Александра Караваева - Нянька для дракона

«Я не стала тебя будить, — писала дальше Тиффани. — Кажется, ты устала после вчерашней зубрежки. Я знаю, что ты была на балу, но поскольку потом ты, очевидно, занималась, да и пересдачу отменили, ругать не буду».

Кто-то все-таки рассказал Тиффани, что видел меня на праздновании… Ну, хоть Чепуша она не застала. Какое облегчение!

«Я уезжаю домой. Вернусь через две недели, перед началом семестра. Настоятельно рекомендую тебе попрактиковать заклинания — не относись так халатно к учебе; заклинания нужны не только для того, чтобы сдать экзамены, но и пригодятся тебе в дальнейшей жизни. Не забудь поливать мою мухомашку и открывай для нее окно. Хорошо проведи каникулы. Тиффани».

Я радостно запрыгала по комнате, но быстро закашлялась. Домой я не поеду, так что комната в моем распоряжении целых две недели, и никаких уроков! Почти все студенты, должно быть, уже разъехались по домам, пока я спала, или отправятся осматривать достопримечательности Эльса, преподавателей тоже обычно остается немного — тишь да гладь, никто над душой не стоит. Зато Тим будет здесь, поскольку ему тоже надо будет отрабатывать — можем сообразить какой-нибудь интересный эксперимент. Учить магию на уроках мне скучно, но поэкспериментировать — всегда пожалуйста.

Я ласково погладила яйцо, продолжавшее мирно почивать в шкафу, и переоделась. В животе заурчало, но для начала сбегаю в медпункт. Там меня быстро вылечат, пока я совсем не разболелась.

Медпункт находился в первом корпусе, и я, прихватив пропуск, спустилась по лестнице и пересекла крытый коридор. В здании было пусто — сессия закончилась, все разъехались, но корпус оставался открытым для желающих воспользоваться библиотекой или медпунктом. Других желающих, кроме меня, не нашлось — еще бы, сюда в основном бегают, чтобы получить больничный и откосить от пар.

Я постучалась в дверь слева по коридору и вошла. Солнечный свет, льющийся через единственное большое окно, освещал просторную, стерильно чистую комнату: стол, кушетка, два шкафа — с карточками и препаратами, календарь и часы на стене. За столом обнаружилась медсестра Лечкинс в белом халате, оставленная за главную на каникулах, и я вяло поздоровалась с ней. С «быстро вылечат» я погорячилась. В способностях Лечкинс предотвращать простуду я не сомневаюсь, но работала она ужасно медленно.

— Что-о боли-ит? — протянула она, подравнивая ярко-розовые ногти пилочкой.

Я присела на кушетку и хрипло ответила:

— Горло.

— На-асморк е-есть? — Лечкинс ни на секунду не отрывалась от ногтей. Вжик-вжик, вжик-вжик. Это начинало действовать на нервы.

— Пока нет.

— А температу-ура?

— Не знаю. — Градусник я, что ли? — Какое у меня давление, рост и вес, я тоже не в курсе.

Она никак не отреагировала, отложила в сторону пилочку, нашептала что-то на указательный палец и коснулась моего лба. Пока она со скоростью улитки осматривала мое горло, слушала легкие и готовила настойку, я решила, что в следующий раз лучше умру, чем еще потащусь в медпункт. Впрочем, мне и так недолго осталось — живот заунывными песнями предвещал скорую смерть от голода.

Настойка, к счастью, помогла сразу, горло моментально перестало болеть. Лечкинс заверила, что если буду принимать настойку сегодня и завтра три раза в день, то и вовсе не заболею. Она процокала к шкафу и распахнула застекленную дверь.

— Ку-урс? Фами-илия?

— Второй курс, Лопухова.

— А-а, Лопухо-ова, — неопределенно отозвалась медсестра, сверяясь с каким-то листочком, засунутым за стекло на дверце шкафа. Меня это насторожило. — Профессор Смо-олик сказал обраща-аться, если нужна по-омощь.

Я кисло подтвердила, что так и есть. Тиффани что-то написала про отработку, но до Тима я еще не дошла. Видимо, отработка нашла меня сама.

— Нужно разобра-ать карточки в шкафу-у, рассортирова-ать по ку-урсам, каждый ку-урс — по алфави-иту. — Лечкинс явно обрадовалась, что не надо искать в этой барахолке мою карточку.

— Что, прямо сейчас? Я еще даже не позавтракала… или не пообедала. В общем, не поела.

— Ничего-о! — еще более радостно махнула рукой медсестра. — Я как ра-аз собиралась в столо-овую, заодно и тебе-е принесу.

Я содрогнулась при мысли о еде из столовой, но Лечкинс было не отговорить, и я попросила принести только свежую выпечку как наиболее безопасную. Она уцокала прочь, и я принялась за сортировку. Карточки, похоже, совали обратно, как попало, а было их изрядно количество, и в итоге тут все перепуталось. Я перетащила все коробки на стол, вынула оттуда карточки и принялась раскладывать по курсам и группам.

Лечкинс, сытая и счастливая, вернулась минут двадцать спустя, с двумя пирожками на тарелке и большой кружкой чая.

— С чем пирожки? — деловито осведомилась я.

— С пови-идлом.

Повидло — это здорово, в повидле таракана не спрячешь. Хорошо, что не с изюмом…

Я с сомнением разглядела выпечку со всех сторон, но она выглядела вполне обыкновенно, а живот у меня крутило от голода, да и от дармовщины я обычно не отказываюсь. Недолго поразмышляв, я все же принялась за еду. Пирожки были теплыми, сладкими, вкусными, а чай отдавал приятным запахом лимона, и я счастливо вздохнула. Двумя пирожками сыт не будешь, но хотя бы потерплю до полноценного обеда.

Лечкинс, явно не желая работать, понесла обратно в столовую тарелку и кружку и задержалась по дороге на добрых сорок минут.

Больше всего я замучалась раскладывать фамилии по алфавиту. Какая там буква идет раньше — с или т?.. Так, проверим: ёпрст… Ага, Рискин пойдет перед Ритрой. Обнаружив карточку Ким, я посмеялась над ее фотографией, сделанной до поступления в институт: Ким выглядела еще как ребенок, совсем другой человек. И волосы у нее действительно были каштановые, как у Тима, еще не крашенные в ядреные цвета. Я поглядела на фотографии всех своих знакомых, подхихикивая над выражениями лиц. На свою карточку я предпочла не глядеть и бросила ее в сторону.

Лечкинс успела вернуться до того, как я закончила с работой, и по буковке выводила диагноз и методы лечения в моей карточке. Как она ни старалась медлить, все же расправилась с работой раньше меня, однако, не горя желанием помочь, вновь принялась подравнивать ногти.

— Закончила! — объявила, наконец, я, когда все карточки были рассортированы, а коробки убраны в шкаф. — Можно идти?

Идти было не можно. Лечкинс указала пилочкой на шкаф около другой стены. В нем стояли баночки-скляночки со всякими лекарствами, коробочки с травами, а также сосуды с более странным содержимым вроде «третьих глаз жабышей» и «бородавок кикимор». Надеюсь, в мою настойку Лечкинс ничего такого не клала…

— Что, опять по алфавиту? — уныло спросила я.

Медсестра кивнула. Ногти подравнивать было уже дальше некуда, и Лечкинс, отринув позывы совести, взялась за чтение романа с пикантной обложкой. Алфавит я уже повторила, так что в этот раз дело пошло быстрее.