Галина Романова - Дороги богов

Осенью с севера начинают задувать холодные ветры — старики поговаривают, что это турсы из Утгарда каждый год наводят на нас холода в надежде ускорить приход Фимбул Винтэ, Последней Великой Зимы, после которой разразится Рагнарёк. Сказки о троллях хорошо слушать долгими зимними вечерами, сидя у очага, но в ту пору я трепетал, едва слышал эти истории. Ведь знак того, что Рагнарёк вот-вот разразится, ныне висел на почетном месте, в дружинном доме, над пиршественным креслом Эрика Медведя. Никто, кроме меня и умершего Ольгерда-скальда, не знал подлинного значения написанных на нем рун. Это сейчас, несколько лет спустя, я могу с уверенностью сказать — Ольгерд-скальд тоже стоял на Дороге богов и сошел с нее в небытие, когда настал его черед. Боги сами находят человека, который призван исполнять их волю, — при этом тот, кто до этого служил им, должен умереть, передав своему преемнику знания и силы. Преемником Ольгерда выпадало стать мне.

Но тогда я еще не задумывался ни над чем. Эрик Медведь решил не спускать с меня глаз и постоянно держал возле себя. Я исполнял только его приказы, подавал ему угощения за столом, носил его меч. Собственное оружие мне, пока не завершилось обучение, не было положено, но я знал, что когда-нибудь, принеся своему вождю клятву верности, я получу из его рук свой меч. Он ждал меня, и я, входя в зал для пиров, всякий раз бросал на него взгляд — как жених бросает издалека нетерпеливые взоры на невесту.

Той весной должно было состояться сразу два события: мой старший брат, Торвальд Эрикссон, брал за себя в жены дочь нашего соседа, госпожу Беруну, а вскоре после этого нас, отроков, должны были принимать в воины.

Я не знал, что нас ждет. Различным испытаниям нас подвергали всю осень, зиму и начало весны, но все это оказалось пустяками по сравнению с тем, что нас ожидало.

В один прекрасный день Эрик Медведь вышел на двор — снег уже стаял, и земля начинала подсыхать, — вручил мне меч и приказал защищаться. Я сперва не понял, в чем дело, но тут навстречу мне шагнул из толпы викинг Сигурд по прозвищу Кровавый Орел. Он поигрывал мечом, и я с тоской понял, что мне предстояло биться с ним.

Сигурд Кровавый Орел не дал мне и нескольких мгновений. Взревев, он бросился в бой, и я еле успел увернуться от страшного удара, готового раскроить мне череп. Спасаясь от смерти, я снова и снова уворачивался, ускользал, прятался, стараясь не подпустить противника близко.

Не подумайте дурного — я не терял времени даром всю зиму. Но справиться с Сигурдом не мог никто. Он был берсерком, и участь любого, кто поднял против него оружие, была страшна. Мои осторожные отчаянные выпады он гасил легкими движениями меча, и лишь то, что сейчас происходило всего-навсего испытание, спасало меня от гибели.

— Дерись! Ну дерись ты! — кричал он мне, когда я в очередной раз избегал столкновения.

Но встать на пути Сигурда я не мог. Стараясь поймать меня, он рассвирепел окончательно и уже только рычал и выл, кусая край своего щита. Потом берсерк вовсе отбросил его, рванул на себе рубаху и ринулся на меня.

Он гонялся за мной до тех пор, пока сам Эрик Медведь не дал знак:

— Довольно!

Услышав его крик, я опрометью кинулся к отцу на порог дружинного дома, а к летевшему за мной по пятам Сигурду поспешили остальные викинги. Первых он раскидал в стороны, как щенят, но подоспели другие. Его сбили с ног и окатили холодной водой. Только тогда берсерк несколько пришел в себя и сел на земле, вздрагивая и судорожно глотая ртом воздух.

— Ну и здоров этот малый бегать! — наконец прохрипел он. — Не стать ему викингом, если он так будет драться с каждым!

— Я же говорил, — послышался голос Торвальда, — он паршивый трэлль и никогда не станет воином! Его место в навозе!

Услышав его слова, Эрик Медведь оглянулся на меня. Я почувствовал, как краска стыда заливает мои щеки. Торвальд и близнецы Гуннар и Гюнтер недолюбливали меня, но если младшие братья просто не обращали на меня внимания, то Торвальд не упускал случая пройтись на мой счет.

— А ну-ка, выходи, — негромко приказал Эрик Медведь, и я послушно выступил вперед.

Кто-то подал ему меч и щит, и я оказался выставлен против отца. Без слов было ясно, что это означает, — если я отступлю и даже дрогну, не бывать мне воином никогда. В лучшем случае меня выставят за ворота, в худшем я вернусь в клеть рабов.

Мне не оставалось ничего другого, кроме как сражаться. Стиснув зубы, стараясь унять дрожь в ногах — Сигурд Кровавый Орел выжал из меня почти все силы, — я принял бой.

Отец сразу обрушил на меня всю свою мощь. Он сражался расчетливо, не теряя головы, проверяя меня и не давая никакой поблажки. Несмотря на то что уже был отцом взрослых сыновей, Эрик Медведь оставался отличным бойцом, с которым мало кто мог сразиться на равных. Не прошло и нескольких минут, как мой щит был весь иссечен, от косого удара гудела голова, а меч казался чересчур тяжелым. Отец загонял меня до полусмерти. Когда он наконец остановился, я сам себе казался быком, приведенным на бойню. Уронив щит и меч, я стоял посреди двора. Только молодость и гордость не позволяли мне упасть, хотя ноги подкашивались, а в глазах было темно. Я не увидел, как отец подошел, положил руку мне на плечо и заглянул в остановившиеся глаза. Но потом он заговорил, и я разобрал его слова:

— Что ж, ты можешь идти в поход!

На следующий день отец ввел меня в род.

Вскоре после этого Торвальд женился на Беруне, дочери нашего соседа. Я впервые сидел за одним столом с викингами как равный, пил с Сигурдом из одного рога и с удовольствием участвовал в игрищах. За весну Торвальд построил для себя новый драккар, названный «Олень», — на нем он собирался пойти летом в поход. Сигурд хотел идти с ним и все уговаривал меня составить ему компанию.

— Ты нравишься мне, парень, — говорил он, — хотя и сражаешься не как настоящий воин… Но я научу тебя всему! Держись меня, парень, и запомни — из тебя все-таки будет толк. Это говорит тебе сам Сигурд Кровавый Орел!..

Я еще колебался — мне хотелось иметь свой драккар. Но ведь и мои братья сперва ходили на кораблях отца — собственную дружину следовало заслужить.

Перед первым походом молодые викинги должны были принести клятву верности своему господину. Я с трепетом ждал того дня, когда я наконец смогу считаться по-настоящему свободным и уже ничто не будет мне угрожать.

Мы собрались в пиршественном зале — молодежь, старшая дружина. Отец и братья мои стояли на возвышении, а недавние отроки подходили к ним и по очереди произносили клятву, после чего получали из рук отца меч. Сегодня был великий день — я наконец коснусь Меча Локи.

Я ждал этого события с нетерпением, с каким, наверное, не каждый молодой муж накануне свадьбы ждет первой брачной ночи. Ноги сами вынесли меня вперед, я опустился на колени и заговорил. Голос мой звучал словно издалека, я не помнил произносимых слов. Отговорив, я уловил рядом движение и поднял глаза…