Сергей Алексеев - Волчья хватка. Книга третья

В это время Вячеслав уловил запах дыма, нанесённый ветерком, и тоже присел за камень. Видимые три стены башни входа не имели, кладка из дикого камня была искусной и казалась монолитной, с чётко очерченными углами. То есть проникнуть в неё можно было или от крутого склона горы, или через кровлю с угнетёнными, раскидистыми деревами. Таясь, Ражный понаблюдал несколько минут–никакого движения и дым слабый, как от угасающего костра.

Молчун остался в засаде, а он подобрался к стене, осторожно заглянул за угол: входа не было и в четвёртой стене. Эдакий домик без окон и дверей! Но явно жилой, поскольку дымок наносило с кровли. И ни лестницы, ни шеста, ни другого приспособления, чтобы подниматься на четырёх метровую высоту.

Неужто и в самом деле Белая Дива летала?.. Вячеслав обследовал стены, однако никаких следов не нашёл, — слишком уж неловко каждый раз карабкаться по едва выступающим камням, тем паче спускаться. Да никто и не ходил этим путём: по верхней кромке стены густо налеплены ласточкины гнёзда, и все целы…

Если бы не главотяжец, он бы не раздумывая рискнул подняться наверх, благо что в пограничном спецназе в лёгкую штурмовал и не такие стенки. Однако сейчас не мог проложить мысленный путь даже на метр выше своего роста — темнело в глазах. Ражный поднялся по склону выше останков башни и тут узрел ход на кровлю: в двух метрах от стены стоял раскидистый платан, и толстый его отросток зависал над самой башней. А это дерево никогда следов на себе не оставляло, всё время скидывая чешуйчатую кору…

Он забрался до нужного сучка и, перебирая его руками, мягко приземлился на зелёную площадку крыши. В одном углу торчала короткая жестяная труба, в другом — ничем не замаскированный лаз, прикрытый чёрной от старости, деревянной крышкой. Если из башни не было подземных ходов, то Белая Дива сидела сейчас в западне.

Ражный отодвинул люк на ширину ладони и вместе со струящимся теплом ощутил сильный, обволакивающий запах лаванды. И от него, как чёрт от ладана, шарахнулась в сторону навязчивая сова, парящая над теменем, и с осязаемым щелчком лопнул обруч на голове. Вместо давящей перегрузки в первый миг он испытал невесомость и взлетел над крышей. По крайней мере, оторвался от неё и парил секунду или даже больше. Ощущение полёта было настолько сильным и ярким, что от волны восторга перехватило дыхание. И это произошло без какой–либо подготовки и без Правила! От одного лишь аромата горного цветка!

Сила тяготения возвращалась медленно, однако ещё в течение нескольких секунд он готов был совершить холостой выхлоп энергии, в которую облёкся, словно в искристый, тугой кокон. Стоило только резко выкинуть руку, и он бы мгновенно стёк в ладонь, уплотнился бы до сверхтвёрдого сгустка и обратился в навершие разящего копья. В шаровую молнию!

И только когда он своей плотью ощутил твердь и притяжение, почувствовал, как эта незримая оболочка стекает в землю, оставляя только восторженное состояние духа.

Уже окончательно заземлившись, Ражный склонился и сказал в тёмное пространство:

— Теперь ты в моих руках, русалка!

Тепло и запах продолжали источаться из недр башни, но уже казались обыкновенными, земными, как из подушки на ложе вотчинника Булыги.

Он ожидал в ответ всё, что угодно, вплоть до того, что Белая Дива выпорхнет верхом на метле, но только не тишины. Однако прошла минута, а снизу не донеслось ни звука. Вячеслав откинул крышку и, стараясь не заслонять солнечного света, заглянул внутрь. Стены оказались побелёнными, и в косых, отражённых лучах видно было сразу всё пространство башни, напоминающее аскетичную монашескую келью. Тут и спрятаться негде! В углу камелёк с тлеющими углями, слева деревянный топчан, покрытый знакомой шкурой снежного барса, справа что–то вроде стола и сундука одновременно. И ещё высокая поленница дров, сложенных прямо под лазом…

Ражный спустился вниз и, гремя поленьями, сошёл на пол. Он не сомневался, что попал в логово Белой Дивы, и всё же машинально искал глазами доказательства этому. Вероятно, башня была её временным пристанищем, местом, где приходится ночевать или пережидать какой–то период, когда невозможно жить в вотчине Булыги. Например, в связи с появлением жениха и невест, приехавших на смотрины. Слишком уж убогая обстановка, если не считать постели из мягких, хорошо выделанных и почти невесомых шкур. Ни запасов одежды, ни продуктов, и из посуды медный чайник, котелок, пара фарфоровых тарелок и чайная чашка, всё точно такое же, как у вдовы на кухне. Вячеслав сел на топчан и случайно нащупал суконную подушку, набитую лавандой, — точно такую же, как в светлице.

И в то же мгновение понял, что вот уже неделя, как спит на ложе Белой Дивы! Не покойный вотчинник Булыга, а она жила в боярских хоромах, пока не появился Ражный. Причём самостоятельно и независимо от вдовы, ибо есть свой индивидуальный потаённый вход.

Наверное, Молчун, появившись здесь в первый раз, спугнул Диву, но, возможно, она покинула своё обиталище ещё позже, когда заметила, что волк ведёт за собой вожака. Камелёк был небольшой, и, чтобы спалить там в уголь охапку сухих дров, требовалось всего–то час или даже меньше — как раз то время, пока они шли от урочища до горы. Впрочем, не исключено, отпустив в полёт свою беспощадную сову, водрузив главотяжец, Дива следила за каждым его шагом и преспокойно ушла в самый последний момент, когда Ражный оказался поблизости от башни.

Размышляя так, Ражный всё ещё рыскал взглядом по логову, и тут глаз зацепился за что–то тёмное, лежащее за грубо сколоченным сундуком. Не вставая с топчана, он дотянулся и уже на ощупь понял — змеиная кожа! Точнее, рыбья русалочья одежда, сшитая как гидрокостюм, причём швами наружу. Ни застёжек, ни «молний», цельная, и натянуть её на себя можно было только через узкую горловину, точнее даже через капюшон. И при этом водолазная одёжина оказалась настолько маленькой, что поместиться в неё мог разве худосочный подросток. Или Дива выросла из костюмчика, или он был настолько эластичным, что подходил и взрослому человеку.

Но именно в нём являлась ночная гостья: на спине зияла дыра! С пришитой наполовину заплаткой! То есть Диву застали врасплох и за чисто женским занятием: штопала испорченную одежду, возвращая на место вырванный клок. Даже иголка болталась на проволочно–жёсткой нити.

Из белых, замшево мягких недр костюма пахло лавандой…

Он положил змеиную кожу на место и вдруг понял, что устраивать засаду в логове не имеет смысла. Дива ни за что не вернётся сюда, пока Ражный с волком здесь. В любой момент она спустит свою белую сову, набьёт обруч, и ей всё станет зримо. Найти временное пристанище ещё ничего не значило, так можно всю жизнь ходить по её следу и никогда не встретить…