Александр Булан - Жажда Крови

Габриэль занимался сортировкой и описанием кровавых самоцветов. Скука смертная, сказал бы другой. Но учёный любил монотонную работу. Она умиротворяла его.

Сунув руку в ящик, он извлёк серповидный камень, завёрнутый в коричневую бумагу. Сняв обёртку, Габриэль подставил похожий на осколок красного стекла самоцвет под свет газовой лампы. После настал черёд линейки и весов.

«Тип: серповидный, — пробормотал Габриэль, заполняя лабораторный журнал, — вес — двадцать один и тридцать три сотых грамма плюс минус пять сотых, радиус — пять сантиметров, максимальная толщина…»

Вежливый стук в дверь показался ударом грома. Дорогая Габриэлю тишина разлетелась вдребезги.

— Не отвечать, — тихо приказал себе учёный. — Тогда незваный гость подумает, что здесь никого нет!

Но Габриэль тут же вспомнил, что наполовину стеклянная дверь выдаст его присутствие в любом случае и обречённо вздохнул. Пусть гостя чудовища разорвут…

Гость, а вернее гостья, оказалась молодой светловолосой женщиной с пистолетом на поясе. Дорогой плащ с золотистым шитьём давал понять, что пришедшая явно не страдает от недостатка средств.

— Прошу простить за беспокойство в столь поздний час, — учтиво произнесла блондинка. — Я понимаю, что выбрала не самое подходящее время, но мне необходимо поговорить с вами.

Учёный вспомнил, что где-то раньше встречал эту женщину. Среди студентов? Да, точно. Мария Браге. Что ей надо?

— Что вы от меня хотите, Браге? — с досадой бросил Габриэль, запустив пальцы в длинную неопрятную бороду. — Вы уверены, что именно я вам нужен?

— Да, господин Вебер, — кивнула Мария. — Помните, вы говорили после моего выпуска, что опыты с кровью нужно проводить с великой осторожностью и сетовали на невозможность заставить учёных Церкви опомниться?

— Не помню. Стар я уже, память подводит, — развёл руками исследователь самоцветов.

— Я хочу посильно помочь вам или любому, кто также желает спасти город от последствий рискованных опытов, — выдала девушка. — Я знаю, вы пытались вразумить Лоуренса.

— Мне не нужна помощь и я не собираюсь никого спасать, девочка, — фыркнул Габриэль, мерзко оскалившись. — Уходи.

— Но вы же сами твердили о необходимости прекратить переливание опасных сортов крови и многом другом! — опешила от поведения бывшего преподавателя охотница. — И настоятельно прошу не грубить. Я вам не девочка.

— Ну что ты можешь сделать? Ты насмотрелась дешёвых театральных постановок или перечитала героических эпосов? — харкнул он. — Прекращай что хочешь. Мне наплевать на город, на Лоуренса и на тебя! Проваливай.

— Значит, вот так, — презрительно скривилась Мария. — Я была о вас лучшего мнения. Вы казались мне разумным человеком, думающим о будущем. И будьте, пожалуйста, повежливее.

— Мне всё равно, что ты обо мне думаешь, — отвернулся Габриэль и шаркающей походкой направился к столу и оставленному самоцвету. — Я скоро сдохну, и не собираюсь ничего предпринимать для предотвращения подобного исхода. Хворь сжирает меня изнутри, и я не против ей отдаться. Вы все тоже скоро умрёте. Только покоя вам не найти.

— Предпочитаете сдаться? — ледяным тоном произнесла охотница. — Вы малодушны.

— Ты ещё ничего не понимаешь, девочка. Человек ничего не решает.

— Ничего не решаете из нас двоих вы, потому что решили отказаться от ответственности, — спокойно парировала Мария, обернувшись уже на пороге лаборатории. — Но вы не первый. От всего сердца желаю вам не встретиться с плодами вашего выбора.

Сквозь тёмный провал окна дышала стылая зимняя ночь. Крашеная белой свинцовой краской рама жалобно дребезжала с каждым порывом ветра. Берег озера укрывал саван промозглого тумана. В неверном свете молодого месяца белёсое покрывало казалось гигантским бесформенным чудовищем, выползшим из глубин нечистых вод.

Мария дремала на диване среди по-ночному безлюдного лабораторного корпуса Бюргенверта. Где-то в переплетениях пыльных коридоров и пропахших запахом реактивов лабораторий корпел над кровавыми самоцветами отчаявшийся Габриэль. На первом этаже позёвывал сторож, сонно перелистывая страницы книги.

Во дворе раздались тяжёлые шаги. Окно осталось приоткрыто, несмотря на холода, и зловещий дух ярнамской ночи просачивался в залы университета. Встрепенувшись, Мария осторожно заглянула в окно, приготовившись немедленно отпрянуть в случае угрозы.

Сторожа совершают обход охраняемой местности. Всё в порядке. Не чудовища, не убийцы. Успокоившись, охотница вернулась на диван и устроилась поудобнее. Университет откроется в семь.

Достав карманные часы, Мария присмотрелась к еле различимым в темноте стрелкам.

Четыре часа тридцать две минуты. Можно вздремнуть. Хорошо, что здесь стоят мягкие диваны, подумала она.

В полудрёме явь причудливо переплеталась со сном. Темнота ожила и зашевелилась, словно массивный чёрный спрут. Резко отдавал приказы Герман. Хрипло дыша, Валлар чертил на стене жуткий оккультный символ. Грозно пыша багровым туманом, вертелось колесо покойного Джоула. Израненная женщина в белом пыталась дотянуться до пузыря с бледной кровью.

— Скоро взойдёт луна! — истерично завопил церковник, сверкая налитыми кровью глазами. — О, небеса!

Поморщившись, Мария хотела прикрикнуть на безумца, но тут в окно, обратившееся сочащимся кровью и гноем провалом, ударил мертвенный свет жуткой красной луны.

В её инфернальном сиянии стало видно, что плоть церковника непрестанно шевелится, ежесекундно исторгая десятки тонких щупалец-усиков, вспучиваясь шипастыми присосками и таращась множеством дергающихся будто в припадке глаз.

Вздрогнув, девушка очнулась. Никакой красной луны. Темнота и тишина. Неудивительно при её образе жизни, что воображение, освобождённое от надзора сознания, потчует хозяйку кошмарами.

— Пора уже привыкнуть, — строго сказала себе Мария.

Слова отдались лёгким эхо. Ночёвка в пустом и тёмном университете запросто подкосила бы нервы другого человека; но Мария видела слишком много ужасов, чтобы бояться тишины ночных коридоров Бюргенверта.

Закрыв глаза, девушка снова провалилась в дрёму. Неожиданно сильно проснулось сверхъестественное чутьё. Неподалёку находилось нечто могущественное. Подобное реликвии старого лабиринта.

С чёрных небес, усыпанных неестественно яркими звёздами, сыпался яростный метеоритный дождь. До горизонта простиралась бесплодная ледяная пустыня.

Чёрный смерч, принесённый космическими ветрами. Воронка хищно впивается в шпили величественного города под мёртвой луной.

Изуродованный труп капрала Грубера. Устрашающий вопль кровоглота. Вкус чужой тёплой крови во рту.