Юрий Мерлянов - Литрпг

Стон, и уже спина облокачивается о стенку алтаря. Фуух! До чего же хреново ощущать себя овощем, мама, роди меня обратно. Как действовать дальше, даже не представлял, на то, что бы даже ноги под себя еще раз подтянуть, у меня попросту не хвати сил. Да и где они, эти ноги, дальше колен ничего не вижу, все плывет и раскалывается на мелкие кусочки, принимаясь сознанием за мельтешение клякс, очертаний и теней.

Очередной порыв ветра, незнамо как выбравший довольно удачный ракурс появления на сцене, буквально сдул меня от постамента, заставив повалиться на бок и в бессилии заскрежетать зубами. Ну, почти, настолько сильно стиснусть челюсти я уже не мог, устал очень, просто очень устал...

В себя пришел, лишь когда вокруг стояла ночь, видать, местная магия ослабевала в это время суток, и выпавшее в осадок сознание таки смогло вернуться в тело, так сказать, заставив, для начала, легонько застонать, ощущая всю прелесть долгого лежания на одном месте и в одной позе. А затем и открыть глаза.

- Песец подкрался как всегда, - с хрипотцой выдавило горло, ну, уже лучше, хоть и давит, но уже не так сильно.

Попытка принять сидячее положение увенчалась успехом, хоть и стоила прилично сил, по сути, почти всех. И я еще бог знает сколько времени тупо и неподвижно сидел, накапливая возможности для очередного рывка, глупого, на первый взгляд, невозможного, судя по всему, но единственно верного, если прокатит. В конце концов, а что мне еще оставалось? Ни встать, ни вскарабкаться наверх было нереально, тут или пан, или пропал, на большее меня не хватит. Все решится одним рывком, порыва которого, надеюсь, хватит для того, что бы выброшенной на берег рыбиной придавить уже верх этого треклятого алтаря. А там посмотрим.

Еще какое-то время поизоброжав соляной столп, я, наконец, решился, прикинув, как это все будет происходить. По сути, трюк должен был войти в аналлы истории как что-то с чем-то, позволив мне заработать туеву хучу достижений за сообразительность, силу воли, тупость с глупостью и так далее. По крайней мере, рассчитывал на успех, про остальные же девяносто девять целых и девяносто девять процентов неудачи даже и не думал, и:

- И - эх! - рывок вышел эпичным и жалким одновременно, достойным только что родившегося карапуза. Спина оторвалась от каменной поверхности и, подобно маятнику и послушная силе притяжения, пошла назад. В это время мои две обессилившие ходули напряглись изо всех сил и с невероятным напряжением заставили неподъемный зад оторваться от пола. И в это же время корпус уже начал свой разворот. Половина высоты взята. Далее, выброшенные вперед руки, согнутые на манер крюков, с окостеневшими, скрюченными для лучшей сцепки с поверхностью пальцами, взмыли над крайней точкой. И упали на край постамента. Второй рывок, более слабый, но все же принесший взятие еще четверти высоты, выбил из горла отчаянный стон и я, буквально на последнем издыхании, зажмурившись и ощущая, как сознание тонет в обступившем его со всех сторон мраке, потянулся ввысь, всем своим естеством и надрывая все, что только мог: пупок, связки, жилы, душу - тьма...

- Ну, и чего тебе здесь надо, чего приперся? - вклинился в сознание противный, скрипучий, словно несмазанная петля на старой двери голос. Да уж, баритон был куда как приятнее, по крайней мере, не пилил мозг на подобии раскособоченной и тупой пилы. От этой мысли я даже скривился.

- Еще и не нравится что-то, ууу, падаль, че выперся-то, чего? - вновь раздалось недовольное.

Я открыл глаза.

- И зенки бы твои вовек не видеть, - раздалось в то же мгновение.

- Морда твоя наглая.

- Шляются тут.

- Зыркают.

- Чего вылупился, спрашиваю? - скрипит все так же, не умолкая, а я, офигевая, рассматриваю кусок исходящей светом тьмы. Да, да, именно так, мог бы - протер глаза, но сил двигаться пока не было. И да, я таки выперся наверх, лежу вот, обессиленной тушкой на самом алтаре, а в полуметре от меня переливается непойми что. Выглядело это нечто как чернейший из всех самых черных оттенков туман без четких контуров и очертаний, постоянно плывущий и парящий в ладоне над каменной поверхностью. В считанных сантиметрах по сторонам от которого, его темная дымка плавно переходила в белоснежные всполохи чистого, ничем не запятнанного света. В общем, довольно красивая штука, если не считать того, что настроена она была явно недоброжелательно и ничем хорошим мне это явно не грозило. Скорее, как полыхнет сейчас, и даже косточек не оставит, отправив на перерождение. Эх, выперся на свою голову, мда... но ведь и интересно же.

- К.. кт.. о? - еле-еле шепнули губы, а веки сами собой стали закрываться, налившись чугуном и став неподъемными.

- Кто, кто, надо кто, а ты вот кто, чего надобно-то? - и сгусток полыхнул светом несколько обильнее, чем до этого, заставив мысленно застонать. Черт, даже сквозь полузакрытые веки пробило, сука!

- Во, вишь, не нравится, - протянул скрипучий голос, - а мне ты не нравишься, пшел вон, приперся тут, разлегся! - проскрипело тут же.

- Н.. не.. м.. мо.., - хватило меня не на много, но чертова дымка суть схватила, тут же озаботив ответом:

- А нечего лезть, терь лежишь тут, раздражаешь, чего внизу не лежалось-то?

Я не ответил, и в воздухе повисла тишина, напряженная такая, давящая, гнетущая.

- Ну и? - после непродолжительного молчания несколько более спокойно раздалось вокруг. Открыть глаза я пока не мог, не было сил, но слух пока не отказал, а это нечто, похоже, вполне свободно копалось в моих мыслях, так что и напрягаться, заставляя горло в агонии выдавать слова не было смысла. И чего я раньше об этом не подумал, впрочем, ответ у меня в сознании пронесся моментально: "Что "ну, и", хреново мне, не видишь?"

- Ну, хреново, а ты что хотел, что б я тебя лепестками роз осыпал да благовониями обдал? - проскрипело со всех сторон.

Ага, значит, мальчик, вернее, мужского рода собеседник, уже какие-то критерии вырисовываются, уже хорошо.

- Какой я тебе мальчик, это у вас тут бардак, это ты тут мальчик, или девочка, критерии-шмитерии, ишь ты, - пробурчало в ответ.

Я мысленно улыбнулся: "Что делать будем, друг?" Повисла пауза, такая, когда понимаешь, что разговор влетел в незапланированный поворот и ход событий имеет шанс внезапно несколько преобразиться. И тут отовсюду понеслись раскаты смеха несмазанной петли, вот-вот норовящей потерять от тряски свою дверь и так наладом дышащую и удерживающуюся на своем месте лишь ею одною. Почему-то в мозгу всплыла именно эта картинка, и смех тут же перерос в гогот, под который старое дверное полотно таки не выдержало и с грохотом рухнуло.

- Эх, эх, ох, ах, эй, ты - ты чего там себе удумал, какой ты мне друг? - мне показалось, или скрип стал еще чутку менее враждебным.

Черт, а тело таки затекает потихоньку, опять ныть мышци будут: "Ну а кто же еще, ты один, я один, нас тут всего двое, и я или друг, или разлагающийся в скором времени труп возле тебя", ну, ну, ну же! Некоторое время голос молчал, а потом вдруг выдал: