Галина Романова - Дороги богов

…Зарница прищурилась, сплевывая. Что толку поминать давно минувшее! Три лета минуло с той поры! И давно уже жила она вместе с воями — разве что в мыльню ходила с их женами да спала отдельно. А так — дружинник и есть. И даже не болит сердце о том, что, проводив двадцать третье лето, до сей поры она не нашла никого по сердцу. Да не нужно ей было все это! Сколько себя помнила — не нужно! Побратимы-кмети уже и подзуживать, и смешками перекидываться перестали — привыкли и смирились, что никому не удастся заставить ее взглянуть ласковее.

Что правда, то правда — были среди них справные да пригожие парни. Девчонки на них гроздьями висли, мужатые бабы и то заглядывались. А вот не легла душа ни к кому. И не лежала вовсе!..

Ветер все катил на берег волну. В его завывании чудились живые голоса, и Зарница невольно нашарила на поясе обереги, одними губами шепча заговоры-отвороты против лиха. Мало ли кого принесет такая непогодь! Не поветрие, так злые духи разбушуются! А то и вовсе беду нагонит. Эдакий ветрище не к добру!

Девушка подалась вперед, прислушиваясь. Дедко Белоглаз всегда умел по голосу разобрать, что принес с собой ветер. Он бы не сплошал — переговорил с бурей, да и умолил ее повернуть и пройти стороной! Оставалась надежда, что старый ведун не спит сейчас в своей землянке на крутояре подле капища и чутко слушает ветер, прикидывая, надо ли чего бояться.

Можно было отвернуться, заставить себя не слышать воя и свиста ветра, не замечать его кликов, но Зарница только тревожнее прислушивалась. Не так давно пришла с реки Невы весть — появились урманские суда. Викинги шли не спеша, осторожно, да кто их разберет. Они ведь, сказывают, сперва подплывут к берегу вроде гостями, а потом алый щит на мачту вздернут — и на сушу, грабить и убивать. Воевода Ждан первую ночь уснул — до того все ждал нападения. А за ним и вся застава дремала вполглаза. Случись что — им первым ворога встречать.

И сегодня, как назло, такой ветер! Ой не к добру! Что-то принесет!..

Новый порыв вдруг донес чье-то тяжкое дыхание.

Зарница еле сдержалась, чтоб не метнуть на слух копье. Свесилась осторожно через стену в оконце-бойницу.

Внизу, у подножия стены, царила темень — хоть глаз коли. Тучи закрыли звезды, а дымно горящий факел озарял лишь часть стены и заборол. Но глаза давно привыкли ко тьме, и Зарнице почудилось, что на верху вала копошится какая-то тень. Не человек и не лошадь, а кто — не разберешь.

— Кто тут? — выдохнула Зарница, крепче стискивая древко сулицы.

Тень рывком придвинулась ближе, прижимаясь к бревнам стены:

— Не выдай!..

Голос был человечий. Молодой. Но мало ли кем может прикинуться нежить, чтоб напакостить человеку! И словно в подтверждение сомнений, издали донесся заунывный горловой вой — словно пели-выли оборотни.

— Даждьбогом светлым заклинаю — помоги! — перекрывая ветер, воскликнул неизвестный. — Человек я, как и ты! Зла ни тебе, ни людям твоим не причиню!

— Чур-Чурило, помоги, — прошептала Зарница, стискивая в кулаке оберег и чертя оберегающий круг. — Не выдай!

После такого всякий морок должен был растаять, как дым, но чуткое ухо различало под стеной быстрое дыхание.

— Гонятся за нами, — позвал голос, в котором сейчас было больше страха, чем может чувствовать дух. — Помоги!

Новый порыв ветра, безжалостно хлестнув по щеке, вернул способность рассуждать. Зарница вскинула голову — непогода ясно показывала ей, куда смотреть.

Тьма вдали, за лесистыми холмами да кручами берега, была непроглядна, но сейчас девушке показалось, что с запада неспешно, но неотвратимо вдоль берега Нево-озера надвигаются низкие клубы мрака — не то грозовые тучи, не то и впрямь чужая сила. А может, то и другое разом?

— Пресветлый Перун, победитель Змея-Волоса, заклинаю тебя! — вырвалось у нее, когда она увидела и осознала в глубине души, что этот мрак движется прямо на заставу.

У подножия стены еще дышали — видимо, у незнакомца не было сил идти дальше, и, оставив факел наверху, Зарница бегом бросилась вниз.

В воротах была потайная дверца, чтобы можно было незаметно выпустить гонца, уже когда прочие затворились, готовясь принять неравный бой. Протиснувшись в нее, девушка нос к носу столкнулась с парнишкой не старше пятнадцати лет, высоким, жилистым, добротно и тепло одетым. Он стискивал рукоять обнаженного меча, а за его спиной припадал к земле поджарый необычайно крупный молодой волк.

— Ты… пришла? — Даже во тьме парнишка сразу угадал в ней женщину. — Скрой нас, Светлыми богами заклинаю!

Здесь, внизу, вой ветра не был так отчетлив и многоголос, но зато постепенно нарастал глухой мерный рокот — словно скакало сюда десятка два всадников, ломая под копытами коней лед и поросли. Прислушиваясь к нему, парнишка, однако, не выглядел испуганным ребенком — это был воин, готовый встретить опасность.

— Ты кто? — дернула его за рукав​ Зарница.

— Отец при рождении назвал Радегастом, — глядя вдаль, отозвался парнишка.

— Откуда сам-то?

Радегаст обернулся на девушку. Его большие темно-серые глаза полыхнули во тьме как две звезды, и девушка почувствовала робость. Она бы не удивилась, если бы отрок, едва достававший ей до плеча, прикрикнул на нее, как на сопливую девчонку.

— Издалека, — ответил он, и Зарница ему поверила. — Помоги, — в который раз повторил он. — Они уж близко. Не чуешь разве? Веди куда-нибудь!

— Пошли. — Девушка взяла его за запястье, но Радегаст вывернулся.

— Один я не пойду, — решительно сказал он, и молодой волк припал к его ногам. — То не за мной — за ним охота идет. Я-то близ своих земель — укрыться могу и никто не достанет. А вот он… Он мой молочный брат!

Отрок положил руку на загривок волка, и тот выпрямился, вправду оказавшись крупным. Подрасти он еще немного, на нем можно было бы ездить верхом, как на лошади. Но сейчас могучий зверь поджимал хвост и скулил, как собачонка.

— Пошли к нам, — позвала Зарница. — Он не толще меня — как-нибудь пролезет!

Спасение было близко, но Радегаст покачал головой:

— Я не могу подвергать опасности людей.

И сказал он это таким тоном, что Зарница вдруг поняла: люди для него нечто большее, чем просто обитатели заставы и соседнего поселка. Она неожиданно почувствовала в отроке силу, которой не бывает у простых смертных, которой не обладают даже ведуны.

— Те, кто идет за нами, — не люди! — прозвучал голос Радегаста, и девушке стало ясно, что оправдались ее смутные подозрения. — И люди тут не помогут!

— Идем! — Не раздумывая и не сожалея о том, что бросила стражу, девушка ринулась прочь от заставы, увлекая за собой отрока. Только на миг шевельнулась в ней тревога о спящих побратимах, коих она бросала без защиты, но мысль эта растаяла — за Радегастом охотятся не люди. Значит, его надо увести от людей подальше — только так она могла как-то обезопасить заставу.