнодушна?

Я даже возмущаться таким подозрением не стала. Слишком оно было абсурдным.

– Ты, как всегда, действуешь в лоб, моя милая. Так в политике нельзя.

– Ты будешь учить меня политике? – фыркнула я.

– Буду. Ибо надо. Король молод, он станет прислушиваться к тебе. А ты, с твоей дипломатией ножа и топора, поставишь Фиар на грань ещё большей катастрофы, чем он стоит сейчас. Учитывая масштабы государства этого допустить никак нельзя. Я уже не говорю о том, что ты можешь погибнуть, что мне совершенно не подходит, потому что я имею дурь питать к тебе сердечную слабость. А из этого вытекает?

– Что из это вытекает?

– Что мне придётся сдерживать и направлять тебя, моя красавица.

– Уверен, что у тебя получится?

– Попробуем с самого простого. У нас на носу война, так?

– Сам знаешь, что так. И чем раньше мы уберём проклятого герцога…

– Тем сильнее приблизимся к проигрышу. Армия и знать верят Файеру. Твой муж не за красивые глаза его уважал, а за дело. Файер отличный воин, хороший стратег. Словом, он на своём месте.

– Но он наш враг.

– Но есть твоя дочь, которая может поменять расклад в игре.

– Я не стану торговать моей дочерью.

– Рано или поздно придётся. Такова судьба принцесс. Но, разыгрывая эту партию, ты сразу убьёшь двух зайцев. Даже трёх. Дочь твоя будет тебе благодарна за возможность сойтись с человеком, в которого она влюблена. Файер перейдёт на твою сторону, потому что получит не только принцессу, но и возможность приблизиться на одну ступень к трону. Старая знать проглотит горькую пилюлю в той же надежде. Ты угодишь всем, повесив перед этим осликом выбранную им морковку.

Я насупилась, вынужденная признать его правоту.

– Пообещай Файеру руку принцессу за победу в будущей войне. Этим ты ничего не потеряешь.

– А если он всё-таки выиграет её?

– Тогда либо ты выполнишь данное ему слово. Либо ещё раз, но только нежно, попросишь меня убить его для тебя. Ты же знаешь, милая, я ни в чём не могу тебе отказать? – насмешливо блестя глазами, поправил оборотень выбившуюся из-под сетки для волос огненную прядь моих волос. – Никогда никого не казни своими руками. Для грязной работы у тебя теперь есть палачи.

Он коснулся моих пальцев горячими, вызывающе-алыми губами.

Глаза смотрели с привычной насмешкой и уверенностью.

– Я подумаю над тем, что ты мне сказал.

– Обстоятельность и исполнительность с детства были сильной стороной твоей натуры, – съязвил он.

У меня вылетело из головы, что я велела Анэйро дожидаться в приёмной моего появления, так что почти удивилась, когда она взволнованно поднялась мне навстречу.

– Матушка?

Глаза её вопросительно, чуть ли не с мольбою заглядывали мне в лицо.

Они были сухими, но лихорадочный блеск выдавал, каких усилий стоило дочке сдерживать слёзы.

Мысленно я поблагодарила Миарона за вмешательство.

Успей я прикончить нашего маршала, отвечать уверенно и спокойно мне сейчас было бы очень трудно.

– Оставьте нас, – велела я девушкам. – Анэйро, ты хоть понимаешь, что натворила?

– Матушка, клянусь, мы не делали ничего плохого! – сжала она руки.

– Я охотно верю, как твоим словами, так и клятвам маэстро маршала. Но для того, чтобы твоё имя очернили и ненужно делать ничего предосудительного. Людям достаточно простого повода чтобы начать чесать языками. А уж там, где их беспощадные языки проходятся со вкусом, в полную мощь, от репутации самой честной женщины остаются одни лохмотья.

Мы не можем себе позволить сплетникам трепать имя Дик*Кар*Сталов, дорогая. Особенно сейчас, когда всё так шатко и не стойко, а любая тень на имени династии может обернуться непредвиденными последствиями.

Я обняла Анэйро. Голос мой был мягок, хотя говорить приходилось не самые приятные вещи:

– Моя дорогая, мой любимая девочка, ты не имеешь право бегать на свидания к пригожим маршалам. И хотя мне понятны и твои мотивы, и твои стремления, если это повторится, придётся тебя наказать. От души надеюсь, что этот разговор не повторится. И ещё, любимая моя девочка – ты ведь знаешь, какая репутация у человека, которого ты так неосторожно решила выбрать в качестве предмета сердечной привязанности?