Вера Чиркова - Беглянка

— Ты знаешь, что бывает за нападение на знатных девушек? — осведомилась я так холодно, как сумела.

— Простого селянина или наемника могут и повесить, — уверенно сообщил Мелох, — а знатному мужчине достаточно жениться и заплатить штраф. Но ты же не будешь так расточительно тратить деньги нашей семьи?

— Неужели ты знатный господин? Тогда почему до сих пор не женат? — изумилась я, отстраняя лицо от пахнущего вином и луком наглеца и пытаясь высвободить зажатую его телом вторую руку.

— Не сомневайся, не безроднее тебя, — нагло ощупывая мое бедро в поиске кармана, снова ухмыльнулся Мелох, и в этот миг я сумела наконец выдернуть левую руку и попыталась оцарапать щеку лжеторговца.

Но он снова оказался быстрее — вывернулся ужом, сильно дернул меня за плененную руку и, когда я почти падала на него, цепко поймал и левое запястье.

— Кыш! — закричала я отчаянно, сообразив, как легко обернуть мое секретное оружие против меня самой, и в тот же миг, дико взвыв, наглец отпустил мои руки, рухнул на колени и задергался, словно попал под град невидимых, но очень жестоких ударов.

Его то колотило о камни, то выгибало дугой, а чуть поодаль Кыш яростно трепал обмякшего, как тряпка, конюха.

Но отозвать своего зверя мне уже не хватило сил. Из моего тела словно разом вытащили все кости, а ноги и спина вдруг стали вялыми, как из пуха. Упрямо закусив губу, я с трудом добрела до крыльца и неловко рухнула на каменные ступени.

— Что здесь происходит? — внезапно строго произнес кто-то знакомым голосом рыбака.

Оглянувшись, я рассмотрела выходящего из-за угла магистра и, сообразив наконец, с кем имею честь быть знакома, истерически хихикнула. И тотчас покрепче прикрыла ладонью рот.

Весьма невежливо и даже опасно смеяться над старшими императорскими дознавателями. А о том, что магистр имеет именно такое звание, красноречиво доложила висевшая на его груди звезда правосудия.

Покосившись на меня, Танрод Хаглен шагнул к замершим лошадкам, как-то особенно погрозил пальцем Кышу, и тот, перестав трепать кучера, ринулся ко мне. Несколько секунд магистр любовался на тихо скулившего лжеторговца, затем взмахом руки отправил куда-то подальше сначала его, затем и кучера. И уверенно пошагал к воротам с явным намерением их закрыть.

Собрав все последние силы, я медленно взобралась на крыльцо и, пошатываясь, побрела в сторону кухни. Нужно было умыться, спрятать когти и заодно выпить бодрящего зелья. Мечтать о том, чтобы магистр ушел, не пожелав задать мне несколько вопросов, было бы откровенной глупостью.

Когда я уже более уверенным шагом вернулась на крыльцо, дознаватель спокойно сидел на моем месте, подтверждая этим верность моих выводов.

— Зачем вы их впустили? — строго осведомился он, наблюдая за бредущими по направлению к колоде лошадьми.

— Я не забыла вашего предупреждения не оставлять торговца ночевать! — невольно сорвалась с моих губ еле сдерживаемая обида. — Но там ничего не было о том, что их нельзя и в ворота пускать!

— А догадаться вы не могли?

— Ну вот теперь в следующий раз догадаюсь, — хмуро пообещала я, посмотрела искоса на небритую щеку незваного гостя и осторожно предложила: — Завтракать будете?

— Я бы поспал, — вдруг признался он и суше добавил: — Могу и в каморке конюха.

— А у меня есть такая каморка? — всерьез изумилась я, глянула на поджавшего губы дознавателя и раздумала шутить. — Но я хотела предложить вам спальню на втором этаже, как раз вчера убрала в соседней с моей.

— Извините, — сразу оттаял он. — Тогда я пойду, перенос берет много сил.

Встал и прошел мимо меня в дом.

— Чаю принести? — спросила я вслед.

— Лучше к обеду, раньше не проснусь, — ответил он уже с лестницы, и я, пожав плечами, направилась на кухню.

Хотелось перекусить и спокойно поразмыслить, что именно произошло с Мелохом. Ведь коснуться его когтем я так и не успела.

Магистр появился на пороге столовой далеко за полдень, когда я уже подумывала, не стоит ли сходить его разбудить. Несколько мгновений гость молча стоял на пороге, осматривая комнату, которую я привела в порядок первой. Не в такой, разумеется, как любила Луизьена. При ней комнатки второго, жилого этажа нашего сравнительно небольшого дома были заставлены диванчиками и креслами, кушетками и пуфиками, на которых уютно дремали кучки пледов, подушек и думочек. А еще она обожала до блеска натертые полы и неизменно белоснежные салфеточки на столах и поставцах.

Мне тоже нравились мягкие кресла, но, помимо них, я любила простор распахнутых окон, низкие столики с полными фруктов блюдами, книжные полки и большие вазы с цветами. Разумеется, ничего из всего этого у меня не было и в помине, кроме чисто промытого пола, свежей скатерти, единственной, которую я привезла, и букета набранных в саду розовых ирисов.

Пока дознаватель стоял, не решаясь или не желая шагнуть внутрь, я тоже успела его внимательно рассмотреть и с огорчением признать, что меня снова собираются обмануть. Вовсе не эта одежда была на нем в тот момент, когда он утром появился в моем дворе. Все, кому приходится работать с клиентами, постепенно приобретают привычку обращать внимание на то, как одет пришедший за советом человек. Затертые локти или слишком тщательно уложенные волосы могут многое сказать вдумчивому взгляду.

— Будете обедать? — осведомилась с вежливым холодком, не желая, чтобы магистр воспринял приглашение как мою готовность перейти к дружеским отношениям.

— Спасибо, — суховато поблагодарил он и прошел к столу.

Сам снял крышку с супницы, сам налил себе рыбного супа, сам нашел соль и перец, а потом и жареного сига.

Я спокойно наблюдала за его действиями и начинала понимать, что дознаватель тоже не желает, чтобы его считали в этом доме другом. Пожалуй, даже еще более, чем я. И это можно понять — многие готовы на все, лишь бы стать своими для людей, имеющих в империи силу и власть.

Но только не я. Мне давно стало ясно, как далека я от тех девушек, которые мечтают каждый день пачками получать приглашения на обеды, балы, пикники, катания и охоты. Слишком хорошо знаю изнанку этой праздной жизни по рассказам тех же самых девушек и дам, только уже досыта хлебнувших горечи подлых интриг.

— Вы странная женщина, леди Глоэн, — отодвигая пустую тарелку и вытирая губы зеленоватым платком, буркнул вдруг магистр и в упор глянул на меня серыми, как утренний туман, глазами.

— Девушка, — коротко поправила я, нарочно не пряча недовольную усмешку.

Меня давно уже не смущают подобные пробные выпады незнакомых мужчин и никаких надежд тоже не пробуждают. Просто человек желает сразу выяснить для себя, насколько свободно может рассуждать на довольно щекотливые темы.